Уходящий год оказался для мировой экономики очень тревожным. И эта тревога отразилась на экономике российской. Что говорить, если все свыклись со зловещим словосочетанием "вторая волна".
Когда разразился мировой финансовый кризис 2008 года, российские власти тут же объявили, что именно этот кризис доказал: российская экономика является частью экономики глобальной. Началось все с американского кризиса ипотечного кредитования, а кончилось спадом производства в России и появлением у нее вместо бюджетного профицита значительного бюджетного дефицита. Американских финансистов, слишком увлекшихся игрой на ипотечном рынке, а также потворствовавшее им руководство США обвиняли во всех бедах не только российские власти, но и правительства европейских стран (как входящих в зону евро, так и не входящих; прежде всего британское). В ответ на это политические противники правящих европейских партий заявляли, что эти партии, обвиняя американцев, просто хотят снять с себя ответственность — в то время как сами поощряли безответственные финансовые операции. В этом смысле российские власти оказались в выигрышной ситуации, потому что они ничего не поощряли. В случае России все оказалось как нельзя более просто: из-за мирового финансового кризиса мировые цены на нефть, которые в начале 2008 года впервые достигли $100 за баррель, к середине года дошли почти до $150 за баррель, а к концу года упали до $30. Так что участие России в мировом финансовом кризисе произошло как бы помимо воли ее властей и финансистов. Ведь не они виноваты в том, что российская экономика зависит прежде всего от экспорта углеводородов.
В 2010 году, когда мировые цены на нефть находились на весьма неплохом уровне, российское правительство одновременно с властями США и Европы объявило, что мировой финансовый кризис если не полностью позади, то начинает преодолеваться.
Так получилось, что уходящий год начался точно так же, как и 2008-й. В ходе торгов 14 января цена барреля североморской Brent в своем движении вверх второй раз в истории пересекла отметку в $100: в какой-то момент за баррель давали $100,37 (в 2008 году впервые эта отметка была пересечена 4 января — за баррель давали $100,09). Сходство было еще в одном обстоятельстве. В январе 2008-го все прекрасно понимали, что на американском рынке ипотечного кредитования имеются значительные проблемы, Празднуя достижение $100 за баррель, президент ОПЕК Шакиб Хелиль заявил: "Мы с интересом следим за тем, что называется американским кризисом, который может повлиять на Европу и остальной мир, замедлить мировое экономическое развитие. Спад в мировой экономике неизбежно приведет к снижению спроса на нефть и повлияет на уровень нефтяных цен". В январе 2011 года все прекрасно понимали, что европейские страны переживают долговой кризис: слишком уж они широко тратили заемные средства на поддержку предпринимателей и граждан. Международное энергетическое агентство — организация индустриальных стран, импортирующих нефть, которая противостоит ОПЕК,— тут же отметило, что $100 за баррель способны значительно затруднить возрождение мирового экономического роста и особенно повредить европейским странам, переживающим долговой кризис. Аналитики из инвестиционных банков также сочли $100 очень неприятным событием для мировой экономики. Сабина Шелс из банка Merrill Lynch отметила: "Когда цена производимой в мире нефти достигала 9% всего мирового ВВП, мы получали настоящий экономический кризис — так было в 1980-е годы, так было в 2008 году. Пока при цене $100 за баррель нефть представляет 7,8% мирового ВВП, но когда дело дойдет до $120, как раз и получатся те самые 9%". Аналитики банков также говорили, что слабость евро как результат европейских долговых проблем делает $100 за баррель неприемлемой ценой для таких стран, как Греция, Ирландия, Португалия и Испания: их долговые проблемы станут еще менее разрешимыми.
О давно ожидавшейся второй волне мирового финансового кризиса аналитики заговорили уже в январе уходящего года — в связи с ценами на нефть. Очень важно было, как мировые финансовые рынки отпразднуют очередную годовщину начала первой волны кризиса (началом обычно считаются сентябрь и октябрь 2008 года). В конце концов, все любят круглые даты: так, о начале преодоления кризиса власти всех стран заговорили во вторую годовщину — в сентябре 2010 года. Третью годовщину отпраздновали совершенно в духе второй волны. Осень началась с курсом евро в $1,43; 29 сентября за него давали $1,36, а 3 октября еще меньше — $1,32. В России курс рубля к доллару резко упал. Если начался сентябрь с официального курса доллара в 28,92 рубля, то 28 сентября курс составлял 32,22 рубля, а 5 октября — уже 32,68 рубля. Такое падение объяснялось выводом иностранцами денег с российского фондового рынка — как и с рынков других развивающихся стран. Между тем именно изменение отношения инвесторов и спекулянтов к доллару было символом первой волны кризиса. Раньше они считали доллар обычной валютой, часто даже не слишком привлекательной, а фондовые рынки развивающихся стран, напротив, очень ее ценили. А в период кризиса доллар стал считаться не обычной валютой, а единственными настоящими деньгами, за которые необходимо срочно продавать другие валюты, а также акции.
Срочной распродаже подверглись осенью акции не только на рынках развивающихся стран, но и на рынках стран индустриальных, в том числе американском. Начался сентябрь с индекса Dow Jones в 11 619 пунктов, а 3 октября он составлял почти на 1000 пунктов меньше — всего 10 655 пунктов (за один этот день индекс снизился на 258 пунктов). Три года назад инвесторы и спекулянты избавлялись прежде всего от акций банков; сейчас случилось то же самое. В частности, 4 октября курс акций европейских банков снизился сразу на 4,2%, при этом акции франко-бельгийского банка Dexia упали сразу на 37% (и это в дополнение к тем 10%, на которые эти акции подешевели 3 октября). "Что мы сейчас видим — так это то, что инвесторы поочередно выбирают какой-нибудь банк в качестве жертвы. Dexia оказался слабейшим на настоящий момент — он и пал. Спасать банки предстоит политикам — как бы вы ни назвали это спасение, хоть национализацией. В противном случае мировая финансовая система опять перестанет работать, и мы тут же увидим новый настоящий общемировой кредитный кризис",— отметил Джастин Стюарт, директор инвестиционной компании Seven Investment Management.
Ключевую роль в кризисе 2008 года сыграло поведение банков. В предыдущие годы они оживленно предоставляли кредиты простым гражданам под залог строящейся или покупаемой недвижимости, не особенно вдаваясь в подробности относительно реальной цены залога и способностей заемщика в конечном итоге вернуть кредит. Дело решала конкуренция: не дашь ипотечный кредит ты, даст конкурент. Осенью 2008 года разразился чудовищный кризис взаимного недоверия банков: никто не знал, сколько кто выдал кредитов, обеспеченных (точнее, необеспеченных) залогом недвижимости, поэтому банки на всякий случай отказались кредитовать друг друга. Властям всех стран пришлось бороться с этим кризисом недоверия с помощью выделения банкам государственных денег.
В уходящем году произошла абсолютно такая же история, только банки наперебой кредитовали не граждан, а правительства европейских стран. При этом, как заявило руководство МВФ, банки вели себя совершенно безответственно, не сделав никаких выводов из событий 2008 года. Дело объяснялось все той же конкуренцией между банками. В итоге к осени 2011 года снова возник кризис недоверия между ними: никто не знал, сколько у кого облигаций Греции и других попавших в тяжелейшую долговую ситуацию европейских стран. Преодолевать этот кризис пришлось центробанкам ведущих индустриальных стран: в конце ноября они объявили о том, что вбросят на мировой денежный рынок долларовую ликвидность, чтобы коммерческие банки знали, что долларов в финансовой системе предостаточно. И этот шаг как нельзя более наглядно показал всем, что вторая волна кризиса идет и власти индустриальных стран борются с ней теми же методами, какими они боролись с первой.
Российское правительство к осени свободно рассуждало о новом мировом финансовом кризисе. В частности, 5 октября президент Дмитрий Медведев прямо заявил: зарплату учителям выплатим — если не наступит глобальный экономический коллапс. А в ноябре и декабре российские власти употребляли выражение "вторая волна", при этом вновь давая понять, что в любом случае Россия в этой волне никак не повинна. Граждане страны свыклись с мыслью, что в мировой финансовой системе происходит что-то нехорошее и это отражается на их повседневной жизни: например, никто не удивляется, что доллар стоит дороже 31 рубля. Правда, люди также знают, что мировые цены на нефть пока не рухнули.