Тяжбы семейной жизни
Андрей Плахов о фильме «Развод Надера и Симин»
Тема супружеского развода питает мировой кинематограф с момента его рождения. Кочуя из фильма в фильм, она, казалось, давно должна была девальвироваться и превратиться в штамп. Но не тут-то было. Именно развод как сюжет стал лакмусовой бумажкой того, что происходит в той или иной стране, в тот или иной период. Взять хотя бы вторую половину прошлого века. В 60-е годы во Франции появляется "Супружеская жизнь", в Италии — "Развод по-итальянски", в США 70-х — "Крамер против Крамера". Эти картины остались свидетельствами как незыблемой прочности национального менталитета, так и революций и кризисов в социальной и моральной сфере.
Теперь очередь дошла до Ирана. Имидж этой страны формируется постоянным фоном ядерных угроз и политических репрессий. Между тем иранское кино после распада СССР заняло вакантное место советского, провозглашая гуманистические ценности и показывая иранцев в своей массе добрыми, отзывчивыми и порядочными людьми. В последнее время, однако, иранские кинематографисты стали позволять себе критику общества — за что некоторые поплатились свободой и правом работать в профессии.
Фильм Асгара Фархади "Развод Надера и Симин" не перешел той грани, за которой начинаются цензурные гонения. И он же принес своей стране признание за рубежом: завоевал на Берлинском фестивале главный приз "Золотой медведь" плюс два "Серебряных медведя" — за лучшие актерские ансамбли, мужской и женский. Причем никто не выражал недовольства из-за концентрации призов в одних руках: фильм оказался бесспорно лучшим в программе фестиваля, а иранские исполнители обоего пола, чьи имена за рубежом никому ничего не говорят, явно переигрывали штатных голливудских звезд.
Речь в картине идет всего лишь об одном частном случае — о разводе супружеской пары из хай-мидл-класса. Но сколько мы узнаем и о классовом расслоении иранского общества, и о кафкианской бюрократии, и о диких парадоксах фундаменталистской морали! Развод назревает в семье потому, что Симин хочет уехать за границу, не видя для своей дочери будущего на родине, Надер же отказывается эмигрировать из-за больного отца. Он нанимает сиделку из бедной семьи, но та явно не справляется со своими обязанностями, к тому же ее терзает "религиозный вопрос": имеет ли она право поменять штаны обмочившемуся старику, ведь для этого придется к нему прикоснуться?
В результате конфликта хозяин грубо выставляет сиделку за дверь, она падает с лестницы, а на следующий день у нее происходит выкидыш. Надера обвиняют в убийстве, и ключевым становится вопрос: знал ли он, что сиделка беременна? Этот вопрос волнует не только иранскую Фемиду, для которой детектором лжи служит Коран, но и дочь Надера и Симин — Термех. Именно глазами девочки мы воспринимаем ситуацию двойной морали, столь типичную для авторитарных обществ.
Асгар Фархади дает настоящий мастер-класс драматургии и режиссуры, высекая из самых рутинных бытовых ситуаций почти хичкоковский саспенс и смело смешивая драматические краски с комедийными. Здесь чувствуется мощная школа иранского неореализма и доверие к неотрепетированным фактурам жизни. Особого внимания заслуживают диалоги: они интонационно монотонны, подробны и могли бы показаться просто скучными, если бы режиссер не ухитрялся каждый раз выводить их на уровень некоего философского обобщения. Здесь есть какое-то восточное колдовство — вероятно, идущее от суфийских мистиков и средневековых персидских поэтов.
В прокате с 24 ноября