 |
| Драгоценности российской короны в 1923 году. Из 18 корон и диадем, некогда принадлежавших дому Романовых, в Алмазном фонде ныне хранятся только четыре |
— Вы один из авторов книги "Проданные сокровища России", которая недавно увидела свет. Это книга об искусстве или о политике?
— Все считают, что наша книга — это политический проект. Но, на мой взгляд, он лишен политических амбиций. Наша задача — не давать оценки, а предоставить читателю максимум материала для размышления. Я горжусь, что в библиографии книги не пропущено ни одной публикации, где есть хоть строчка о "сталинских распродажах".
 |
| Икона "Чудо св. Георгия о змие" (XVII век). Продана из Третьяковской галереи. Сейчас в частной коллекции |
— После 1917 года эйфория овладела даже здравомыслящей частью деятелей культуры. В ожидании мировой революции продажа пары-тройки Рембрандтов казалась пустяком. "Зачем собирать и хранить метеоры прошлого, если у нас их столько в будущем",— писал график-конструктивист Петр Митурич. "Если мы не будем иметь собраний, тем легче уйти с вихрем жизни",— вторил ему разрушитель традиционной живописи Казимир Малевич. Весной 1919-го был издан декрет "О запрещении вывоза и продажи за границей предметов особого художественного значения". Частные лица не могли их вывозить: государство оставило это право за собой. И продавало — целыми дворцами: петербургские пригородные комплексы рассматривались как валютный резерв, интерьеры дворца княгини Палей в Детском (Царском) Селе были проданы оптом, гатчинский дворец-музей целиком готовили к отправке в Америку. Шла речь о продаже Эрмитажа — к лету 1929 года две тысячи полотен из Эрмитажа были намечены к реализации.
 |
| Фаберже. Пасхальное яйцо "Коронационное" продано из Оружейной палаты в 1927 году. Впоследствии приобретена журналом Forbs |
— В нашей книге приведен далеко не полный перечень проданных шедевров. В основном мы взяли живопись из Эрмитажа, по которой есть документы. А ведь масса предметов, особенно церковных, ушли за границу без всяких описей. Если в зарубежном музее видишь икону или церковное серебро — почти наверняка из проданного, из России: до революции русским церковным искусством за границей мало кто интересовался.
— Западные музеи чинили вам какие-нибудь препятствия?
— Музеи — нет. Единственный, кто поначалу испугался,— это аукционный дом Christie`s: решили, что мы хотим обвинить их в нелегальной продаже произведений искусства. В 1926 году часть Алмазного фонда (измерявшаяся по весу — 9 кг) за полмиллиона рублей была продана английскому антиквару Норману Вейсу. Тот продал драгоценности аукционному дому Christie`s, который выставил их на торги в Лондоне в 1927 году. Самым ценным лотом аукциона был брачный венец императрицы Александры Федоровны. Тем не менее эти торги были вполне официальными: санкцию давало советское государство.
 |
| Антуан Ватто. "Меццетен". Продан из Эрмитажа в мае 1930 года. Сейчас в музее Метрополитен, Нью-Йорк |
— Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский работать с архивом нам не позволил — он сам публикует свои материалы. Но я ему за это даже благодарна: мы бы там закопались. Потом оказалось, что в питерском ГАЛИ есть документы, касающиеся эрмитажных распродаж. Ими мы и воспользовались. Директор ГМИИ Ирина Антонова нас тоже не пустила в архив — у них он до сих пор закрыт для исследователей. Я сама там когда-то работала и знаю, что и документы там есть, и картины оттуда продавались, хотя не так много, как из Эрмитажа. К счастью, цены на импрессионистов, хранившихся в Музее нового западного искусства и попавших впоследствии в ГМИИ, были тогда на Западе невысоки. Ирина Антонова мне сказала: "Пока музей сам не опубликует, ничего не дам даже посмотреть". Это обидно. Другие музеи сами не знают, что из их коллекций продавалось. В некоторых есть документы, в музее-усадьбе "Архангельское" например, но ими никто не занимается. Если кто-то решит продолжать нашу работу, поле деятельности огромно.
 |
| Питер Пауль Рубенс. "Портрет Елены Фурмен". Продан из Эрмитажа в 1929 году. Сейчас в музее Галуста Гюльбенкяна, Лиссабон |
— У Пиотровского свой взгляд на многие проблемы. Здесь я с ним не согласна. Подсчитано, что доход от всех этих продаж составлял не более процента валового дохода страны. Можно было продать побольше пеньки и лаптей — и получился бы тот же результат.
— Может быть, вырученные деньги терялись в кармане советских чиновников?
— Коррупции не было в то время, был только страх. Это была политическая, а не экономическая акция. Ведь был мировой кризис, цены падали, а мы продолжали продавать свои культурные ценности за копейки. "Наступление пролетарской революции в Европе совершенно застопорит рынок ценностей. Вывод: нужно спешить до последней степени",— писал Лев Троцкий в 1924 году.
 |
| Ян ван Эйк. "Благовещение". Продана в июне 1930 года Эндрю Меллону за $502 899. Сейчас в Национальной галерее искусства, Вашингтон |
— Это были разные люди. Арманд Хаммер — просто демоническая фигура: мне рассказывали, что с ним было страшно находиться в одной комнате. Он поставил продажу русского антиквариата на поток (за что получал от советского правительства 10% комиссионных) — вплоть до организации распродажи "сокровищ Романовых" (кстати, не имеющих к царскому дому никакого отношения) в крупнейшем нью-йоркском универмаге Lord & Taylor.
Совсем другой человек — министр финансов США Эндрю Меллон. Через американскую галерею Knodler & Co. он скупил прямо из экспозиции Эрмитажа массу шедевров, а потом подарил их Соединенным Штатам. Благодаря ему Вашингтонская национальная галерея — один из лучших музеев в мире. Шедевры Веронезе, Ван Дейка, Ботичелли, Перуджино из бывшего эрмитажного собрания и сейчас выставлены там. Меллон платил больше, чем кто-либо. Сумма в $1,166 млн, которую министр Меллон выложил за лучшую эрмитажную картину Рафаэля "Мадонна Альба", долгое время оставалась рекордной ценой, уплаченной за произведение искусства.
 |
| Тициан. "Венера перед зеркалом". Продана из Музея изящных искусств Эндрю Меллону. Сейчас в Национальной галерее искусства. Вашингтон |
— Можно ли вернуть утраченное Россией?
— Разговор о том, чтобы выкупить или как-то иначе вернуть эти шедевры, пустой. И потом, сегодня независимо от того, в каком музее мира находятся картины, их можно увидеть — через Интернет, например, или просто поехать и посмотреть. Они открыты. Наше крики "Давайте все вернем!" пугают западных коллег. Можно было бы сделать великолепную выставку проданных сокровищ. В Европе, но не в Москве, потому что сюда их никто не даст: нас боятся и нам не доверяют.
 |
|