В Южной Осетии прошли очередные президентские выборы. И предстоят новые — второй тур. Для местных жителей это не просто формальность: они впервые поняли, что от их голосов что-то зависит
Коттеджный поселок на окраине села Тбет, в 7 минутах езды от Цхинвала.
Эти коттеджи построили сразу после войны, на средства, направленные из Тамбовской области. Тогда российские регионы щедро помогали Южной Осетии, направляли сюда деньги, продукты питания, одежду, ГСМ, стройматериалы.
Спустя три с половиной года после войны о многомиллиардной помощи напоминают разве что вот эти аккуратные коттеджи, построенные в чистом поле.
От трассы сюда надо идти по бездорожью, по колено в грязи: вокруг коттеджей нет ни тротуаров, ни даже просто засыпанной гравием дорожки. Я уже не говорю о детских площадках или газонах.
Такая вот картина сейчас во всей республике. Пару лет назад в Цхинвале вскрыли все улицы, начав менять там коммуникации,— до сих пор работы не завершены. Правда, перед выборами премьер Вадим Бровцев, ставший исполняющим обязанности президента в декабре прошлого года, после конфликта прежней власти с оппозицией, решил показать народу Южной Осетии, что власть может работать — возобновилось строительство домов, ожили экскаваторы на улицах, засуетились рабочие, укладывающие тротуарную плитку. Делалось все как-то спонтанно и без четкого плана, и, конечно, внешней картины города существенно не изменило. "Я проголосую за любого, кто даст слово мужчины, что построит тут нормальные дороги",— говорил мне местный водитель Тамаз. Без слова мужчины нельзя — не поверят.
Дороги — самое страшное наказание для местных мужчин. Условия езды в Южной Осетии — экстремальные. Ямы и ухабы, грязевые канавы, лужи-ловушки и так далее.
Вот и в коттеджах, что у села Тбет, самая "правильная" обувь — резиновые сапоги.
И все-таки жители этих домов необыкновенно счастливы. Всего месяц назад несколько семей беженцев из внутренних районов Грузии начала 90-х переселили в эти коттеджи. Больше 20 лет эти люди провели в общежитиях разрушенных заводов и умерших учебных заведений. О жизни в одном из таких общежитий я рассказывала в "Огоньке" (N48 от 05.12.2011). Эти общежития, разбросанные по республике, представляют собой ветхие бараки, в которых нет тепла, воды и элементарных санитарных условий.
Поэтому Бадри Гурциев и Лали Маккоева считают свой коттедж проявлением высшей справедливости и без устали благодарят Бога и чиновников за такой подарок. Вообще-то они получили то, что им было положено получить еще 20 лет назад. Но в Южной Осетии многие беженцы так и умирают в бараках, не дождавшись переселения в достойное жилье.
В 90-е они бежали из Каспийского района Грузии, от гражданской войны. Поселились на складах предприятия "Заготзерно" — эти склады и офис вскоре и превратились в беженское общежитие.
Бадри устроился работать в МВД Южной Осетии. Но вскоре работу потерял: говорит, что сокращали штаты и оставляли только "своих" — тех, у кого есть родня в руководстве. За Бадри слово замолвить некому, влиятельной родни у него нет.
6 лет назад у них родилась дочка, а в сентябре 2008-го — сын Марат. В августе 2008-го беременная Лали сидела в подвале вместе с дочкой и соседями. Уехать в Северную Осетию они не могли — у них нет российского гражданства. Российский паспорт для таких бесправных и нищих — большое счастье. Особенно когда понимаешь, что они лишены даже детских пособий, позволяющих хоть как-то выжить.
Но я уже не раз слышала от беженцев в Южной Осетии, что в российском посольстве им не особенно рады. То ли они под программу "Соотечественники" не попадают, то ли просто возиться с ними никто не хочет.
Сейчас Барди безработный. Он ходит по домам и предлагает свою помощь — строить, вывозить мусор, таскать кирпичи: он готов на все. В последнее время работы нет — в Цхинвал привезли "гастарбайтеров" из России и стран СНГ.
Об этой проблеме в своей предвыборной кампании говорил посол Южной Осетии в России Дмитрий Медоев: "Наши власти непонятно по какому принципу нанимают подрядчиков, которые часть денег кладут себе в карман, а на оставшиеся нанимают бесправных таджиков, которым платят через раз, а если чем недоволен, выкинут за хребтом, в России. Понятно, что с местным жителем так не поступишь, у него есть права. Получается, что и эти бедняги замучены, и наши граждане лишены возможности работать на стройках и хоть как-то зарабатывать".
Коррупция во власти проявляется во всех сферах жизни. С большим трудом Бадри и Лали устроили свою дочь в детский сад. Но для Марата в саду места нет. Поэтому Лали не может работать — хотя бы посудомойкой в кафе. За ребенком смотреть некому: муж каждое утро уходит в город в поисках работы.
В этом красивом чистом доме нет ни мебели, ни техники, ни еды. На столе — булка хлеба и чай, это на сегодня вся их еда. В доме холодно — к этим коттеджам до сих пор не провели коммуникации и отопление. На паркете стоит допотопная электрическая печка, но для обогрева ее не используют — нечем платить за электричество.
Дети бегают по дому раздетые — без колготок и носков. "Они уже привыкли, закаленные",— шутит Бадри. Признаться, что у детей нет носков и тапочек, ему стыдно.
К этому дому они еще не привыкли. 20 лет жизни в нечеловеческих условиях приучили их довольствоваться малым. Поэтому сейчас они все время ждут, что их попросят на выход.
Эти коттеджи пытались получить в собственность родственники цхинвальских чиновников, но после отставки бывшего президента Эдуарда Кокойты московский наместник, премьер Бровцев, решил, что пора восстанавливать доверие людей к власти. Такое случается перед выборами. А эти выборы Москва велела провести во что бы то ни стало — и без потрясений. Напомню, что в ноябре прошлого года на президентских выборах победила лидер оппозиции Алла Джиоева, но Верховный суд республики отменил итоги выборов, ссылаясь на многочисленные нарушения. На самом деле фигура Джиоевой категорически не устраивала местную власть. Особенно не устраивал ее стоявший за Джиоевой главный тренер сборной России по вольной борьбе Джамболат Тедеев, главный враг Эдуарда Кокойты. Москва в том конфликте взяла сторону Кокойты, хоть и вынудила его сразу после выборов уйти в отставку. Самое интересное, что на выборах 25 марта Тедеев снова сыграл важную роль — спортсмены, которых он прислал в республику, выступили в поддержку бывшего главы КГБ Леонида Тибилова. И Тибилов набрал примерно 42 процента голосов и вышел во второй тур вместе с омбудсменом Давидом Санакоевым (около 25 процентов).
Чтобы понять причины популярности Тедеева, достаточно пожить в Южной Осетии хотя бы неделю. Коррупция, своячество, отсутствие социальных лифтов лишили возможности молодых людей выбиваться в жизнь. Единственным социальным лифтом для них стала школа вольной борьбы, построенная в Цхинвале Тедеевым. Здесь не смотрели на твою родню или твои деньги — здесь было важным только то, что ты умеешь делать. Тедеев отбирал лучших мальчишек и забирал их в Россию. Они покоряли мировые площадки, становились известными и богатыми. Это предел мечтаний простого цхинвальского мальчика. Ходили слухи, что на самом деле эти борцы — неформальная группировка, при помощи которой Тедеев может решать любые вопросы (отчасти поэтому его боятся чиновники в Южной Осетии). Но огромная популярность этого человека в республике — неоспоримый факт. На мой вопрос, прошел бы он во второй тур, если бы выдвинулся на выборах, самые разные люди отвечали мне без колебаний: "Он победил бы в первом". Наверное, поэтому ему все время отказывают в регистрации кандидатом в президенты.
Собственно, к чему я вспомнила Тедеева.
Если бы не этот человек и его сторонники, в декабре прошлого года на улицах Цхинвала не было бы гражданского противостояния, оппозиция смирилась бы с поражением и на новых выборах "проглотила" бы того, кого ей пришлет Москва. Но в результате масштабного южноосетинского кризиса Москва поняла, что навязывать "своих" кандидатов бессмысленно — лучше принять того, кого осетины сами выберут.
И это большая победа, хотя связывать эту победу с гражданским обществом, конечно, нельзя. Это победа одного клана над другим, но в результате этой борьбы простые люди поняли, что их голос все-таки чего-то стоит. И снова пришли на выборы.
Фактор Тедеева в нынешней предвыборной кампании чрезвычайно важен. С одной стороны, его поддержка помогла Леониду Тибилову взять такой высокий процент, мобилизовав вокруг него всех, кто категорически не приемлет прежнюю власть, всех, кто от прежней власти пострадал и кто боится ее возвращения, как огня. С другой, она настроила против Тибилова часть чиновников, военных и представителей гражданского общества, которые боятся, что во власть придут борцы, многие из которых не в ладах с законом. Сам Тибилов неоднократно повторял, что ни борцам, ни Тедееву ничего не обещал и что их поддержка — их личное дело. Но в Южной Осетии народ недоверчивый.
Такой расклад грозит новой поляризацией общества, и есть опасения, что декабрьское уличное противостояние может повториться. И хотя оба кандидата проявляют максимум уважения друг к другу и обещают признать поражение в случае победы конкурента, общество этой маленькой республики слишком разделено, чтобы отступать, разделено на нищих и богатых, на защищенных привилегиями и абсолютно бесправных.
И те и другие готовы отстаивать свой выбор, потому что одним есть что терять, а другим терять нечего.
И это не хорошо и не плохо, это реальность, в которой живет Южная Осетия.
Хорошо бы, чтобы новая власть Южной Осетии все это крепко усвоила — на будущее.
...Когда мы выходим на крыльцо, Бадри спрашивает, построят ли теперь, после выборов, всем дома. Его соседи убеждены, что после выборов про них забудут. Лали надевает сапоги и идет нас провожать через раскуроченное поле, к дороге. "Я ни на кого не надеюсь, только на Бога,— говорит она.— Но я на выборы пошла, потому что если все, кто плохо живет, не пойдут на выборы, то мы всегда будем плохо жить и ничего не изменится".
И мне кажется, то, что говорит эта женщина, самый большой успех Южной Осетии за три послевоенных года.