Доктор биологических наук, профессор МИХАИЛ ГЕЛЬФАНД подтвердил, что в научной среде усилилась тенденция к отъезду за рубеж. Он рассказал корреспонденту "Ъ" АЛЕКСАНДРУ ЧЕРНЫХ, что ученые задумываются об эмиграции из-за повсеместной коррупции и "тотального ощущения несправедливости происходящего".
— Эксперты утверждают, что в ближайшее время нас ожидает новая волна "утечки мозгов", схожая по масштабам с эмиграцией ученых времен развала СССР. Насколько эти опасения оправданны?
— Процесс эмиграции ученых происходит постоянно — точной статистики ни у кого нет, но в научной среде эта тенденция заметна. Можно точно утверждать, что в последнее время настроения уезжать из России усиливаются. Тому есть несколько причин, которые не всегда касаются собственно научной деятельности. Конечно, невозможно вести исследования, когда, например, заказанные реагенты прокисают на таможне из-за бюрократических барьеров. Но и в целом ситуация в стране не вызывает желания работать на ее благо и процветание.
— В России привыкли считать, что ученые уезжают прежде всего из-за низких зарплат и скудного финансирования науки — за рубежом платят гораздо больше.
— Коллеги не любят этого признавать, но если честно посчитать, то получится, что государство тратит на науку достаточные средства. Для нормальной работы их хватило бы. Но главная проблема в том, как они тратятся. Чаще всего они откровенно транжирятся чиновниками, ответственными за их распределение. К примеру, в 2009 году стартовала правительственная ФЦП "Научные и научно-педагогические кадры", это фактически грантовая программа с поддержкой индивидуальных групп исследователей. Там вполне можно получить хорошее финансирование. И что мы видим? В первый год было много неразберихи, но сохранялось подобие честной борьбы за гранты. Сейчас в рамках этой программы наблюдаются конкурсы, где победитель уже определен заранее — задаются критерии, которым никто другой просто не соответствует. Коррупция и административный распил действуют ученым на нервы, создают ощущение тотальной несправедливости всего происходящего. В таких условиях естественно задуматься об эмиграции.
— Россия тоже пытается перекупать известных ученых. Для этой цели Минобрнауки открыло программу раздачи так называемых мегагрантов, чтобы приехавшие знаменитости поднимали российскую науку. Здесь ситуация с коррупцией лучше?
— С "мегагрантами" происходит то же, что и с остальными хорошими идеями. В первый раз список победителей выглядел очень хорошо, в него вошли грандиозные фигуры. Но уже при следующей раздаче грантов результаты выглядели достаточно странно. Не буду называть имен, но я знаю случай, когда с заявителями, скажем так, контактировали эксперты из жюри, предлагая содействие. Это, конечно, совершенно не соответствует научной этике. Получается, что любая хорошая идея в России действует только один раз. Система полностью оприходует все новое и свежее за год.
— Тем не менее "мегагранты" помогли влить в российскую науку свежие кадры?
— Прежде всего, "мегагранты" могут оздоровить научную атмосферу, ведь мы здесь тратим бездну сил на какую-то бюрократическую дурь, о которой за рубежом даже не подозревают. Благодаря "мегагрантам", в российской науке появились независимые люди, которые пробивают все выставленные чиновниками заборы — просто потому, что эти ученые не привыкли к заборам. Такой социальный эффект может оказаться даже важнее научного. Боюсь только, что все это продлится недолго. Например, уже произошла чудовищная история: один из видных наших научных администраторов сказал победителю: "Раз ты будешь работать в моей области, я тебя сгною". И действительно, ставит палки в колеса.
— Отвечая на претензии ученых, власти указывают на Сколково и центр "Курчатовский институт", которые практически официально объявлены будущим отечественной науки. Смогут ли эти учреждения задержать процесс эмиграции?
— Сейчас у "Курчатовского" фантастическое финансирование и неуклонно снижающийся научный вес. Его возглавляют люди, занявшие должность не по научным заслугам. Кроме того, это традиционно закрытая структура, он находится вне общественного контроля. Это еще может работать, если надо, скажем, предъявить бомбу, которая должна сработать, или полетят конкретные головы. Но проводить таким образом фундаментальные научные исследования невозможно.
Со Сколково другая ситуация. Там тоже вкладываются безумные деньги, но есть и наблюдательный совет, в который входят международные эксперты с хорошей репутацией. Конечно, там многое делается не по уму, но какие-то отдельные вещи могут сработать.