"С радикализмом надо бороться, а не с мусульманами"

Теракты, произошедшие в Казани 19 июля, положили начало массовым обыскам и задержаниям мусульман по всей республике, а также принятию новых поправок в региональный закон "О свободе совести". Спецкорреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова попыталась выяснить, как в Казани относятся к поправкам и почему не верят в официальную версию следствия.

"Нас хотят закрыть, но это народная мечеть"

Мечеть Аль-Ихлас называют ваххабитской, рупором исламистской организации "Хизб ут-Тахрир", оплотом арабских проповедников. Ее имам Рустем Сафин даже получил условный срок за членство в "Хизб ут-Тахрир". Оппоненты утверждают, что он хочет построить в Татарстане халифат. Спецслужбы давно интересуются Сафиным и его мечетью, а муфтий Татарстана Илдус Файзов уже второй год пытается сместить имама Сафина, но община продолжает сопротивляться.

Впрочем, по новым поправкам в закон "О свободе совести", принятым Госсоветом Татарстана после июльских терактов, Рустем Сафин, очевидно, будет смещен с должности.

Мечеть Аль-Ихлас когда-то была котельной, ее переделали местные мусульмане и сами пригласили туда имама. В мечети тесно, просто и бедно. В молельном помещении два мальчика читают Коран по-арабски. Арабский учат тоже здесь — помогают взрослые.

Дежурный по мечети, Раис Шакуров, был задержан в первый день после терактов в Казани и провел в СИЗО больше суток. Он из народных умельцев, может собрать автомобиль из старых железок, говорит, что это увлечение его и подвело: правоохранители искали людей, которые могут прикрепить взрывное устройство к автомобилю. Но теперь Шакуров "чист" — он показывает мне документы, свидетельствующие об отказе в возбуждении уголовного дела. Из его села в Арском районе в первый день после терактов задержали шесть человек. Всех сфотографировали, взяли анализы, отпечатки пальцев и отпустили через сутки.

— Это ничего,— говорит Шакуров.— Гонения на мусульман и при пророке были.

У него дома при обыске изъяли целую гору книг. Он говорит, что там было много изданий, запрещенных разными районными судами, и что многие люди даже не знают, что эта литература запрещена, и приносят ее в мечеть. "В мечети их хранить нельзя — я их уносил домой,— объясняет Шакуров.— В мусорный ящик их нельзя, там имя Аллаха. Поэтому я собирал их, а потом вывозил и сжигал. Но не все сжигал, там и хорошие книги были. Я думал, может быть, закон изменится, и эти книги разрешат. Ну что плохого в книгах о том, каким должен быть мусульманин?"

В мечеть заходят люди, наступает время молитвы.

Говорят, что ваххабиты молятся не так, как остальные мусульмане. Но здесь я не замечаю ничего особенного.

"Я придерживаюсь ханафитского мазхаба (одна из четырех правовых школ в суннитском исламе),— говорит Шакуров.— Это традиционный для татар мазхаб. Но ислам важнее национальности. И об этом мы сказали на митинге (прихожане мечети Аль-Ихлас 5 августа провели митинг в поддержку мусульман, задержанных или арестованных правоохранительными органами.— "Власть"). Это не всем понравилось".

Пока люди молятся, он открывает какой-то сайт и показывает мне статью о том, что в Бирме "буддисты убили тысячи мусульман".

— Вы не хотите проверить эту информацию? — спрашиваю я.— Там ведь давний межрелигиозный конфликт.

— На мусульман гонения по всему миру,— отвечает Шакуров.

Он начинает объяснять мне, почему Коран является единственной книгой божественного происхождения. Потом говорит: "Я в медресе учился, мне Аллах дал знания, а сейчас вы пришли — я должен передать эти знания вам. Наша миссия мирная, это просвещение. Мы мирные люди, мы никому не приносим вреда, а только добро".

— А почему именно вашу мечеть называют ваххабитской? — спрашиваю я.

— Потому что только мы вышли на улицу, когда задерживать стали мусульман,— объясняет Шакуров.

— Мы ни за что не берем с людей деньги,— говорит он.— Мы тут покойников омываем бесплатно, и саван стараемся бесплатно давать людям. Нельзя с человека в горе брать деньги. И, наверное, мы кому-то в бизнесе мешаем. Поэтому нас хотят закрыть. Но это народная мечеть. Люди сами ее подняли, на свои средства. Мы не марионетки, поэтому мы сами ставим себе тут имамов. И поэтому мы в немилости.

"Он уже сидит месяц, и меня до сих пор не пустили к нему"

Александра — в исламе Амина — выходит из дома под руку с мамой. Александра в хиджабе, мама в брюках и куртке. Девушка русская, приняла ислам, вышла замуж за Мурада Кудакаева — тогда сотрудника Духовного управления мусульман Республики Татарстан (ДУМ РТ), начальника отдела по связям с силовыми структурами. Он как имам ходил по тюрьмам и обращал в ислам заключенных, говорит Александра. Два года назад, после громкой перестрелки между силовиками и тремя жителями Чистополя в Нурлатском районе Татарстана, прежнего муфтия Гусмана Исхакова, которым были недовольны спецслужбы, отправили в отставку, а на его место пришел Илдус Файзов. Он произвел кадровые перестановки, и Мурад Кудакаев был уволен.

Теперь это увольнение считается одним из возможных мотивов покушения на муфтия: мол, Кудакаев мог мстить обидчику. Александра говорит, что это невозможно — не такой человек ее муж. Да и мстить особенно не за что: зарплата Кудакаева в ДУМ была 8 тыс. рублей, на стройке он получал больше. Само задержание мужа не заставило Александру бить тревогу: через СИЗО в эти дни прошли многие, и почти всех отпустили домой. Но не ее мужа.

Молодая женщина достает письмо мужа из СИЗО. Двое суток к Кудакаеву не пускали адвоката. На третий день адвокат все-таки встретился с подзащитным, а выйдя, рассказал Александре, что у ее мужа синяк под правым глазом, кровоточивая ссадина на спинке носа, многочисленные ссадины на запястьях, коленях и стопах. В письме, которое вынес адвокат, Кудакаев пишет, что его пытают током, бьют, угрожают физической расправой родным, и еще что его лишили возможности держать пост и молиться.

Александра написала жалобу в следственный комитет и прокуратуру, а потом пошла к следователю, но в свидании ей отказали. "Он уже сидит месяц, и меня до сих пор ни разу не пустили к нему",— говорит она.

На мой вопрос, почему так обращаются именно с ее мужем (от остальных арестованных нет жалоб на жестокое обращение), Александра говорит, что ее мужа "назначили виновным", а он этого не признает. "У него есть алиби, в момент убийства он был на стройке,— рассказывает она.— Когда случилось убийство, Мураду позвонил кто-то из знакомых и сказал, что в Казани убили Валиуллу Якупова. Теперь из этого звонка следователи хотят сделать чуть ли не отчет убийцы перед организатором. Они не смогли притянуть Мурада как исполнителя, но решили повесить на него организацию. В самом начале дежурный адвокат мне так и сказал. Он говорил со следователем и передал мне слова: все дело шито белыми нитками, но ничего поделать нельзя, его назначили виновным".

27 июля по настоянию адвоката избитый Кудакаев прошел медицинское освидетельствование, но до сих пор ни адвокат, ни жена арестованного не получили результаты экспертизы.

"Следствие уже назначило виновных — в лице местных мусульман"

В тот день, когда я встречалась с Александрой Кудакаевой, татарский писатель и журналист Искандер Сираджи опубликовал скандальный материал, в котором предположил, что причины у теракта вовсе не религиозные. Этот материал вызвал ажиотаж, его обсуждали повсюду, и характер обсуждений наводил на мысли, что в религиозную подоплеку терактов вообще мало кто верит. По данным журналиста, убитый заместитель муфтия Татарстана Валиулла Якупов незадолго до смерти зарегистрировал "Казанский муфтият", который многие восприняли как альтернативную Духовному управлению мусульман Татарстана структуру. "Покойный Валиулла уже много лет работает с муфтиятами России, с разными фондами, которые давали гранты, у него крепкие связи,— говорит Сираджи,— и финансовые потоки, которые все это время шли на ДУМ РТ, после образования нового муфтията, скорее всего, были бы перенаправлены на него. Я уверен, что следствие должно рассматривать и эту причину в качестве одной из основных версий убийства. Но следствие уже назначило виновных — в лице местных мусульман".

Мы сидим в детском парке, расположенном за рекой Казанка — Сираджи приехал сюда со своим другом Азатом и тремя его детьми.

По словам журналиста, убийство Якупова и покушение на муфтия Файзова организовано одними и теми же людьми, но если Якупова с самого начала хотели убить, то "покушение на муфтия должно было только отвлечь внимание". В своей статье он анализирует поведение муфтия во время теракта, противоречивую информацию, которую сообщали официальные органы власти о характере взрыва и ранениях муфтия, а потом приводит слова эксперта-взрывотехника Владимира Михайлова, по мнению которого при взрыве была использована аммиачная селитра весом не более 150-200 г, и это вещество было предназначено "скорее для поджога, чем для взрыва".

Сираджи резок и категоричен в отношении муфтия. Он говорит, что тот — ставленник силовых структур, что два года назад, когда Илдус Файзов стал муфтием, у местных мусульман начались проблемы: муфтий пытался добиться полного подчинения, своих оппонентов называл ваххабитами, хотел сменить неугодных имамов. Но на защиту имамов встала мусульманская общественность, и муфтию пришлось смириться.

Особенно громкой была история вокруг главной мечети Кул-Шариф, расположенной в стенах Казанского кремля. Имама мечети Рамиля Юнусова новый муфтий назвал ваххабитом и попытался его сместить. Некоторые оппоненты муфтия говорят, что он сам хотел стать имамом Кул-Шариф: мечеть богатая, здесь проводятся свадьбы, от которых мечети остаются крупные суммы. Другие недоброжелатели утверждают, что от имама самой большой казанской мечети хотели избавиться спецслужбы, и по их просьбе это делал и муфтий. Но громкий скандал и вовлечение в него самых влиятельных людей в городе помешали отставке Юнусова: на собрании, посвященному этому конфликту Илдус Файзов публично признал свою ошибку и заявил, что Юнусов остается имамом Кул-Шариф. С тех пор, считает Сираджи, муфтий пытается избавиться от оппозиции в лице имама и всех, кто его поддержал.

После убийства Валиуллы Якупова на Рамиля Юнусова сразу же завели дело — его диплом был признан поддельным. В последние минуты до ареста, скорее всего, не без помощи влиятельных друзей, он успел вылететь в Лондон.

"Убийство Якупова и покушение на муфтия развязали руки сторонникам Илдуса Файзова,— считает Сираджи.— Под каток попали все его оппоненты, все, кто выступал против его политики ярлыков, кто был против усиления его единоличной власти. Аресты и обыски прошли именно у "оппозиционных" к ДУМ мусульман. Так кому выгодны были эти теракты?"

У Искандера Сираджи есть личные причины для нелюбви к муфтию: Илдус Файзов не раз называл журналиста и его друга Азата ваххабитами и членами ОПГ. "Какой я ваххабит, я музыку слушаю,— смеется Сираджи,— а дети мои после исламской школы идут в музыкальную. Радикалы есть, я не спорю, но не все так называемые ваххабиты — радикалы. С радикализмом надо бороться, а не с мусульманами".

В конфликте вокруг мечети Кул-Шариф Искандер Сираджи поддержал Рамиля Юнусова. Я публикую далеко не все высказывания и предположения татарского журналиста, однако еще об одной детали, рассказанной им, не могу не написать.

Накануне убийства Валиуллы Якупова и покушения на муфтия силовики отменили антитеррористические учения в Казани. "Все крупные бизнесмены получили эсэмэски о том, что с 20 июня пройдут учения, но 19-го эти учения были отменены,— говорит Сираджи.— И именно 19-го случается теракт. Может быть, это и совпадение, но странное".

Его слова подтверждает Сергей Рамадановский, председатель профсоюза предпринимателей Татарстана. С ним я встречаюсь на следующий день, и он даже показывает мне SMS-сообщение, в котором говорится об учениях. "Я вообще, когда услышал про покушение на муфтия, подумал, что это учебная спецоперация проводится",— говорит Рамадановский.

У лидера профсоюза нет своей версии громких терактов в Казани, но он уверен, что начавшиеся после них репрессии против мусульман, свидетельствуют о том, что если кто-то и не был заинтересован в этих терактах, то это мусульмане. "Я не слышал ни о каких ваххабитах раньше,— говорит Рамадановский.— Я сам православный человек, пришел в религию лет пять назад, и точно так же приходят в религию мусульмане. Я вижу своих знакомых, они спокойные, толерантные, мирные люди. Верующий человек более стабилен, он живет для созидания, он никогда не украдет и не убьет. Если есть где-то радикал, работайте с ним, но нельзя же всех под одну гребенку: если ты верующий мусульманин, значит, ты ваххабит".

Следственные органы, по мнению Рамадановского, работают грубо. Он пытался вступиться за Александру Кудакаеву, добивался для нее разрешения свидания с мужем, но неудачно: "Мне сказали в следственном комитете: "Если на тебя покажут, и тебя переедет каток государства". Я им ответил: "Государство — это я, государство должно меня защищать"".

— Сейчас на волне этих арестов растет протест, и от этого пострадают все жители Татарстана — и русские, и татары,— говорит Рамадановский.

"Если имам мечети учился в арабских странах, то среди его паствы процентов десять будет ваххабитов"

Известный казанский эксперт-исламовед Раис Сулейманов, работающий в Российском институте стратегических исследований (РИСИ), убежден, что паника вокруг арестов и задержаний — хорошо организованная кампания по защите ваххабитов. По его мнению, ваххабитское лобби сопротивляется попыткам оттеснить его от реальной власти в республике. Сулейманов борется с ваххабитами уже несколько лет, он периодически заявляет, что их в Татарстане около 3 тыс., чем вызывает саркастические замечания оппонентов: "Если бы не было ваххабитов, Раис Сулейманов бы их придумал". Эксперт действительно стал известным и востребованным благодаря "ваххабитской теме", и тот же Искандер Сираджи заявляет, что Сулейманов является рупором спецслужб и официального духовенства и что утверждение о наличии 3 тыс. ваххабитов — это всего лишь попытка этих структур заявить Москве о своей нужности. Однако Сулейманов отражает настроения многих представителей власти, силовых структур и доверяющих им граждан, поэтому его мнение кажется мне важным.

Сулейманов сидит в небольшом кабинете в южной части Казани. На столе книги, на стене фотообои с космическим мотивом. Я спрашиваю, как он подсчитывает ваххабитов, если все духовные лица, с которыми я разговаривала в Казани, убеждали меня, что отличить ваххабита от обычного мусульманина сходу невозможно.

— Очень просто,— отвечает он.— Если имам мечети учился в арабских странах, то среди его паствы процентов десять будет ваххабитов. В мечеть в среднем ходит 300 человек, значит, примерно 30 ваххабитов. Теперь считаем, сколько у нас мечетей с имамами, получившими образование в арабских странах, и получаем примерно те 3 тыс., о которых мы говорим.

— А вы уверены, что имам, который учился в арабских странах, обязательно воспитывает ваххабитов?

— Не всегда имам, учившийся за рубежом,— ваххабит, но в 90% случаев он ваххабит. Вот в мечети Аль-Ихлас имам — ваххабит, он из "Хизб ут-Тахрир". И в мечети Кул-Шариф имам — ваххабит. Это все знают.

Конфликт между муфтием Файзовым и имамом мечети Кул- Шариф Юнусовым Раис Сулейманов объясняет борьбой муфтия с ваххабитами. "Юнусов приехал из Саудовской Аравии в конце 90-х,— говорит он.— Уехал в Нижнекамск, подружился с тамошним мэром Ильсуром Метшиным, стал имамом. У них тесные отношения, он даже имена давал его детям. И когда Метшин переехал в Казань мэром, он рекомендовал своему дяде Минтимеру Шаймиеву имама для новой мечети Кул-Шариф, которую Шаймиев тогда как раз построил. Так Юнусов стал имамом. Доходы от этой мечети огромны, они не облагаются налогами — конечно, он не хотел отдавать такую кормушку. И то, как быстро он сейчас уехал в Лондон, внушает подозрения, что ему помогли влиятельные друзья".

Версии о том, что теракты в Казани были выгодны спецслужбам и официальному духовенству, чтобы расправиться с "оппозиционными" мусульманами, Сулейманов считает надуманными. Он уверен, что мусульманская оппозиция намерена объединиться с белоленточным движением, и именно на это рассчитывали организаторы теракта:

"Настоящая цель организаторов теракта — внести страх в общество, заставить даже тех, кто был лоялен или нейтрален к властям, стать более радикальными. Когда осенью начнется оппозиционная активность, люди будут уже к ней готовы — они будут более радикальны и раздражены".

Арестованного Мурата Кудакаева Сулейманов называет идеологом тюремного джихада. Он говорит, что муфтий Файзов уволил его, потому что даже из УФСИН ему жаловались на активность Кудакаева.

Остальные арестованные, по мнению Сулейманова, тоже попали за решетку не просто так. Так, у главы туристической фирмы "Идель-хадж" Рустема Гатауллина "тоже была неприязнь к муфтию из-за того, что тот перестал работать с этой турфирмой". "Они отправляли паломников в Мекку не самолетами, а автобусами, чтобы сэкономить,— говорит Сулейманов.— И 18 дней, пока паломники ехали в Саудовскую Аравию, их обрабатывал арабский проповедник. Когда муфтий потребовал прекратить это, "Идель-хадж" отказался. Поэтому муфтий вообще отказался с ними работать".

— Ну а то, что полиция действует жестко, так у них работа такая,— говорит эксперт.— Может, где-то и перегибают палку, я их не идеализирую, но работать нежно их никто не учил.

"Версия о причастности "Идель-хадж" к организации терактов — это тупик"

Турфирму "Идель-хадж" упоминали почти все мои собеседники. Правда, в отличие от эксперта РИСИ, остальные утверждали, что конфликт между муфтием Файзовым и компанией "Идель-хадж" возник вовсе не из-за характера проповедей на автобусных маршрутах в Мекку, а из-за того, что "Идель-хадж" составляла слишком сильную конкуренцию турфирме, которая работает при Духовном управлении мусульман — ООО "Татарский деловой мир" (или "ДУМ РТ хадж").

"Идель-хадж" была создана при бывшем муфтии республики Гусмане Исхакове и занималась организацией и продажей паломнических туров в Мекку, Медину, Иерусалим. Илдус Файзов, став муфтием, заявил, что "Идель-хадж" наживается на паломниках, завышая стоимость туров в Мекку, и сообщил, что возить в хадж мусульман будет только Духовное управление мусульман Республики Татарстан, точнее, "ДУМ РТ хадж". Другими словами — попытался монополизировать хадж.

На сайте "ДУМ РТ хадж" сообщается, что паломническая поездка в Мекку экономкласса стоит 122 тыс. рублей, у "Идель-хадж" такую поездку предлагают за 115 тыс. рублей. Другими словами, ни о какой наживе компании "Идель-хадж" на паломниках речи не идет, и, значит, конфликт имеет другие корни.

Заместитель руководителя "Идель-хадж" Аяз Мингалеев назначает мне встречу во дворе маленькой Голубой мечети в центре Казани.

— Наша компания уже 12 лет на рынке,— рассказывает он.— У нас хорошая репутация, нас знают во всех муфтиятах России. За эти годы с нашей помощью совершили поездки в Мекку несколько тысяч паломников.

Каждый год Саудовская Аравия выделяет для России определенное количество квот на посещение Мекки из расчета 1 место на 1 тыс. мусульман. В России 20 млн 500 тыс. мусульман, значит, для нее выделяется 20 тыс. 500 мест. Совет по хаджу при правительстве РФ передает эти квоты в региональные муфтияты. Татарстан в прошлом году получил 2 тыс. мест, а в этом году — только 1500.

— В Совете по хаджу мне так и сказали: "Татарстан наказан, так как ДУМ РТ отдал часть своей квоты в Дагестан",— говорит Мингалеев.— А у нас в очередях стояли бабушки, которые хотели поехать в хадж, но им не хватило места. Вместо них поехали дагестанцы, причем в нарушение всяких норм безопасности. Они поехали с турфирмой "Грин Манго Холс", аккредитованной новым муфтием, наземным путем, через Сирию, хотя МИД РФ запретил это делать. Эти люди подвергали опасности жизни российских граждан. И я предупреждал муфтия, что так будет, что нельзя связываться с этой фирмой. Но он сказал мне: "Не твое дело".

Накануне громких терактов сразу в нескольких газетах Казани были опубликованы письма паломников, обвинявших ДУМ Татарстана чуть ли не в предательстве интересов республики. Но теракты и громкие аресты "потушили" скандал.

Как объясняет мне Мингалеев, "Идель-хадж", не будучи уверенным в том, что получит квоты в нужном количестве, не дает паломникам стопроцентную гарантию поездки и обещает полный возврат денег в случае неудачи. Поэтому гостиницы заранее для паломников не забронированы. И это единственный минус, на котором решили сыграть конкуренты. "По моим расчетам, "Татарский деловой мир" заплатил 50% за аренду жилья в Саудовской Аравии для паломников, это порядка $500 тыс.,— говорит Мингалеев.— Однако сразу найти много клиентов и компенсировать свои затраты не получилось. Тогда представители "Татарского делового мира" решили получить в "Идель-хадж" списки паломников с адресами и переманить их к себе. Мы отказались отдать им списки, ссылаясь на закон о защите персональных данных. В ответ ДУМ РТ начал психологическую атаку и объявил нашу фирму "нежелательной" для паломников туристической компанией: якобы мы среди своих клиентов занимаемся пропагандой нетрадиционного ислама. Против нас стали писать разные статьи, обвиняли нас, эксперты вроде Раиса Сулейманова сделали нас чуть ли не ваххабитами".

— Я уверен, что версия о причастности "Идель-хадж" к организации терактов — это тупик,— считает Мингалеев.

Я вспоминаю слова Сулейманова и спрашиваю про автобусные туры в Мекку с арабскими пропагандистами. "Это любимая песня нашего муфтия и его друга Раиса Сулейманова,— отвечает Мингалеев.— Сулейманов даже не знает, что "Идель-хадж" автобусные туры в Мекку вообще не продает".

"Все дела муфтий решал у себя в кабинете"

Мне не удалось встретиться с муфтием Илдусом Файзовым — он на больничном, и его обязанности исполняет Габдулла Адыгамов.

О конфликте с "Идель-хадж" и. о. муфтия ничего не знает: "Все дела муфтий решал у себя в кабинете, поэтому лучше вам будет поговорить с ним, когда он выйдет на работу".

На мой вопрос о количестве ваххабитов и способах их идентификации молодой заместитель муфтия, едва улыбаясь, говорит: "Ваххабизму дать определение сложно, могут быть случаи симбиоза с "Хизб ут-Тахрир", например".

— Но вы знаете о 3 тыс. ваххабитов в Татарстане?

— У нас такой статистики нет.

По мнению Адыгамова, радикализм в мечетях есть, и именно по этой причине и принят новый закон, по которому все имамы и руководители исламских учебных заведений должны пройти переаттестацию в ДУМ.

И по этому закону имамы, не получившие аккредитацию в ДУМ, не смогут больше работать. Другого выхода справиться с радикалами, по мнению официального духовенства, сегодня нет.

Эту точку зрения разделяет и ректор Исламского университета Казани Рафик Мухаметшин. "Этот закон не нарушает ничьих прав и кардинально ничего не меняет,— говорит он.— Но это нормально, когда духовное управление само подбирает кадры: и имамов, и преподавателей в школах. В конце концов, мы этим людям доверяем своих детей".

Искандер Сираджи, в свою очередь, полагает, что этот закон всего лишь поможет ДУМ расправиться с оппозицией и радикализирует часть мусульман. "Сегодня все знают, в какой мечети радикальные настроения, туда можно пойти, все увидеть, со всеми поговорить,— считает Сираджи.— Если эти мечети закроют или уволят этих имамов, верующие перестанут туда ходить и уйдут в подпольные мечети, и тогда их вообще никак нельзя будет наблюдать".

В четверг вечером, когда номер подписывался в печать, стало известно, что задержанных по делу о терактах в Казани выпустили на свободу.