Державный аксессуар

Александр Габуев

Майский саммит "большой восьмерки" во французском Довиле был как никогда близок к тому, чтобы вернуть этому мероприятию былую репутацию. С каждым годом саммиты G8 становятся все больше похожи на светскую тусовку в очередном живописном уголке планеты для восьми лидеров самых важных стран (и, разумеется, их многочисленных свит), а не на заседание "мирового правительства", от которого ждут судьбоносных новостей. Отчасти виной тому — анахроничные критерии подбора компании (и вправду, какие вопросы жизни нашей становящейся все более тесной планеты можно решить без китайского партсекретаря и индийского премьера?), отчасти — дефицит общих тем. Но на сей раз все вроде бы сошлось. Да, темы вроде бы прекрасные. Чего стоит один забившийся в бункер и упорно не желающий гибнуть под натовскими бомбами старик Каддафи.

Но — не случилось. Сейчас уже не вспомнят, о чем там говорили президенты и премьеры в Довиле. От всего саммита в память запала лишь одна яркая деталь — нежно круглеющий под белым платьем живот Карлы Бруни-Саркози. И фото французской первой леди, встречающей гостей на парадном крыльце виллы Sreassburger, сразу тянет вереницу других воспоминаний о саммите. Например, не приехавшая в Довиль Мишель Обама, расцеловавшаяся с мужем в аэропорту в Лондоне и улетевшая обратно за океан. И хотя никаких объяснений странному поведению первой леди пресс-служба Белого дома не дает, всем понятно — супруга американского президента давно недолюбливает свою гламурную коллегу с колоссальным послужным списком именитых любовников, которая с самого момента избрания Обамы навязчиво набивается ей в друзья. И тут она наконец-то нашла способ поставить француженку на место.

Новости из жизни первых леди для многих стали куда интереснее, чем новости из жизни их мужей. Наверное, больше всех в этом виноваты сами мужья. Раньше первыми леди интересовались куда меньше — настолько яркими были сами мировые лидеры. Многие ли вспомнят, как звали жен.

Шарля де Голля? Дэн Сяопина? Уинстона Черчилля? Франклина Рузвельта? Исключения вроде Жаклин Кеннеди лишь подтверждают правило (можно долго спорить, что было бы с мифом Джеки, если бы 22 ноября 1963 года кто-то не попал в Далласе в ее мужа — президента Джона Кеннеди). От людей этого калибра остались страницы в учебниках истории, емкие афоризмы, а главное — изменившийся от их решений мир, будь то Пятая республика во Франции, китайское экономическое чудо, фултонская речь или выход США из Великой депрессии. Пристрастие Черчилля к армянскому коньяку или другие личные подробности (особенно слабости) из жизни этих людей интересны нам лишь потому, что помогают понять, в каких условиях принимались судьбоносные решения.

Большинство нынешних лидеров — из другой породы. Они похожи не столько на политических героев ХХ века, которые вершили судьбы мира, сколько на знаменитостей из мира шоу-бизнеса, увековеченных в глянце. У этого сообщества много подвидов — музыканты, актеры, гламурные дивы, тусующиеся олигархи. И вот вам еще один — главы государств.

Жизненный цикл президента или премьера напоминает жизненный цикл какой-нибудь современной эстрадной дивы. Их раскручивают точно так же, как участников "Фабрики звезд",— придумывают сценический образ (сторонник сильной руки или, наоборот, либерал, для которого свобода лучше, чем несвобода), ставят в сетку центральных каналов, возят в бесконечные изматывающие гастрольные турне по стране для общения с избирателями. И выборы в большинстве стран превращаются уже не в соревнование платформ и предвыборных программ за симпатии думающих людей, а в политический аналог конкурса "Евровидение" — кое-где и с заранее известными результатами. В отличие от великих предшественников, политические звезды нашей эпохи с волнением следят за своим рейтингом, и если рейтинг падает, нужна какая-то яркая пиар-акция вроде маленькой победоносной войны с каким-нибудь слабым соседом или, на худой конец, "случайно" попавшая на YouTube запись, где герой "отжигает по полной".

Как и у всяких персонажей светской хроники, основной поток новостей о главе государства, который интересует широкие массы, связан не с основным занятием, а с различными скандалами или странностями. Так, в Италии антикризисные действия правительства Берлускони или операцию Ливии обсуждают далеко не с таким жаром, как вопрос, какие же танцы исполняла несовершеннолетняя чаровница Руби 74-летнему премьеру, вытаскивал ли он танцовщицу из тюрьмы, незаконно пользуясь служебным положением и выдавая ее за дочку Хосни Мубарака. Подробности бунга-бунга на премьерских виллах интересуют население куда живее, чем прохождение законопроектов в парламенте. Президент Франции Никола Саркози также пока что вошел в историю своей страны как глава государства, который впервые за всю историю развелся с супругой, не отрываясь от исполнения президентских обязанностей.

Не менее жаркие дебаты вызывает и вопрос, какой из журналов ближе к истине в описании Саркози: GQ, поместивший его на третью строчку хит-парада наиболее претенциозно одетых людей планеты, или Vanity Fair, назвавший его одной из наиболее стильно одетых знаменитостей наряду с Дэвидом Бекхемом и Брэдом Питтом. Для самого Саркози это, наверное, едва ли не самое важное достижение за всю карьеру.

На фоне резко гламуризующихся мужчин, занимающих ответственные посты, их первые леди выглядят, по крайней мере, не хуже. Многие заняты куда более важными, чисто женскими делами — патронируют детские дома, борются с неграмотностью, рожают, наконец. Такими темпами мировая политическая жизнь, возможно, скоро придет к тому, что первые леди станут весьма успешными президентами. В конце концов, почин положила великая Маргрет Тэтчер, да и здравомыслящие трудоголики немцы выбрали себе в руководители именно женщину. А мужчины займут роль, которую порой играют и сейчас — державного аксессуара в крепких и умных руках.