Освобождение политзаключенных стало одним из основных требований всех последних протестных митингов в Москве. Однако по поводу того, кого именно считать политзаключенным, расходятся мнения даже самих участников протестов. Чаще всего политзаключенными называют осужденных по ст. 282 УК РФ (действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации). В обществе с новой силой разгорелась дискуссия, что делать с этой статьей — отменять, модернизировать, оставить как есть.
В 2006 году в Нижнем Новгороде в подъездах домов руководителей местной общественной организации "Общество российско-чеченской дружбы" (ОРЧД) Станислава Дмитриевского и Оксаны Челышевой появились листовки с угрозами, подписанные национал-большевиками из партии Эдуарда Лимонова. Господин Дмитриевский вспоминает, что к тому времени его отношения с духовным лидером нижегородских нацболов Захаром Прилепиным превратились в полноценную вражду. "Я называл его оккупантом, потому что он гордился своим участием в чеченской войне, а он меня — лучшим другом чеченских головорезов",— смущенно вспоминает 45-летний Станислав Дмитриевский сейчас. Смущенно, потому что и его организация, и партия нацболов теперь находятся в равном положении: их запретили в судебном порядке за экстремизм. Оксана Челышева живет теперь в Финляндии в статусе политбеженца, а лидер нижегородских нацболов Илья Шамазов работает у господина Дмитриевского исполнительным директором незарегистрированного в России (все счета и учредительные документы находятся в Финляндии) ОРЧД. "Власть посадила нас в одну лодку, и мы только поэтому смогли разглядеть друг в друге людей",— говорит господин Дмитриевский. Нацболы и правозащитники больше не враги, вместе ходят под 282-й статьей.
ОРЧД нижегородский суд признал экстремистской организацией на основании приговора по делу в отношении Станислава Дмитриевского, после того как он в 2004 году в своей газете "Правозащита" опубликовал послание Аслана Масхадова Европарламенту и письмо Ахмеда Закаева с призывом не голосовать за Владимира Путина. Станислава Дмитриевского обвиняли по всем пунктам ст. 282, кроме разжигания религиозной розни. На процессе свидетелями защиты выступали Анна Политковская и Сергей Ковалев. Господину Дмитриевскому дали два с половиной года условно и четыре года испытательного срока, сейчас судимость снята, но ОРЧД по-прежнему считается экстремистским сообществом — судебное решение было вынесено по ст. 282.2 (экстремистское сообщество). Нацболов ликвидировали по той же статье.
Статья 282 появилась в российском УК в 1996 году, но первые несколько лет ее не применяли. Ситуация изменилась в 2002 году, когда сразу после массовых драк на Манежной площади (на большом экране транслировался один из матчей чемпионата мира с участием сборной РФ) Госдума приняла закон "О противодействии экстремистской деятельности". Первой жертвой борьбы с экстремизмом стал достаточно экзотический даже для современной России герой — язычник из Марий Эл Виталий Танаков, написавший книгу "Жрец говорит", в которой с позиции марийского жреца критиковались "пришлые религии", в том числе христианство. Адвокат Виталия Танакова Рамиль Ахметгалиев (сейчас дело ждет рассмотрения в Страсбурге) говорит, что это был первый в России обвинительный приговор по разжиганию вражды в отношении социальной группы. "Прокуратура настаивала, что он разжигал вражду в отношении социальной группы "русские христиане", но в ходе процесса это все отпало, осталась социальная группа "работники Министерства культуры"",— говорит адвокат. В 2006 году за ненависть к работникам Минкульта жрец Танаков был приговорен к 120 часам исправительных работ, а экзотические социальные группы с тех пор регулярно появляются в приговорах по "экстремистским" делам. Самым известным случаем, вероятно, стоит считать социальную группу "неверные менты", которую предлагал сжигать на Стефановской площади Сыктывкара местный блогер Савва Терентьев, получивший после приговора политическое убежище в Эстонии. Антифа-активиста Игоря Харченко в Нижнем Новгороде судят за разжигание ненависти к социальной группе "националисты". Коллега Харченко по антифашистскому движению Максим Солопов, в 2010 году отсидевший два месяца в СИЗО по обвинению в организации нападения антифашистов на администрацию Химок, называет дело в отношении Игоря Харченко "безумием". "Когда дело не складывается и его нельзя передать в суд, на помощь приходит экстремистская статья",— полагает господин Солопов. "Большинство в нашей среде выступает за отмену 282-й статьи,— говорит он.— Это инструмент политического преследования в первую очередь".
Фото: Сизов Артем, Коммерсантъ
Впрочем, нельзя говорить, что все российские оппозиционеры и правозащитники относятся к ст. 282 как к избыточному инструменту политического давления. Лидер движения "За права человека" Лев Пономарев, хотя и обижается, когда его называют активным сторонником 282-й статьи, считает, что "нужно наказывать за слова, которые приводят к действиям и разжигают ненависть". "Некоторые говорят, что вот в США есть первая поправка, которая позволяет говорить все что угодно и даже призывать к насилию,— говорит Пономарев.— Но Америка исторически доказала, что она выдержала такое испытание, а Европа не выдержала, в Европе был Гитлер, и поэтому в Европе нет первой поправки". "В России отмена 282-й статьи чревата опасностями,— уверен Лев Пономарев.— Россия всегда берет крайние формы общественной жизни. Это и крайние формы марксизма, и крайние формы национализма. Наверное, это просто в менталитете русского человека".
Член Общественной палаты РФ, профессор юрфака МГУ Елена Лукьянова, напротив, считает ст. 282 "противоречащей духу закона". "Я бы вообще не оперировала "измами" в уголовном законодательстве — достаточно таких понятий, как "дискриминация" или "терроризм". Экстремизм — это слишком трудно трактуемое понятие, чтобы употреблять его в уголовных статьях". "Вводить такое расплывчатое понятие в УК при нынешнем состоянии судебной системы было очень опасно,— считает госпожа Лукьянова.— На месте депутатов я бы немедленно отменила или хотя бы приостановила действие этой статьи".
При этом в действительности ждать от депутатов перемены отношения к этой статье не приходится. Возглавляющий комитет Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству единоросс Павел Крашенинников считает вопрос неактуальным. "Законодательство об экстремизме у нас сформировалось. 282-я статья вытекает из Конституции, которая запрещает разжигание розни. Нужно понимать, что высшая фаза экстремизма — терроризм, но бороться нужно не только с высшей фазой",— говорит он. По мнению господина Крашенинникова, практика применения ст. 282 слишком скудна, чтобы считать ее политической проблемой, и даже скандальные дела его отношения к статье не меняют. "Тот же Савва Терентьев предлагал сжигать "неверных ментов", и его многие поддержали. А если бы призывал сжигать учителей? Мне кажется, это тоже правонарушение, которое должно караться",— говорит он.
По данным правозащитного центра "Сова" (занимается изучением применения антиэкстремистского законодательства), в 2011 году в 31 регионе России выносились приговоры в отношении 193 человек, в преступлениях которых суд обнаружил мотивы ненависти. Это меньше, чем в 2010 году (тогда осудили 320 человек), но, как отмечается в докладе "Совы" по итогам 2011 года, "некоторое снижение не должно удивлять: во-первых, все-таки количество осужденных за такие преступления не могло расти бесконечно, во-вторых, надо учитывать большой (около двух лет) временной интервал между преступлением и приговором, а пиковые значения по преступлениям по мотиву ненависти были достигнуты как раз в 2008 году". Стоит добавить, что за пропаганду ненависти в 2011 году было осуждено 77 человек по 70 делам в 40 регионах страны, а "криминальных" приговоров (убийства, тяжкие телесные повреждения и т. п.), к которым было добавлено обвинение по ст. 282,— всего одиннадцать.