Первый номер журнала "Пушкин"
После множества неудачных попыток коллективный гений российского образованного сословия произвел на свет дитя, обладающее всеми признаками жизнеспособности. То, что должно было случиться, случилось: вышел журнал, который интересно читать.
Во-первых, просто приличный журнал. Даже сильнее выразиться не жалко — маленькое чудо. Потому что полное впечатление, что он должен был появиться,— открываешь, листаешь: ну наконец-то. Вот кто-то и сподобился. Давно было пора, и даже и непонятно, отчего это раньше ни у кого ничего такого не получилось.
Во-вторых, о чем-то это свидетельствует убедительнее, чем заклинания правителей о возрождении страны и подъеме какого-то производства. "Жизнь начинает налаживаться" — как сказал бомж, найдя в вокзальном клозете едва початую бутыль портвейна.
В-третьих, хороши, кроме скучного. Культура — это весело, conditio sine qua non. Маленький юмор — вроде написанных на емейловом волапюке, русские слова латиницей реплик на картинках — тоже хорош.
В-четвертых, мистика. Имя Пушкина сообщает чему угодно энергетический заряд: молодец, кто придумал.
В-пятых, никакой поколенческой ангажированности, да и иной тоже нет. Смотрите: Михаил Айзенберг, Вальтер Беньямин, Всеволод Некрасов, Максим Соколов, Виктор Топоров, Игорь Яркевич. Про что? Соответственно, про разговоры, про Москву, про Глазкова, про Лужкова, про Коктебель, про кино. При том получается не концерт всех звезд, а журнал (см. выше про чудо). Я на свой вкус назвал (по алфавиту) авторов лучших публикаций 1-го номера. Остальные тоже хорошие.
В-шестых, нельзя, чтоб только фимиам. Например, editorial просто невнятный: "фактура идей современной России" — это что? Например, новости в духе "наш поэт написал новую поэму" — мысль превосходная. А исполнение? "Образ Марка Алданова и Георгия Адамовича олицетворит журналист". "Жены российской элиты". Английские аннотации к каждому тексту напоминают "Жигули" в экспортном исполнении: казалось же кому-то, что напиши Zhiguli — и получишь продукт мирового класса.
А продукт (в-седьмых) чисто московский. Атмосфера — как в московских книжных лавках — ну, скажем,"19 октября". Знаете? Постоишь у полок, выловишь в глубине внутреннего кармана последнюю коричневую и подругу ее, предпоследнюю. Книги под мышку, выйдешь в старый двор — и хрестоматийный желтый спланирует на башмак. Атмосфера, господа.
О чем еще пишут? О журналах "Знамя", "Наш современник", New York Review of Books. О Сьюзен Зонтаг и поэзии в парижском метро. Об Элиасе Канетти и "Интернете".
Главное — как-то очень понятно, что в "Пушкине" будет что почитать. Понятно, что за пространство обозначено: оно открыто, и там есть жизнь.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ