Падение гражданина

Каждые десять лет, начиная с 1952 года, британский журнал Sight & Sound проводит опрос профессионалов кино (изначально он охватывал только кинокритиков, а с 1992 года также режиссеров) на тему "Десять лучших фильмов всех времен". За 60 лет этот рейтинг стал самым авторитетным в мире. В начале августа опубликованы результаты последнего опроса — и они стали поистине сенсационными. Кинокритики мира (в эту категорию теперь входят и фестивальные кураторы) поставили на первое место в истории кинематографа "Головокружение" Альфреда Хичкока — шизофренический триллер с философскими глубинами и невероятной кинематографической магией. А режиссеры в альтернативном опросе проголосовали за "Токийскую историю" Ясудзиро Одзу как за главный шедевр всех времен.

Удивительно и поучительно, как причудливо меняются вкусы киносообщества с течением времени. Логично было бы предположить, что время рождает все новые фильмы, и они постепенно вытесняют старые из великолепной десятки. Но все сложнее. Из десяти лидеров рейтинга 1952 года в списке 2012-го остались лишь две картины — "Страсти Жанны д'Арк" Карла Теодора Дрейера и "Правила игры" Жана Ренуара. Однако это вовсе не значит, что рейтинг изменился в основном за счет новых фильмов: только четыре из десяти появились после 1952 года, причем самый поздний — в 1968-м ("2001: Космическая одиссея" Стэнли Кубрика), дальше — тишина.

Удивительно и то, как разом был низвергнут с критического олимпа безраздельно царивший на нем "Гражданин Кейн" Орсона Уэллса. Снятый еще в 1941 году, этот фильм не попал в первый рейтинг 1952-го, но зато потом возглавлял все последующие списки целых полвека. Мало того, когда в 1992-м впервые был проведен альтернативный опрос среди режиссеров, и в том году, и десятилетие спустя фильм Уэллса лидировал в нем точно так же, как у критиков: поразительное единодушие! И тем более поразительно, что в этот раз и критики, и режиссеры, как по команде, сместили кумира — одни на второе, другие на третье место.

Ища причину, можно говорить об эволюции понятия идеального Автора. Конфликтовавший со студийной системой, склонный к безумным перфекционистским экспериментам Уэллс сегодня менее актуален, чем Хичкок, всегда прятавший в скорлупе жанра свой уникальный авторский мир. Грубо говоря, умный конформизм моднее авангардизма. И вот "Головокружение", впервые попавшее в критическую десятку в 1982 году (седьмое место), ныне воцарилось на первом. Но не менее резонным будет то простое объяснение, что "Гражданином Кейном" слишком долго зомбировали целые поколения кинематографистов, и они от него несколько подустали. А тем временем отношение к Хичкоку как первоклассному автору, внедренное деятелями французской "новой волны", перестало считаться извращенным снобизмом и овладело "массами".

Ник Джеймс, издатель Sight & Sound, написал: "Этот результат отражает изменения в культуре кинокритики. Новых синефилов интересуют не столько фильмы, стремящиеся быть большим искусством, как "Гражданин Кейн", и использующие весь арсенал киноэффектов для серьезного высказывания, а те работы, что приобретают личное значение для критика. "Головокружение" — это в высшей степени кино для критиков, это сновидческий фильм о людях, которые не вполне уверены, кто они такие, и которые реконструируют себя и друг друга в соответствии с кинематографическим идеалом или идеалом близкой души".

Новый опрос показал, что и режиссеры существенно расширили свою синефильскую базу, даже в чем-то перещеголяв критиков. Хотя вначале, когда режиссеров только подключили к опросу, они робко следовали за мнением критиков, отставая от их приоритетов лет на десять как минимум. Так, в 1992 году режиссеры включили в свою десятку актуальные для того периода фильмы — "Бешеный бык" Мартина Скорсезе, "Крестный отец" и "Крестный отец — 2" Фрэнсиса Форда Копполы (оба автора, наряду с Вуди Алленом, Майком Ли и Квентином Тарантино, участвуют в опросах Sight & Sound). Они, во всяком случае, большинство, слыхом не слыхивали тогда о "Токийской истории" Одзу — скромной черно-белой драме 1953 года о семейных отношениях, старости и смерти, хотя критики уже тогда выставили ее на третье место в рейтинге. Кто бы мог подумать, что через два десятилетия именно режиссеры назовут шедевр Одзу первым во всей истории кино!

Здесь нельзя не сказать об огромной роли ретроспектив, организуемых синематеками на фестивалях и в музейных кинотеатрах. О благородной деятельности таких знаменитостей, как Скорсезе, который вкладывает средства и силы в реставрацию старых шедевров, особенно итальянского кино. О специальных показах реставрированных копий знаменитых картин с живым оркестром. О том, что киноклассика наконец стала доступна на DVD и в интернете. Культ старого кино, поначалу раскрученный киноведами и критиками, может быть сопоставлен с новой роскошной жизнью классической оперы. То есть это только кажется, что в кинематографе все бездумно гоняются за новыми фильмами,— интерес к прошлому сегодня велик как никогда.

При этом прошлое проходит сквозь фильтр сегодняшнего опыта: что-то остается надолго, что-то отсеивается. На первом опросе 1952 года, в разгар моды на неореализм, все довоенное кино оказалось побеждено одним совсем новым фильмом — "Похитителями велосипедов" Витторио Де Сики. В 1962-м он отодвинулся на седьмое место, зато на втором оказалось "Приключение" Микеланджело Антониони: кино вступило в эру антониониевской дедраматизации. Еще один знаменательный мотив того года — появление в десятке первого японского имени: Кэндзи Мидзогути.

Год 1972-й оставляет пьедестал почета тройке классиков (Уэллс, Ренуар, Эйзенштейн), но впервые поднимает по иерархической лестнице конкурирующую тройку современников (Феллини, Антониони, Бергман). "8 1/2" на третьем, "Приключение" на четвертом, "Персона" на пятом, "Земляничная поляна" на десятом местах. Тем самым в сознании кинематографа закрепляется опыт режиссерской революции 1960-х, отпечатываются ее интеллектуальные эмблемы.

Но уже в 1982-м картина резко меняется. На этот тип кинематографа остается только два места в десятке ("8 1/2" и "Приключение"), Бергман вообще вылетает, а освободившиеся места занимают мюзикл "Поющие под дождем" Стэнли Донена, вестерн "Искатели" Джона Форда и "Головокружение". Это сигнализирует о переориентации критики с интеллектуального на жанровое кино и о вступлении кинематографа в эпоху постмодернизма. Постепенно и Антониони, и Бергман сдают позиции лидеров рейтингов, на них держится один Феллини, чей "8 1/2" только раз (в 1992-м) покинул критическую десятку и ни разу не выпал из режиссерской.

Сегодня, спустя 60 лет после первого опроса, десятка лучших в версии критиков выглядит довольно сбалансированно, что не исключает сюрпризов. Например, в этом году в ней появился "Человек с киноаппаратом" Дзиги Вертова. Удивительно вдвойне: и то, что это древняя киноклассика, и то, что фильм — документальный (был только один аналогичный случай — "Луизианская история" Флаэрти вошла в десятку 1952 года). Не менее знаменательно, что впервые за всю историю вопроса в шорт-лист не вошел "Броненосец "Потемкин"" Сергея Эйзенштейна, разместившись на одиннадцатом месте.

Режиссерская версия десятки более эклектична: "Крестный отец" и "Апокалипсис сегодня" соседствуют в ней с "Зеркалом" Андрея Тарковского. После того как утратил позиции лидера Эйзенштейн (собственно, "Броненосец "Потемкин"" был признан лучшим фильмом только раз, на Брюссельском референдуме кинематографистов), Тарковский остался самым рейтинговым из наших режиссеров. В списке 250 фильмов, выше всего оцененных критиками Sight & Sound, четыре его картины — "Зеркало", "Андрей Рублев", "Сталкер" и "Солярис". Есть в этом большом списке также "Цвет граната" Сергея Параджанова, "Земля" Александра Довженко, "Иди и смотри" Элема Климова, "Русский ковчег" Александра Сокурова, "Сказка сказок" Юрия Норштейна. Маловато для российского и советского кино, но где она, справедливость? Нашим друзьям грузинам и полякам куда обиднее: в 250 лучших критики не включили ни одну из картин Анджея Вайды и Отара Иоселиани.

Не будем забывать, что кино делается, а потом описывается и анализируется людьми и для людей. А людям свойственно увлекаться, разочаровываться, строить иллюзии, менять убеждения. И дело не только в преходящей моде, но и в том, что понятия истины, вечности, абсолюта существуют лишь как идеальный проект сознания, никогда не реализуемый и не достижимый.