В Москве открылась выставка "Шедевры подделки", на которой представлены полотна из частной коллекции, авторами которых долгое время считались выдающиеся русские художники.
Коллекционер Игорь Возяков начал собирать картины в 1990-х годах, как тогда было принято — из произведений художников "Родной речи", то есть классиков русской живописи второй половины XIX — самого начала ХХ века. По его словам, набралось около двух сотен работ. От большей их части он позже избавился и стал собирать иконы. Из живописи Возяков оставил 15 любимых картин — самых лучших, подлинность которых подтверждалась заключениями из крупнейших российских музеев. В 2011-1012 году коллекционер решил устроить выставку, но сначала еще раз подтвердить их подлинность. Исследования, проведенные сотрудниками Независимой экспертизы им. П. Третьякова, обнаружили, что девять работ из пятнадцати — подделки. Стоимость этих картин, будь они подлинниками, достигала бы на сегодняшнем арт-рынке $10 млн.
Это не первый, но, пожалуй, самый наглядный случай, подтверждающий катастрофическое состояние института экспертизы и рынка русского искусства. После того как сначала эксперт Владимир Петров признал десятки (по разным версиям, до 200) своих экспертиз ошибочными, а потом в Третьяковской галерее провели внутреннюю проверку и тоже обнаружили ошибочные документы в своем экспертном разделе, решением Министерства культуры музеям было запрещено проводить экспертизу. На этом государство сочло свой долг выполненным: ни на пресс-конференцию, посвященную истории с картинами из коллекции Возякова, ни на открытие выставки никто из приглашенных официальных лиц не пришел.
В Росохранкультуре идет работа по созданию коллегии экспертов, которая могла бы разрешать спорные вопросы. Но суть дела это не изменит, как и попытки Росохранкультуры аттестовывать экспертов. Репутацию эксперту создает не печать на документах, а его знания и постоянный контакт с произведениями искусства, а также возможности доступа к сравнительным материалам. Всем этим может владеть только специалист, много лет проработавший в крупном музее. По старой советской привычке никого постороннего ни один музейный хранитель к "своим" вещам не подпустит. Например, сотрудников Научно-реставрационного центра им. Грабаря не пускают в запасники Русского музея.
Сейчас официальной экспертной деятельностью занимаются в Москве компания "Арт-консалтинг" и Научно-исследовательская независимая экспертиза им. П. Третьякова, в которой работают в основном сотрудники Третьяковской галереи. Сотрудники других музеев, в том числе и Русского, также могут давать свои экспертные мнения и заключения — лишь бы не на музейном бланке. Привлечь кого-то из них к ответственности за выдачу неверных экспертных заключений по-прежнему невозможно.
Сейчас в НИНЭ им. П. Третьякова приняты жесткие меры по исключению какого-либо влияния на эксперта: он не знает ни владельца картины, ни ее провенанса, который, кстати, тоже сейчас научились мастерски подделывать. Все эксперты осматривают произведение поодиночке, все мнения, даже противоречащие друг другу, вносятся в заключение. В результате подтверждается подлинность примерно трети из попавших на исследование вещей. Так и произошло с работами из коллекции Возякова. То, что эксперты Галина Чурак и Лидия Гладкова в 2012 году не признали подлинной картину, которую они сочли таковой в 2004 году, можно счесть актом профессионального мужества. Однако Игорю Возякову, владельцу бывшего полотна "Корабль у пристани" Алексея Боголюбова, который теперь превратился в "неизвестного художника ХХ века", от этого не легче.