1995-й: криминальная ветвь власти

В том году впервые аналитики заговорили о том, что на смену дикому капитализму приходит цивилизованный бизнес. Из первобытно-общинного капитализм стал превращаться в феодально-раздробленный: крупнейшие банки и концерны стали обособляться в удельные княжества (вскоре их назовут ФПГ), которые враждовали либо дружили против общих врагов. Вместе с цивилизованностью в экономику проник криминал, став одной из полноправных ветвей власти.

ВЛАДИМИР ГЕНДЛИН

1995-й начался под стрельбу, которая не стихала ни на минуту весь год. И не только в Чечне, где с новогодней ночи федеральные войска больше месяца пытались захватить президентский дворец в Грозном. Жарко было по всей России, особенно в Москве, где в тот год произошли, пожалуй, самые громкие убийства минувшего двадцатилетия.

1 марта в подъезде своего дома застрелен Владислав Листьев. Я услышал это сообщение по сканеру, стоявшему в соседнем отделе преступности (корреспонденты "Коммерсанта" прослушивали милицейские радиопереговоры и нередко оказывались на месте преступления раньше милиции).

Потом многие видные деятели СМИ, бизнеса и политики заявляли о том, что "знают, кто убил Листьева": Константин Эрнст, Ирена Лесневская, Борис Березовский, Сергей Лисовский, Александр Коржаков... Ситуация, когда все все знали, но молчали, ярко свидетельствовала о моральном здоровье страны.

Страны-то, в сущности, и не было. Общество полностью дезинтегрировалось: крупный бизнес был занят дележом собственности и подготовкой к залоговым аукционам (в начале года банкир Владимир Потанин предложил правительству кредиты частных банков в обмен на акции крупных предприятий), предоставленные сами себе простые граждане чувствовали себя беспризорниками, военнослужащие гибли в кровопролитной чеченской войне, правительство и президент неумело пытались восстановить "конституционный порядок", а в ответ — то Буденновск, то покушение на командующего Объединенной группировки войск в Чечне генерала Романова, который так и не вышел из комы, то просто унизительные факты прямого предательства и продажности офицеров, торговавших с боевиками оружием и чуть ли не собственными солдатами. Чеченские студенты в московских институтских общежитиях, приезжая на побывку с полей боевых действий, рассказывали друзьям о своих подвигах.

Помимо Листьева пошло косить ряды банкиров. Газета "Коммерсантъ-Daily" в конце года свела мартиролог убитых банкиров — их было более десятка. Самыми громкими были убийства главы банка "Югорский" Олега Кантора и главы Росбизнесбанка Ивана Кивелиди. Кантор перед смертью говорил знакомым: "Я раб своей охраны", был грустен и предчувствовал свою судьбу. Смерть Кантора была обставлена с изощренной жестокостью: на его даче была вырезана охрана, сам он был зарезан в стиле ритуального убийства.

С Кивелиди была немного другая история. Если Кантор проявлял интерес к акциям КрАЗа, то Кивелиди никому не переходил дорогу. Его отравили тяжелыми металлами, помещенными в телефонную трубку. Никто так и не понял, за что.

Бизнес-сообщество впало в панику. Все осознали, насколько глубоко в бизнес проник криминал. Глава корпорации НИПЕК и компании "Биотехнология" Каха Бендукидзе, который в 2000-х стал министром экономики Грузии, говорил в беседе с корреспондентом "Коммерсанта": "У преступных группировок принципиально иная идеология построения государства. Время летит очень быстро, и уже сегодня они могут победить. Либерально-демократическое устройство государства и свободный рынок не являются единственно возможными. Есть примеры рыночно-олигархического устройства — Парагвай, довоенная Япония. Есть варианты, когда государство является заложником криминала (Колумбия), когда силы государства и преступных кланов оказываются равны. Противно слушать, что, мол, в Америке так же было и рассосалось! А в Парагвае не рассосалось... Мы уже знаем депутатов разных уровней, связанных с бандформированиями. И может оказаться так, что через один-два года ситуация выйдет из-под контроля, когда существенная часть власти перейдет к людям, так или иначе связанным с оргпреступностью".

На вопрос "Что, по-вашему, означает криминализация государства?" он ответил: "Допустим, в каком-то городе все члены думы и глава администрации — бандиты. Они управляют транспортом, муниципальными службами, наводят в городе свой порядок — и все это с помощью бандитов. Из такой ситуации нет мягкого хода назад. Следующие выборы либо не состоятся, либо пройдут в интересах бандитов. И в ближайшие два года этот процесс пройдет в большинстве регионов, и тогда судьба этих территорий будет определена надолго".

Сегодня, вспоминая слова предпринимателя, понимаешь, насколько он был прав. Если Москва и другие большие города еще производят впечатление цивилизованности, то станица Кущевская и другие райцентры выглядят островками 90-х. Год назад в одном псковском райцентре местная жительница говорила мне: "Спасибо нашим бандитам, они привели в порядок пляж на городском озере!"

Те же, кто все еще связывал будущее страны с капитализмом, с нетерпением ожидали явления "невидимой руки рынка". Очень хотелось пожать эту мужественную руку, но никак не удавалось: она абсолютно невидимо и неслышимо шарила по карманам граждан и по "закромам Родины".

"Нас будут отстреливать на улицах!"

В то время многомесячные невыплаты зарплат рабочим были обычным делом. Предприятиям, потерявшим заказчиков и не имевшим оборотных средств, было нечем платить, но рабочие все равно являлись в цеха, что-нибудь подкрутить да подкрасить по привычке. Потом им это надоедало, и начинались массовые забастовки и митинги протеста.

Однако в 1995 году появились определенные основания для экономического оптимизма. Кое-где начало оживать производство, и даже рубль внезапно укрепился по отношению к доллару. Никто толком и не понял, с чего это рубль так осмелел: одни видели причину в притоке спекулятивного капитала на рынок ГКО, другие — в более независимой политике Центрального банка РФ. Дошло до того, что летом 1995 года был введен "валютный коридор", продержавшийся до дефолта 1998-го.

Стал оформляться и крупный бизнес. Если до того бизнес-среда напоминала броуновское движение более или менее распиаренных звезд от бизнеса, которые затухали сразу после первой же яркой вспышки, то теперь всем было очевидно, где именно концентрируются капиталы и влияние.

В то время именно с крупным бизнесом связывались все надежды. Все понимали: когда будет пройден этап первичного накопления капитала, крупные банки неизбежно начнут инвестировать средства в производство. Самыми крупными считались "Менатеп", ОНЭКСИМ, Мост-банк, Инкомбанк, "Национальный кредит", "Столичный" и ряд других.

Впрочем, крупными те банки можно назвать с натяжкой — все они были пигмеями по сравнению со Сбербанком. Но в то время очень сложно было оценивать реальный вес, влияние и богатство тех, кого впоследствии будут называть олигархами. Возможно, поэтому в то время расплодилось множество разных служб, которые взялись делать рейтинги предпринимателей, чтобы ранжировать их по степени влиятельности или по размеру богатства. Поскольку вменяемых методик тогда еще не было, все эти рейтинги были курам на смех. В дорогих каталогах, заполненных фото представителей "элиты" и подхалимскими текстами, предоставлялась возможность "прокатиться" под одной обложкой и самым обычным предпринимателям. Но уже за большие деньги. В результате рядом со страницами Михаила Ходорковского, Владимира Виноградова, Олега Бойко, Андрея Раппопорта, Владимира Гусинского, Александра Смоленского появлялись не менее роскошные страницы "могущественных" фирм, расселяющих квартиры или предлагающих ремонт унитазов.

Летом 1995-го в "Коммерсантъ" приехал журналист из американского журнала The Forbes Пол Хлебников и предложил совместную работу по составлению рейтинга богатейших людей России. Побеседовать с Хлебниковым попросили меня. Пол рассказал о методике определения состояний (главное, что я усвоил,— это крайне трудоемкий и дорогостоящий процесс), а потом сказал: "Если мы с вами сделаем грамотный рейтинг, то нас будут отстреливать на улицах!" И весело хохотнул. Через девять лет он приехал в Россию, чтобы возглавить российский Forbes, и его застрелили на улице.

В обстановке "полного ампира"

Тогдашние олигархи еще были сравнительно доступны. В ночь с 31 декабря 1994-го на 1 января 1995-го, когда федеральные войска начали штурм Грозного, в богемном клубе "Белый таракан" тоже началась стрельба. Прибывшие омоновцы жестко обработали посетителей клуба. В передряге вполне демократично досталось и влиятельному банкиру — владельцу концерна ОЛБИ и банка "Национальный кредит" Олегу Бойко, который был там в компании корреспондента газеты "Коммерсантъ-Daily".

Олега Бойко мне приходилось видеть на многих тусовках. За девять месяцев до событий в "Белом таракане" он присутствовал в клубе Tabula rasa на вечеринке в честь 1 апреля. В тот вечер тон задавал не он — группа товарищей из ЛДПР, а также трастовой компании GMM. Сейчас уже мало кто помнит эту фирму, занимавшуюся сбором денег у населения. Но тогда GMM почти так же гремела в телерекламе, как и МММ: ее руководитель Антон Ненахов, крупный благообразный мужчина, восседал в кресле в образе Людовика XIV в обстановке "полного ампира" и обещал своим вкладчикам богатство и процветание. Еще одним персонажем в том рекламном ролике был молодой чистильщик сапог, после знакомства с GMM превращавшийся в миллионера. Этот актер был завсегдатаем клуба Tabula rasa, он-то, похоже, и пригласил туда представителей GMM и ЛДПР. А сочетание этих двух аббревиатур в тот момент вызвало огромный скандал: ходили слухи, что GMM финансово поддержал ЛДПР на парламентских выборах. Поскольку у ЛДПР той поры репутация была весьма одиозной, главе GMM Ненахову приходилось открещиваться от этих слухов. Ради этого он даже выкупил рекламные полосы в ряде центральных газет, где разместил длинный текст с опровержениями. На той вечеринке я, будучи немного знаком с актером, сыгравшим в ролике GMM, вдруг оказался на короткой ноге с братом Антона Ненахова и верхушкой ЛДПР, и они в подробностях рассказали мне, журналисту, о том, сколько раз и какие суммы Ненахов выделял партии.

После того как я честно передал эту информацию читателям "Коммерсанта", я еще раз увиделся с компанией этих господ, уже в другом клубе. Честно говоря, думал, что будут бить. Но они, хотя и с видимым усилием, признали, что совершили ошибку, разоткровенничавшись с журналистом, а второй человек в ЛДПР Алексей Митрофанов доложил мне, что виновникам утечки было вынесено строгое порицание на собрании трудового коллектива GMM. Я так и представил себе это собрание "трудового коллектива" — в ампирных интерьерах, в расшитых золотом камзолах...

Сел на иглу

А с бизнесом действительно стали происходить интересные вещи. Укрепление рубля, усиление конкуренции и концентрация капитала заметно изменили условия функционирования бизнеса и потребовали совершенно другого профессионализма.

До того бизнес напоминал дворовый футбол. Помню, как знакомая хозяйка бутика занималась "ценообразованием". Доставая из мешка тряпки, привезенные челноками из Польши и Турции, она командовала помощнице: "Так, это у нас будет стоить $100, это — $75, это... ну допустим, $250". Отправляясь за границу, в ту же Польшу или Германию, вы могли закупить не известный в России товар, скажем пивные кружки с полочками для усов (по большому счету тогда все западные товары были неизвестны в России) и сдать его на реализацию по пятикратной цене. Если товар не шел, то с помощью знакомых можно было сымитировать ажиотажный спрос, чтобы в следующую поездку торговец дал вам половинную предоплату. Если же товар оказывался ходовым, то все бросались в эту нишу — и довольно долго снимали сливки.

Если же вас угораздило стать дистрибутором западной фирмы, вы вытягивали счастливый билет. Получив товарный кредит на три месяца, вы могли за неделю сбыть весь товар и потом прокручивать выручку на черном рынке (где даже в 1995 году ставка кредита равнялась 8-10%) либо на рынке МБК, где "овернайтовские" операции позволяли заработать 1% прибыли (отправляете деньги на биржу во Владивосток и за ночь получаете несколько миллионов). Либо купить безнал, который соотносился с налом 2:1.

Однако в 1995 году маржа торговых операций снизилась до 3-5%. Доступность компьютеров (которые раньше сбывали с 200-процентной маржой госструктурам) и электроники привела к обвальному демпингу. В остальных секторах была та же картина: продукты питания, квартиры, машины перестали приносить прибыли, позволявшие разбогатеть с одной сделки.

Стали испытывать трудности многопрофильные концерны. Поначалу бизнес был всеяден. Компания САВВА торговала землей и квартирами, занималась VIP-такси и продвигала на наш рынок зажигалки Zippo. Компания ИВК продавала компьютерные комплектующие, выпускала компьютеры "красной сборки", но однажды обнаружила себя добывающей уголь в Кузбассе и даже построила железную дорогу в Китай для его транспортировки. Столь же всеядными были "Микродин" (вскоре влившийся в ФПГ "Интеррос"), концерн ОЛБИ ("Олег Бойко Инвестмент")...

В 1995-м им пришел конец. В январе сбежал глава GMM Антон Ненахов. Затем сбежал глава Московского городского банка Антон Долгов. Затем сбежала верхушка торгового дома "Эрлан" и обанкротился концерн ЛЛД. В августе обанкротился банк "Индустрия-Сервис" Олега Бойко — вскоре после слияния с его же "Национальным кредитом". Все они не справились с болезнями роста: падение маржи, бурно растущий масштаб бизнеса, неопытность в таких материях, как сокращение издержек, слияния и поглощения, финансовый менеджмент. В других случаях к этому добавлялось и банальное воровство или просто желание собственников обналичить бизнес, то есть вывести активы. Некоторых просто съели "крыши".

На истории с "Эрланом" хотелось бы остановиться отдельно. Это был типичный для тех лет торговый дом. Его организовали в 1991 году пятеро учредителей, занимавшихся экранными фильтрами, телевизорами, калькуляторами, пивом Goesser и Heineken, мебелью, продажей коттеджей. Все это рекламировал бородатый "господин Эрлан" в дорогом костюме. В имиджевых целях купили два Rolls-Roys и Bentley (правда, они не ездили).

Однако успешная работа по мелочи оказалась совсем не равнозначной работе с большими деньгами. В 1994 году компания купила 20 элитных коттеджей в Москве по $700 тыс., которые собиралась продать по $1,5 млн. Под это дело взяли кредиты. На Новый год "Эрлан" потратил $120 тыс. на корпоратив в "Арлекино". А в начале 1996-го все пять учредителей поехали в Инкомбанк улаживать проблемы с кредитами (Инкомбанк только на первом кредите в $6 млн заработал $36 млн). Но по дороге испугались за свои жизни, и больше их никто не видел. А от "Эрлана" остались рожки да ножки — главный бухгалтер Ирина Арутюнова, севшая на долгий срок, и рекламный "господин Эрлан", попавший в дурку. Сел на иглу.