Премьером Грузии назначен Вано Мерабишвили, бывший глава МВД. Что ждет в связи с этим Грузию и ее отношения с Россией?
Назначение Вано Мерабишвили кажется вполне логичным — самый успешный министр-реформатор, сумевший реализовать на практике лозунги грузинской власти: "Грузия без коррупции", "Грузия без советского наследия", "Грузия прозападная". За каждым из этих лозунгов много чего стоит.
Уволив из МВД всех полицейских, а потом набрав заново — но уже в три раза меньше, молодых и перспективных, с головами, свободными от "советской идеологии", готовых за зарплату в 600-700 долларов строить ту систему, которую задумала новая власть,— Вано Мерабишвили решил сразу несколько задач. Он прекрасно понимал, что жесткие реформы Михаила Саакашвили вызовут сопротивление общества и опорой государства в этом непростом противостоянии должна быть идеальная полицейская система.
Методом шока
Ему практически удалось ее создать, хотя и совсем не демократическим путем. После увольнения и переаттестации тех, кто попал на службу, полицейских ждали новые испытания — их зарплаты увеличились в разы, но и ответственность тоже. Поборы, даже крошечные, запрещались. Первый год полицейской реформы телеэфир был заполнен сюжетами о полицейских и чиновниках, за взятки попавших в тюрьму. Даже за 20 долларов ждало суровое наказание. В полиции вводилось правило "ябедничать" друг на друга — если полицейский видел, что его коллега берет взятку или как-то нарушает свои обязанности, и не доложил об этом в соответствующую надзорную инстанцию, его самого ждало наказание вплоть до уголовного. Часто оказывалось так, что "нарушитель" просто проверял своих коллег на честность.
На этом попались многие. Новая власть силой убеждала: обязанность каждого гражданина — узнав о каком-то правонарушении, сообщить о нем в полицию. Я как-то делала материал об осужденном на 20 лет за терроризм жителе Гальского района Абхазии, в его истории меня больше всего поразило наказание его друзей — супругов, у которых он оставлял сумку со взрывчаткой: 20 и 15 лет соответственно, хотя они даже представления не имели о том, чем им это грозит. В старой Грузии это было так естественно — помочь другу, попавшему в трудную ситуацию (а ситуация действительно была сложной, террориста шантажировали безопасностью его родителей). В новой Грузии каждый должен был четко усвоить: там, где речь идет о безопасности государства, дружба, любовь и прочие человеческие чувства отходят на второй план. Я помню свою поездку в Сарпи на таможню между Грузией и Турцией. Больше всего поразили не упрощенная схема проезда и отсутствие очередей, а прозрачные стеклянные кабинки таможенников и рассказ одного из них: за последний год состав таможни менялся семь раз и полностью — только потому, что кто-то в смене брал взятку. "Но ведь остальные могли этого не видеть",— возразила я. "Все равно,— ответил полицейский.— Они должны были видеть. Тут все так устроено, что все у всех на виду".
Все это для Грузии было новым и пугающим. Простые люди часто даже не понимали, за что их или их близких наказывают — подумаешь, дал взятку на дороге или попросил родственника в мэрии оказать какую-то услугу, а родственника за это посадили! Ведь раньше Грузия была, наверное, самой коррумпированной страной на постсоветском пространстве, все вопросы, даже порой государственные, решались при помощи "авторитетов", каждый житель страны знал, кому и сколько надо занести денег, чтобы получить какую-то справку или даже выкупить заключенного из тюрьмы.
И разрушить этот многолетний уклад казалось просто невозможным. Никто никогда в Грузии, как и, наверное, в любой восточной стране, не мог предположить, что помогать родственникам, используя служебное положение,— значит совершить уголовное преступление.
Мерабишвили в своей родной деревне в регионе Джавахетия лично демонстрировал новый стиль жизни — как он сам рассказывал мне в одном из интервью: к его отцу в деревне первое время ходили парламентеры от разных родственников, чьи интересы были ущемлены реформами. Отказы обижали родственников и тяжело давались отцу, но в итоге парламентеры ходить перестали. И этот эпизод, конечно, характеризует главу МВД как принципиального человека.
Жестким стилем управления Мерабишвили нажил себе много врагов. Люди, выросшие в определенных жизненных условиях, резко оказались в новой реальности, к которой не были готовы. Оппозиция справедливо предъявляла претензии и новой власти в целом, и самому Мерабишвили — как можно посадить на пять лет человека за взятку в 20 долларов и обречь его семью на полуголодное существование, если ни он сам, ни его семья до конца не понимали, к чему эта взятка приведет? Но реформаторы умышленно не хотели затягивать реформы. Представители власти, и Вано Мерабишвили тоже, постоянно повторяют, что у них мало времени. Это любимый ответ чиновников на все замечания: о качестве строительства зданий или о ходе реформ. "У нас мало времени, нам надо многое успеть" — такую формулировку предлагал и Вано Мерабишвили.
Его реформу называли по-разному, говорили, что это реформа, проведенная методом шоковой терапии, но в результате общество и даже оппозиция признали, что реформа полиции оказалась самой успешной, а ее итоги сделали жизнь общества более безопасной и комфортной.
Да, оппозиция по-прежнему говорит о том, что слишком высока была цена — 36 тысяч заключенных в Грузии, тогда как при старой власти их было не больше 8 тысяч.
Но сторонники власти замечают: зато жизнь в Грузии стала безопасной, можно гулять ночью, оставлять машины открытыми и не бояться.
Понятно, что стороны говорят на разных языках и, наверное, никогда не договорятся. Гуманизм вообще редко бывает практичен.
Не добавила популярности министру некрасивая история, в которой оказалась замешанной его жена. Она стала свидетелем конфликта высоких полицейских чиновников, с которыми сидела в кафе, с молодым человеком Сандро Гергулиани. Парень искал свою подругу, увидел ее, кажется, в компании с полицейскими и женой министра и не сдержался, оскорбил компанию. Вскоре его нашли мертвым где-то на обочине дороги. Расследование по распоряжению министра было публичным и показало, что полицейские хотели наказать Гергулиани, избив его, парень убежал, но, ослабев от побоев, упал в овраг и сломал шею. Полицейские были наказаны, правда, по мнению оппозиции, слишком мягко, а министр даже демонстративно развелся с женой, но вскоре появились слухи, что бывшие супруги снова сошлись. При этом министр не раз признавал (и мне в интервью тоже), что убийство Гергулиани — пятно на его биографии на всю жизнь.
Вообще, о личной его жизни известно мало, но то, что известно, опять же характеризует его положительно: он примерный семьянин, не ведет разгульной жизни, в отличие от некоторых представителей власти. На летнем отдыхе в пригороде Батуми снимает небольшой дом и не живет в гостиницах; а в международных аэропортах в Европе грузинские журналисты его часто видят без охраны, с небольшим чемоданом в руках.
Когда у человека мало слабостей, он менее уязвим. Может быть, поэтому его иногда сравнивают со Сталиным — из-за аскетичного образа жизни и жесткого характера, благодаря которому он сумел выстроить в МВД такую строгую вертикаль.
Кризис-менеджер
Ситуация, в которой Саакашвили произвел назначение нового премьера, серьезна как никогда. Оппозиция объединилась вокруг миллиардера Бидзины Иванишвили, завоевавшего популярность грандиозной благотворительностью и щедрыми социальными обещаниями. Власти сделали все, что могли, чтобы ограничить влияние Иванишвили на умы: ему запретили благотворительность, посчитав это вложением в политическую популярность; наложили арест на имущество; его даже косвенно обвиняли в том, что он российский агент. Бывший госминистр и известный реформатор Каха Бендукидзе в интервью "Коммерсанту" заявил, что Иванишвили очень выгодно избавился от своих активов в России и что, возможно, в этом ему помогли, так как продажа произошла по цене, выше рыночной. Оппозиция, правда, утверждает, что власти такими обвинениями всего лишь пытаются скомпрометировать Иванишвили. "Когда Бендукидзе продавал свои активы в России, его никто не обвинял в том, что он российский агент",— говорит оппозиционер-республиканец Давид Бердзенишвили.
Несмотря на все чрезвычайные меры, принятые властями, популярность оппозиции растет, а до выборов осталось всего несколько месяцев. То есть власти просто необходим спаситель с авторитетом.
Чтобы понять, зачем Михаилу Саакашвили потребовалось назначить премьер-министром страны именно Вано Мерабишвили, надо рассказать еще об одной особенности этого человека. Он не только весьма целеустремленная личность и почти всегда добивается своего, но и блестящий кадровик. Команда, с которой он работал все последние годы, оставалась целостной, из нее не выбыл, кажется, ни один игрок. Я видела некоторых представителей команды Мерабишвили — они все чем-то похожи. У них одна идеология — построить новую Грузию западного образца, они учились на Западе, они хорошие менеджеры, они даже одеты одинаково — в одной ценовой категории, которую может позволить себе госслужащий. Оппозиция называет такие группы влияния вокруг того или иного чиновника сектой и в чем-то, наверное, права. По большому счету, в Грузии сложилось три центра влияния с такими вот "фанатиками" — в центре их оказались президент Саакашвили, глава МВД Мерабишвили и прокурор Зураб Адеишвили, человек, предпочитающий всегда оставаться в тени. Мерабишвили же, хотя прежде и отличался непубличностью, в последнее время стал появляться на публике и даже в телеэфире, что для него было большим подвигом — известно, что он не любит телекамеры. Уже давно сложилось ощущение, что он готовит себя к более публичной деятельности.
Еще год назад появились слухи, что он — один из самых вероятных преемников Михаила Саакашвили, потому что, во-первых, идейно предан, во-вторых, сильный лидер, в-третьих, устраивает Запад как продолжатель курса реформ. К тому же это человек, который не допустит разворота Грузии в сторону России — он известен как один из самых ярых противников идеи возвращения Грузии в сферу влияния России. И всеми этими характеристиками он как нельзя лучше устраивает не только Михаила Саакашвили, но и США, которые последнее десятилетие открыто курируют Грузию.
Впрочем, Михаил Саакашвили долгое время не мог определиться с преемником. И понятно почему. Сильный Мерабишвили многих пугает и в качестве полновластного правителя может отодвинуть каких-то членов команды президента. А может, и самого Саакашвили?
Кроме того, было очевидно, что шансов победить на президентских выборах у Вано Мерабишвили не так уж много: многие не любят его за жесткие разгоны акций протеста оппозиции, за историю с Гергулиани, за вероисповедание — он, как многие выходцы из Джавахетии, региона с преимущественно армянским населением, католик. В Грузии, где рейтинг православной церкви — более 95 процентов, принадлежность к другой религии до сих пор остается неким изъяном, который, конечно, не позволит "иноверцу" стать президентом страны.
Были и другие кандидаты на президентский пост — например, мэр Тбилиси Гиги Угулава, "хороший парень", который мог бы, наверное, завоевать симпатии избирателя, но вряд ли мог управлять страной, поскольку был неплохим хозяйственником, но лидерскими качествами не отличался.
Однако уже к концу 2010 года фигура следующего президента Грузии перестала сильно интересовать правящую элиту. Именно в это время, когда оппозиционные настроения в обществе по-прежнему оставались высокими, западные партнеры Грузии требовали большей честности и прозрачности на выборах, большего плюрализма в парламенте и большей вовлеченности оппозиции в управление страной и обещали за выполнение всех этих требований дорожную карту в НАТО, стало ясно, что с окончанием президентских полномочий Михаила Саакашвили часть власти в стране, возможно, придется передать оппозиции.
Чтобы минимизировать потери от такого "переворота", осенью 2010 года парламент внес столь существенные коррективы в Конституцию страны, что президентские выборы и личность президента потеряли прежнее значение. По сути, это была уже новая Конституция Грузии, в которой теперь главным лицом был вовсе не президент, а премьер и парламент.
С 2013 года, после президентских выборов, новая Конституция вступит в силу. В соответствии с ней парламент назначает премьера, премьер формирует правительство, правительство же становится верховным органом исполнительной власти, обеспечивает осуществление внутренней и внешней политики страны и подотчетно только парламенту. У президента остаются представительские функции. Но самое интересное положение новой Конституции в контексте нынешних событий — привязка к парламентским выборам.
Как известно, парламентские выборы в Грузии пройдут уже этой осенью. А по новой Конституции полномочия правительства прекращаются с признанием полномочий новоизбранного парламента. Новое же правительство будет укомплектовывать уже партия большинства.
Учитывая, что сейчас в Грузии проходят масштабные акции оппозиционной коалиции под руководством миллиардера Бидзины Иванишвили ("Огонек" рассказывал о нем в N 21), исход парламентских выборов более чем непредсказуем. А для власти, которая уже согласна пожертвовать креслом президента ради оппозиции, принципиально важно победить в парламентских выборах. Потому что большинство в парламенте — это реальная власть в стране.
Премьер Мерабишвили в данной ситуации — кризис-менеджер. Сейчас он должен сыграть с оппозицией. Первые ходы он уже сделал: заявил, что на сельское хозяйство из бюджета Грузии будет выделено 4 млрд лари, а на бесплатное медицинское страхование населения в течение четырех лет из бюджета страны потратят 3 млрд лари. Напомню, что похожие обещания ранее выдвинул миллиардер Иванишвили, чем завоевал бешеную популярность в стране, правда, он не оговорил сроки исполнения этих обещаний, но в остальном цифры и цели государственного финансирования соразмерны. Среди грузинских блогеров даже родилась шутка: "Направо пойдешь — бесплатно страхуют, налево пойдешь — тоже бесплатно страхуют, главное — посередине не остаться!"
Как заявлял автор либертарианских реформ Каха Бендукидзе, оппозиция начала аукцион с властью — кто предложит больше за победу на выборах. Теперь в этот аукцион вступил и Вано Мерабишвили.
Политолог Гия Абашидзе, еще несколько месяцев назад предсказывавший "повышение" Вано Мерабишвили, также уверен в том, что это назначение — "усиление исполнительной вертикали власти перед важными парламентскими выборами". "Саакашвили решил, что сильному конкуренту Бидзине Иванишвили следует противопоставить полную консолидацию исполнительной власти под руководством сильного и эффективного менеджера Мерабишвили,— считает эксперт.— Мерабишвили, критики которого считают его главным грехом превышение силовых мер при разгоне массовых акций протеста, одиозные случаи убийств, в которых замешаны сотрудники ведомства, обладание огромными богатствами и влияние на крупный бизнес, для большей части общества в отличие от других членов команды Саакашвили (Бокерии, Адеишвили, Ахалая), все же оценивается положительно. Народ считает, что на посту министра внутренних дел Мерабишвили создал эффективную, свободную от коррупции структуру западного типа".
На прошлой неделе Вано Мерабишвили предложил в состав нового правительства весьма эффективных менеджеров — бывший министр образования Дмитрий Шашкин теперь станет министром обороны, а бывший ректор Академии полиции и директор Национального центра экзаменов Хатия Деканоидзе представлена на пост министра образования и науки. Это те самые, абсолютно преданные Мерабишвили люди, которые уже сделали с ним одну реформу и пойдут за ним до конца. И теперь эта команда должна или победить, или проиграть. Цена же вопроса — не только Грузия, старая или новая, но и геополитический расклад в регионе, за который уже много лет борются Москва и Вашингтон.