История семьи в 150 картинах

Выставка коллекция

В лозаннском музее Fondation de l`Hermitage проходит выставка живописи и графики из собрания Артура и Хеди Ханлозер "Ван Гог, Боннар, Валлоттон...". Отваге и вкусу коллекционеров поразился АЛЕКСЕЙ ТАРХАНОВ.

Выставка состоит только из тех вещей, которые с 1905 по 1936 год покупали, сообразуясь со своими вкусами, Артур и Хеди Ханлозер, супруги из швейцарского Винтертура. Она называется "Ван Гог, Боннар, Валлоттон...". Если продолжить многоточие, это Матисс, Сезанн, Тулуз-Лотрек, Дени, Мангин, Майоль, Ходлер. Обычно за ними надо было специально ехать на север Швейцарии, в музей "Вилла "Флора"". Но его закрыли на ремонт до ноября, и картины наконец-то отпустили прогуляться.

И Артур, и Хеди происходили из семей торговцев тканями, и оба не захотели продолжать семейное дело. Артур стал известным глазным врачом, воевал, как с личным врагом, с глаукомой. Хеди училась живописи и занималась домом и детьми. Вилла "Флора", где они поселились, была ее приданым.

Выставка в Лозанне — история коллекции и история семьи в 150 картинах. Ханлозеры начинали с того, что ближе,— с соседских мастеров. Они купили несколько работ Джованни Джакометти, по швейцарским меркам и тем временам очень смелых, по нынешним — милых и наивных. Потом они перешли к Фердинанду Ходлеру, заслуженному художнику Швейцарской Конфедерации. Сначала покупали суровые швейцарские пейзажи, где горные вершины спят во тьме ночной, а тихие долины полны свежей мглой. Потом, осмелев, заказали семейные портреты модному Феликсу Валлоттону.

Четыре его работы открывают выставку — супруги слева, дети в центре, автор справа. Сам Артур, герр окулист, в темной тройке с зеленым галстуком, аккуратно сложил тонкие руки глазного хирурга. Сама Хеди в немодном темном платье, пожилая мать семейства 35 лет, большеносая, некрасивая, с лицом умной гусыни. Дети, Ганс и Лиза, унаследовавшие красоту матери, задумались над шашками. Автопортрет самого Валлоттона — тоже в зеленом галстуке и с так подробно выписанным маленьким ухом, как будто бы он не живописец, а отоларинголог.

Но уже в этом зале в ряду натюрмортов вы вдруг увидите нечто, из этого ряда выдающееся. Так и есть, это Ван Гог, "Подсолнухи", но в отличие от более знакомых нам, желтых в вазе, эти — темные, отцветшие, лежащие на столе. До Ханлозеров полотно принадлежало Полю Гогену. А сейчас оно — собственность Художественного музея Берна, его подарил тот самый мальчик Ганс, который позировал над шашечной доской.

А дальше начинаются работы Матисса, Боннара, Мангина и еще более свободные вещи тех же швейцарцев — видно, что они теперь куда ближе с супругами-коллекционерами, а те осмелели и больше доверяют своему вкусу. Темы — все чаще про море и юг, это тоже совершенно домашние впечатления. Семья долго жила на Лазурном берегу. Хеди болела туберкулезом, и они купили дом в Канне — виллу "Паулина" на Круазетт.

Там же задумывалась "Пристань в Канне" (1928-1934) Пьера Боннара — заглавное произведение нынешней выставки. Художник никак не мог закончить эту небольшую работу. "Мы должны были ждать целых семь лет,— рассказывала Хеди.— В конце концов зимой 1934 года он сказал нам небрежно: "Если вы все еще хотите эту пристань, она ваша. Я наконец-то нашел то, что ей не хватало. Я добавил желтого!"". Боннаровское желтое на синем с белым и вправду замечательно, но я бы дал премию тому, кто догадается, что это такое. Нечто вроде нар с желтыми матрасами, на которые смотрят стоящие на дебаркадере дети. Зато с каждой картиной здесь связан рассказ не только из истории искусств, но еще и из семейной истории.

Свои владения в Винтертуре и в Канне Ханлозеры превратили в выставочные залы и дома творчества на советский художественный манер. Художники жили у них и работали, пополняя коллекцию хозяев. Фотографии интерьеров виллы "Флора" поражают тем, как здорово были развешаны полотна и как хорошо были расставлены скульптуры в саду этого живого и наполненного людьми дома.

Конечно, с Орсэ или даже Пушкинским музеем коллекцию не сравнить. Но тем и замечательна выставка, что ты встречаешься на ней с неизвестными тебе вещами любимых художников. Ты видишь их первый раз, как будто бы ты их современник, и это удивительно приятное ощущение, которым мы обязаны паре из Винтертура.

"Нас упрекали в том, что наша коллекция слишком выборочна,— говорила Хеди Ханлозер,— но это ее сила, а не слабость". Сейчас с ней никто не стал бы спорить, воля куратора — закон, воля коллекционера — тем паче. Артур Ханлозер умер в 1936 году, Хеди пережила его на 16 лет. Потомки основали фонд Hahnloser / Jaeggli и перестроили виллу "Флора", открыв ее публике с 1995 года. Несколько "главных" вещей подарено государственным музеям, небольшая часть — продана в частные руки, но все эти работы, стоило лишь позвать, собрались в Лозанне.

Возможно, похожей была бы судьба русских частных коллекций, если бы их не отобрали и не расточили бы до неузнаваемости. Каждый коллекционер мечтает о музее как об итоге собрания. Мы видели бы сейчас работы из коллекции Сергея Щукина в его особняке (а не поделенные между Пушкинским музеем и Эрмитажем) — не съел бы он их, в самом деле. Мне нравится нормальное течение жизни. Друзья-художники, вилла "Флора", вилла "Паулина", в итоге — семейный музей, свободно и добровольно, а не под дулом нагана открытый публике.