Всю прошлую неделю пресса ждала сенсаций с выставки IDEX-97, работавшей в столице Объединенных Арабских Эмиратов. Шоу в пустыне привлекло внимание военных специалистов всего мира. Однако, несмотря на все ожидания, уровень коммерческой активности в Абу-Даби оказался самым низким за всю ее историю. При этом он явно диссонировал с невиданными прежде масштабами экспозиции.
Теперь стало ясно, что выставка в Абу-Даби обернулась грандиозным рекламным шоу. Похоже, что именно с этих позиций (реклама сегодня, контракты потом) подходила к салону и Россия, которую на IDEX-97 представляла компания "Росвооружение". Ее руководитель, генерал Александр Котелкин, беседуя с журналистами, демонстрировал едва ли не абсолютную уверенность в том, что у большей части экспонатов российского стенда есть самые серьезные шансы найти своих покупателей.
Оптимизм генерала завиден и заслуживает похвалы — равно как и новая маркетинговая концепция российских экспортеров оружия. Суть ее проста. Если прежде боевая техника поставлялась исключительно политическим союзникам и практически всегда в кредит, то теперь декларируется максимально деидеологизированный подход, позволяющий перейти к завоеванию по-настоящему платежеспособных клиентов.
Вопрос, однако, в том, способна ли Россия последовательно идти по этому пути, завоевывая новые рынки сбыта военной продукции, или же провозглашенные изменения вызваны лишь рядом неблагоприятных обстоятельств (в частности, международными санкциями против Ирака, Ливии, Судана и отчасти Ирана), то есть носят временный характер.
Если верно первое утверждение, то надежды России на рост экспорта вооружений (при условии упорной и кропотливой работы) со временем могут вполне оправдаться. Если второе — то соблазн вернуться к прежним партнерам "на идеологически-коммерческой основе", или по крайней мере не навредить их интересам, неизбежно будет препятствовать становлению отношений с новыми, перспективными заказчиками.
Поясним, о чем речь. При всех изменениях в российской политике экспорта оружия оно продолжает оставаться "политическим товаром". А это значит, что принятие той или иной страной решения о его покупке у России будет зависеть от внешнеполитического курса Москвы. Особенно показателен в этом смысле рынок Ближнего Востока, где по-прежнему сохраняется противостояние между отдельными странами и группами государств. В этих условиях покупка иностранного оружия — своего рода поощрение государством-покупателем внешней политики страны-экспортера.
Именно поэтому для российских оружейников золотым временем на Ближнем Востоке стали первые годы после "Бури в пустыне". Неожиданные крупные заказы от ОАЭ и Кувейта, о которых в Москве до сих пор вспоминают с нескрываемой гордостью, объясняются прежде всего тем, что тогда Кремль четко придерживался политики осуждения "иракской агрессии против Кувейта". Этот успех развития не получил — слишком заметна стала в последнее время ностальгия российских официальных лиц по прежней поре неразлучной дружбы с ближневосточными радикалами.
Первые результаты этого Россия почувствовала в Абу-Даби еще два года назад. Тогда она всерьез рассчитывала на новые контракты со странами Персидского залива — но ничего не вышло. А дело в том, что за несколько месяцев до выставки, в октябре 1994 года министр иностранных дел России лично возглавил делегацию, посетившую Ирак, и лично жал руку Саддаму Хусейну — как раз тогда, когда Багдад провоцировал очередной военно-политический кризис в регионе. Визит был воспринят на Ближнем Востоке как знак вероятного возврата России к прежней политике в регионе. И ближневосточные рынки вооружений для Москвы моментально закрылись.
С тех времен, по мнению большинства ближневосточных политиков, Москва продвинулась еще дальше в своем возврате к прошлому. В качестве подтверждения этому они указывают на возобновление масштабного военного сотрудничества России с Ираном — главным пугалом государств Персидского залива. И это обстоятельство сводит на нет перспективы военной торговли России с богатыми арабскими монархиями. И качество продукции, и ее цена в данном политическом контексте оказываются уже не столь важны.
А потому трудно при всем желании разделить оптимизм Александра Котелкина, утверждающего, что в скором времени Россия может покрывать до 40% потребности арабских стран Персидского залива в вооружениях. Может быть, генерал имел в виду Иран? Но это страна не арабская. О Кувейте же, ОАЭ или Саудовской Аравии говорить пока не приходится. И отсутствие у России подписанных на IDEX-97 контрактов — полное тому подтверждение.
АЛЕКСАНДР Ъ-ШУМИЛИН,
Каир, специально для "Коммерсанта-Daily"