Директор Института физики при Технологическом университете в Карлсруэ (Германия), победитель конкурса мегагрантов АЛЕКСЕЙ УСТИНОВ считает преувеличением предсказания новой волны "утечки мозгов". Он рассказал корреспонденту "Ъ" АЛЕКСАНДРУ ЧЕРНЫХ, что вернулся в Россию, увидев готовность правительства решать проблемы научного сообщества.
— Часть российских ученых заявляет, что страна стоит на пороге очередной волны "утечки мозгов", которая может окончательно добить отечественную науку. Насколько эти опасения оправданны?
— Положение российских ученых последние десятилетия было настолько тяжелым, что те, кто мог уехать, уже уехали. Утверждать, что нас ожидает новая волна "утечки мозгов" — преувеличение. Но, конечно, государство должно принять срочные меры, чтобы ситуация изменилась к лучшему — прежде всего, повысить базовое финансирование науки.
— Вы сделали научную карьеру в Германии, но приняли решение как минимум на два года вернуться в Россию. Зачем вам это нужно?
— Мне кажется, что Россия достаточно настрадалась за последние годы. Пришло время создавать новую науку. Появление программы мегагрантов, открытие "Сколково" свидетельствует о том, что правительство осознает важность научной деятельности. Конкурс на получение мегагрантов проводился на английском языке, заявки оценивали зарубежные эксперты — это уже большие перемены. Победитель получает €3,5 млн на научную работу в течение двух-трех лет — это очень много даже по европейским меркам. Наконец-то в российской науке происходит что-то разумное, в этом хочется поучаствовать. Есть и личные причины. Мое образование не с неба упало, было бы правильным вернуть долги своей родине.
— Чем конкретно вы будете заниматься в России?
— С помощью мегагранта я создам современную лабораторию в Московском институте стали и сплавов, где буду заниматься исследованием сверхпроводящих метаматериалов. Это позволит, например, делать сверхкомпактные антенны. Но вообще это фундаментальное направление науки, коммерческий потенциал разработок не является определяющим.
— Что нужно сделать, чтобы вы и ваши коллеги решили вернуться в Россию насовсем?
— Необходимо создать комфортные условия для научной деятельности. Для сравнения — в Германии я уже 15 лет являюсь профессором, по закону я приравнен к чиновнику: у меня регламентированная зарплата, меня нельзя уволить по какой-то прихоти. Это позволяет спокойно заниматься наукой. Российскому правительству и университетам необходимо создавать долгосрочные, пожизненные позиции с социальными гарантиями.
При этом важны не только финансы, но и наличие научной среды, чтобы создавать некую критическую массу знаний. Даже если у меня будет хорошая зарплата, но вокруг не будет специалистов, мне как ученому это будет неинтересно.
— В России есть примеры такой научной среды?
— Очень амбициозные намерения заявлены в проекте "Сколково", это многообещающее начало, которое привлечет ученых. Конечно, в российской науке есть отстающие области, но сохранились целые школы, которые по-прежнему работают на мировом уровне. Традиционно это касается физики, математики, биологии. Есть огромный потенциал у молодежи, хотя уровень образования катастрофически упал.
Кроме того, в рамках "Сколково" вместе с россиянами из Гарварда мы запустили проект создания Российского квантового центра. Мы собираемся привлечь сильнейших молодых ученых со всего мира, которые будут здесь заниматься квантовыми технологиями. В консультативный совет центра входят ведущие ученые мира, в том числе Нобелевские лауреаты.
— Российские ученые указывают на большое количество бюрократических препятствий, которые мешают заниматься исследованиями. Вы уже столкнулись с чем-то подобным?
— Первая проблема касается закона о госзакупках, согласно которому бюджетные средства на закупку оборудования и расходных материалов для научной работы можно тратить только через систему тендеров. Мне говорили, что уже существует некая инструкция Минобрнауки, чтобы в рамках работы с мегагрантами можно было проводить закупки без этих долгих тендеров. К тому же у меня сложилось впечатление, что правительство осознало наличие такой проблемы. Значит, какой-то выход будет в итоге найден.
Вторая чудовищная вещь — все российские проекты требуют гигантской отчетности. В Германии это сведено к минимуму: сначала я пишу заявку на грант, а потом отчет о полученных научных результатах. В проекте мегагрантов надо готовить промежуточные отчеты два раза в год, это слишком много и отвлекает от научной работы.