Двести лет назад в России уже пытались провести модернизацию сверху с постройкой сети "инновационных" городов
Сегодня на все лады склоняют название подмосковной деревеньки Сколково, но почему-то не вспоминают название новгородской деревни Грузино, которая стала символом провальных попыток перекроить жизнь страны сверху с помощью командно-административных мер и бюджетных вливаний.
Изначально идея выглядела прорывной: русская армия срочно нуждалась в модернизации, и Александр I решил перенести на отечественную ниву и внедрить самую передовую — Шарнгорстскую — систему комплектования армии, разработанную в Пруссии. Основой этой системы были ландштурм-поселения, жители которых занимались и крестьянским трудом, и производством оружия, и армейской службой. Внедрение прусского передового опыта русский император поручил графу Аракчееву, с именем которого этот инновационный проект и вошел в историю как аракчеевщина. Император выдал графу и соответствующую директиву: строительство военных поселений должно вестись, не считаясь ни с каким потерями, "хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова".
Аракчеев в кураторы проекта был назначен не случайно — в своем имении Грузино Новгородской губернии он в реализации идеи спецпоселения уже преуспел, да и опыт в экспериментах у графа имелся немалый.
Алексей Андреевич Аракчеев карьеру начинал в Гатчинском дворце при цесаревиче Павле Петровиче. Гатчина считалась чем-то вроде государства в государстве, опытным полигоном, где будущий российский император и Великий магистр Мальтийского ордена по рецептам рыцарей-госпитальеров экспериментировал с обустройством "идеального государства". Сама Гатчина была построена Аракчеевым (между прочим, командором Мальтийского ордена) по образцу "идеального города", чьи принципы были сформулированы античным архитектором Марком Витрувием. Идеалы Витрувия соответствовали идеалам Юлия Цезаря, у которого он служил: лучшее как в архитектуре, так и в общественном мироустройстве,— это походный лагерь римского легиона: квадратная планировка, параллельные улицы, строгость и функциональность. Когда Аракчеев после убийства Павла I ненадолго оказался в опале, он вернулся в Грузино, которое перестроил по рецептам Витрувия, превратив крестьян в "оседлых легионеров". Вскоре в его распоряжении оказалась уже вся страна, и новые Грузино стали возникать по всем уголкам империи, прежде всего в Могилевской, Петербургской, Новгородской, Екатеринославской губерниях. Строились они по единому плану: прямые улицы с одноэтажными домами, один дом на четыре семьи, в центре города — площадь, на площади — церковь, канцелярия коменданта, цейхгауз для оружия, гауптвахта, пожарная команда. Еще был рынок, где торговали только теми товарами, которые были предусмотрены министерским ассортиментом. Собственно, и вся система жизни поселенцев была одинаковой — спали, сеяли, пахали, варили обед и маршировали по плацу только по команде, женились с разрешения начальства, а все дети поселенцев считались казенной собственностью.
Но, как и следовало ожидать, никаких надежд на "самофинансирование" военные поселения не оправдали, напротив, они превратились в "черную дыру" для казны — помещики и чиновники не стесняясь зарабатывали солидные откаты как на откупе земель под эти города-казармы, так и на продажах сельских мужиков в "поселенцы". Прибывшие на новое место мужики мерли сотнями, выжившие же, не знавшие особенностей местного климата, справлялись с работой плохо, к тому же "вертикаль власти" жестко пресекала всякие попытки самоуправления даже в таких невинных вопросах, как разведение домашней птицы, граф Аракчеев лично распорядился выращивать индеек, и ретивые чиновники, желая угодить графу, уничтожили в поселениях всю "неуставную" птицу. В итоге, как писал в своих мемуарах "Многострадальные" писатель Виктор Никитин, сам бывший поселенец, "народ пребывал в состоянии бесконечного какого-то удивленного отупения, в поселениях царило повальное пьянство". Все попытки воспротивиться приказам начальства жестоко карались — к примеру, во время так называемого холерного бунта, вспыхнувшего в 1831 году в Новгородской губернии, карательные команды казнили около 3 тысяч поселенцев, многие из них умерли во время садистского избиения шпицрутенами.
В военном отношении толку от "поселенцев" тоже было немного, недаром же Николай I позорно проиграл Крымскую войну. Расформировать же военные поселения решился только Александр II Освободитель.
Идеи Аракчеева, впрочем, просто так не умерли. Поэтому вместе с Грузино любой отечественный инноватор должен вспомнить и поселок "Дирижаблестрой", основанный как раз ровно 80 лет назад, в 1931 году, вблизи станции Долгопрудная Савеловской железной дороги. Его идея тоже была инноваторской — раз советской стране нужен дирижабельный флот, надо все предприятия по созданию новейших воздухоплавательных технологий сосредоточить в одном месте. Нельзя сказать, что город будущего строился на пустом месте — еще с царских времен там остались эллинги Центрального воздухоплавательного парка, водородный завод. Но вот поселок для рабочих и приглашенных иностранных инженеров (а там пять лет жил и работал сам Умберто Нобиле) возводили действительно с чистого листа, опираясь на самые передовые идеи. Которые, вы будете смеяться, на поверку оказались вариациями на тему классических идей уже знакомого нам Марка Витрувия.
Прекрасным планам вновь помешали люди, те самые пролетарии, которые никак не хотели отречься от своих пошлых мещанских привычек. К примеру, никто из них почему-то не мог научиться обходиться без еды. Дело в том, что все дома в поселке были построены без кухонь — предполагалось, что люди будущего будут обедать на гигантских "фабриках-кухнях". Но с ними произошла загвоздка: продуктов не хватало на всех едоков, повара не справлялись с готовкой, в итоге голодные рабочие шли жаловаться в партком. Кроме того, жители поселка роптали на скудный ассортимент магазинов (их тогда было два); на закрытые по нескольку дней буфеты, на нехватку посуды...
— Листая страницы газеты "Советский дирижаблист", невольно ловишь себя на ощущении, что персонажи статей и писем как будто сошли со страниц Зощенко, хотя на самом деле, разумеется, дело было наоборот,— считает писатель Алексей Белокрыс, автор книги ""Дирижаблестрой" на Долгопрудной".— Вот лишь несколько типичных для того времени проблем: завстоловой присваивает три с половиной килограмма крымских яблок, хлеборез Симаков "растаскивает сельди", борьба с тараканами не проводится, "так как работники комендатуры слишком хитры". Из всех этих забавных на первый взгляд деталей возникает, по прочтении книги целиком, довольно страшная картина человеческой жизни в нечеловеческих условиях...
Каков же был итог деятельности первого советского иннограда? Практически нулевой. После серии аварий программа строительства дирижабельного флота была свернута, заводы переориентированы на строительство самолетов, и только один цех продолжал выпускать аэростаты, именно они защищали Москву от бомбежек в 1941 году. А поселок стал напоминанием о наивности надежд на то, что группа гениев, изолированных от мира в каком-то особенном месте, сможет преобразовать этот мир.