Дело о педофилах союзного значения

5 лет должен был провести в заключении знаменитый советский кинооператор, орденоносец Борис Цейтлин, которого 22 октября 1937 года суд в Москве признал виновным в развращении несовершеннолетних девушек. Вместе с ним были осуждены и другие видные деятели советского кино, включая бывшего управляющего "Союзкинохроники" Виктора Иоселевича. А также милиционер Качалов, который, как установило следствие, вместе с сообщниками "предавался самым разнузданным формам разврата". Одновременно расследовались и другие дела по сексуальным преступлениям кинематографистов.

ЕВГЕНИЙ ЖИРНОВ

Мерзавцы — друзья подлеца

15 августа 1937 года советская общественность была шокирована вышедшей в главной газете страны "Правде" статьей "Личная жизнь Бориса Цейтлина". Интеллигенции того времени, да и не только интеллигенции, не нужно было объяснять, кто это такой. В эпоху, когда кино считалось важнейшим из всех искусств, каждый видный кинооператор оказывался на виду, а Цейтлин был не просто видным, а знаменитым кинооператором.

В 1931 году он окончил курсы водолазов и, не имея специальной техники для подводной съемки, снял первый советский документальный фильм под водой — "Город в море" о древнем городе на дне Черного моря. А в январе следующего года сделал первое в истории советской документалистики синхронное киноинтервью с наркомом иностранных дел СССР М. М. Литвиновым. Для зрителя тех лет подобные события сравнимы только с появлением фильмов 3D в наши дни.

Все знали и о том, что Цейтлина совсем недавно, в феврале 1937 года, в числе лучших кинодокументалистов страны наградили орденом "Знак Почета". И вдруг его личная жизнь, да еще и в весьма неприглядном свете, выставлена на обозрение всей страны.

"Кто не знает кинооператора Б. Цейтлина? — говорилось в статье.— С виду мужчина приятный, балагур и весельчак, мастер показывать фокусы, одет в заграничное, галстуки самые модные — словом, душа общества. Его можно видеть на всех парадах, на торжественных заседаниях, он суетится, снимает, знакомых у него — тьма, он то и дело раскланивается, милейший человек — ничего другого не скажешь! Но его внешность — маска, под которой скрывается гнусный подлец. Если знакомые кинооператора Цейтлина увидели бы его подлинное лицо, они отвернулись бы с негодованием и презрением. Им стало бы стыдно и страшно, что среди них находится такой человек!"

Как оказалось, Борис Цейтлин обвинялся в педофилии, или, как тогда было принято говорить, в развращении несовершеннолетних:

"Три года назад в 20-ой Краснопресненской школе имени Тимирязева училась 14-летняя девочка Х. Мать ее, продавщица магазина, мало обращала внимание на воспитание дочери. Девочка была предоставлена сама себе. Живя в одной маленькой, тесной комнате, она была свидетельницей личной жизни матери, которая вряд ли могла быть для нее положительным примером. Девочка училась плохо, подруг у нее в школе было мало, она считалась трудновоспитуемой ученицей. Школа ограничивала свои заботы о ней тем, что посылала записки матери, но проникнуть в душу ребенка, узнать, как формируется сознание девочки, находившейся в чрезвычайно ответственном возрасте, педагоги не захотели и не сумели. В это время Х. познакомилась с Цейтлиным. Этому грязному сорокалетнему ловеласу приглянулась его новая знакомая, которая годилась ему в дочери. Мерзавец растлил 14-летнюю девочку и сделал ее послушным орудием в своих руках. Он угрозами, шантажом и обманом укреплял эту противоестественную и противозаконную связь... Он жил в ее присутствии с другими женщинами. Он понуждал ее жить с другими мужчинами в своем присутствии. Он, наконец, добился того, что Х. приводила ему других девочек, таких же, как она, и этот подлец растлевал и развращал их. Число жертв Цейтлина установит следствие, но можно с уверенностью сказать, что их было немало. Цейтлин всячески старался внушить девочкам, что он большой и важный человек, что ему все позволено, что никто не посмеет обвинить его. Его боялись".

Как писала "Правда", Цейтлин занимался своими преступными деяниями вместе с группой любителей юных девушек:

"У гнусного подлеца близкие друзья оказались такими же мерзавцами, как он сам. Квартира разложившегося работника, ягодинского питомца Вирт (Цейтлин, разумеется, женат, имеет ребенка, и у себя дома он добрый семьянин) служила местом свиданий для Цейтлина. В развращении девочек, кроме Цейтлина и хозяина квартиры, принимал участие работник милиции Качалов — второй закадычный друг. Крайне заботясь об ублажении начальства, Борис Цейтлин свел Х. с управляющим Союзкинохроники Иоселевичем и понудил ее жить с ним. Этот Иоселевич, с позволения сказать, коммунист, член партии, с благодарностью принял "подарок" своего кинооператора. Подлец был обласкан и поощрен".

Газета возлагала вину за происшедшее не только на шайку педофилов, но и на школу, где учились девочки, и на их семьи, прежде всего на семью первой жертвы Цейтлина:

"Сейчас Х.— 17 лет. В прошлом году она ушла из школы, бросила учиться. Директор школы Гагарина, классная руководительница Хараз и комсорг Цыганов произнесли перед ней несколько душеспасительных речей и, удовольствовавшись объяснением, что она выходит замуж, оставили ее в покое. Думаем, что педагоги почувствовали даже некоторое облегчение — ученица плохо училась, плохо себя вела, компрометировала школу, и потому — "с глаз долой, из сердца вон"! Педагоги не разобрались и не помогли девочке выбраться из грязной ямы, в которую она была вовлечена преступной бандой негодяев и шеф-бандитом Цейтлиным. Х. производит тягостное впечатление. Эта 17-летняя девочка спокойно и деловито рассказывает обо всем, что с ней произошло. Она заботится лишь о том, чтобы не была разглашена ее фамилия. У нее чистое и детское лицо, а голос, слова и манеры усталой женщины. Х. понимает, что она попала в скверную историю, что Цейтлин погубил и растоптал ее юность, что так дальше жить нельзя. Она говорит, что хочет учиться, хочет забыть навеки все прошлое и начать молодость с начала".

А затем главная газета страны, не дожидаясь результатов следствия и суда, вынесла Цейтлину и его сообщникам приговор:

"Но Цейтлин и его подлая компания ответят за все. Они ответят за растоптанную юность Х. и других своих жертв, они ответят за гнусное издевательство над детьми, за обман, шантаж, угрозы, растление и развращение... И на нашей земле нет снисхождения таким, как Цейтлин. Никому в советской стране не может быть позволено надругаться над юностью наших детей! Мерзкие преступники, нет сомнения, будут судимы по всей строгости революционных законов и наказаны так, как они этого заслужили".

Антипедофильская кампания

В том, что следствие и суд будут, а приговор окажется весьма суровым, не сомневался никто. Вопрос был лишь в том, какова истинная причина проведения следствия. И почему видных кинематографистов обвиняют именно в растлении несовершеннолетних? Ведь еще совсем недавно подобный вид контактов с подрастающим поколением был если не нормой, то весьма распространенным явлением. Причем мода на подобные развлечения зародилась в высших эшелонах советской власти. В Москве ни для кого не было секретом, что слабость к малолеткам питает главный хозяйственник Кремля — секретарь ЦИК СССР Авель Енукидзе, который ведал квартирами, дачами, санаториями, театрами, а главное, как утверждали злые языки, организовывал оргии с участием вождя.

Входившая в семейный круг Сталина жена брата его первой жены Мария Сванидзе 28 июня 1935 года писала в своем дневнике:

"Авель... колоссально влиял на наш быт в течение 17 лет после революции. Будучи сам развратен и сластолюбив, он смрадил все вокруг себя — ему доставляло наслаждение сводничество, разлад семьи, обольщение девочек. Имея в своих руках все блага жизни, недостижимые для всех, в особенности в первые годы после революции, он использовал все это для личных грязных целей, покупая женщин и девушек. Тошно говорить и писать об этом. Будучи эротически ненормальным и, очевидно, не стопроцентным мужчиной, он с каждым годом переходил на все более и более юных и наконец докатился до девочек 9-11 лет, развращая их воображение, растлевая их если не физически, то морально... Женщины, имеющие подходящих дочерей, владели всем, девочки за ненадобностью подсовывались другим мужчинам, более неустойчивым морально".

Однако 7 июня 1935 года Енукидзе из всесильного человека превратился в обыкновенного чиновника средней руки. А вскоре прокуратура, чутко улавливавшая настроение верхов, начала массовую зачистку педофилов. Обвинения в растлении несовершеннолетних незамедлительно стали выходить на первый план и среди прочих обвинений одного преступника, и среди прочих уголовных дел. К примеру, уже 26 июля 1935 года прокурор СССР Андрей Вышинский докладывал руководству страны о деле, в котором педофилию прежде не замечали:

"Прокуратурой Союза закончено следствие по делу афериста Гунько-Горкун Бориса Павловича (он же Александр Георгиевич). Следствием установлено, что Гунько-Горкун сфабриковал себе подложный партийный билет и ряд других документов, выдавал себя за члена партии с 1907 года и в разных пунктах СССР получал как "старый большевик" и "герой гражданской войны" крупные пособия, различного рода вспомоществования, направления и путевки в санатории и т. п. Несмотря на то что в период времени с 1920 по 1927 год Гунько-Горкун неоднократно привлекался органами следствия к уголовной ответственности за различные аферы, ему удавалось скрываться и при помощи фабрикуемых подложных документов снова выдавать себя за "старого большевика" и "героя гражданской войны". 31 августа 1926 г. Гунько-Горкуну удалось даже получить персональную пенсию. Кроме того, Гунько-Горкун получал в целом ряде учреждений авансы "в счет пенсии", причем в своих заявлениях в эти учреждения Гунько-Горкун сообщал, что он бывший секретарь т. Ленина; член коллегии ВЧК и т. п.".

Список афер и мошенничеств Гунько-Горкуна представлял собой впечатляющую картину. Но теперь ему вменялось в вину еще и растление малолетних:

"Кроме того, в течение всех этих лет, разъезжая по разным городам Советского Союза, Гунько-Горкун неоднократно брал малолетних девочек из детских домов под видом воспитания их, растлевал их и возвращал обратно в детские дома. Так, в 1927 г. он взял в Новороссийском дет. доме 10-летнюю Елену Исаеву, которую в 1929 г. растлил. В 1932 году таким путем взял из дет. домов и растлил 14-летнюю девочку Настю и 12-летнюю девочку татарку Абибе. В 1934 году взял из Оренбургского дет. дома 14-летнюю Нину Ганцеву, которую в том же году растлил и т. д. и т. п.".

Итог для афериста оказался весьма печальным.

"В своих показаниях,— писал Вышинский,— Гунько-Горкун признал факты растления малолетних и свои авантюристические похождения. Произведенной судебно-психиатрической экспертизой Гунько-Горкун признан вменяемым. Дело по обвинению Гунько-Горкун по закону от 7.VIII-1932 г. и ст. 154 УК РСФСР направлено мною для рассмотрения в закрытом заседании Спецколлегии Верховного Суда РСФСР. Прокурору дано указание настаивать на применении к Гунько-Горкуну расстрела".

Вполне вероятно, что в сложившихся обстоятельствах Цейтлина и его сообщников решили сделать новыми персонажами кампании по борьбе с растлителями несовершеннолетних. Однако в 1937 году в стране стремительно росло число арестов. Причем сначала человека, как тогда говорилось, изымали из обращения — арестовывали — и лишь затем изобретали для него обвинение. Поэтому нельзя было исключать, что в основе того или иного дела лежало желание избавиться от конкретного лица, при этом максимально унизив его.

Пособники шпионов

Личность Бориса Цейтлина, хотя и имевшего славу и известность, для подобной роли была мелковата. Иное дело Виктор Иоселевич (в некоторых документах его именовали Иосилевичем) — недавний глава всей советской кинодокументалистики. В 1934 году в автобиографии он писал:

"С августа 1918 г. по апрель 1919 г. работал пом. секретаря Питерской Чека. В декабре 1918 г. по рекомендации тт. Бокий и Стасовой был принят в кандидаты партии. В апреле 1919 г. был мобилизован Петербургским комитетом партии на фронт и направлен через Всероссийское бюро комиссаров на Восточный фронт, где был брошен на работу в Особый отдел Восточного фронта, затем был переброшен в Особый отдел Южной группы, а затем в Ташкент в Особый отдел Туркестанского фронта, где пробыл до сентября 1920 года. В особых отделах я был на должностях секретаря активной части, начальника агентуры, зав. секретной частью, секретаря начособотдела... В октябре 1920 г. Секретариатом ЦК ВКП(б) был направлен на учебу на краткосрочные курсы в Комвузе им. Свердлова, где проучился до июля 1921 года, после чего был мобилизован на борьбу с голодом в Симбирскую губернию... Три месяца работал по борьбе с голодом, после чего постановлением Оргбюро ЦК партии был направлен, как родившийся в 1901 году, в ПУР, где пробыл до декабря 1923 года на должностях ст. секретаря ПУРа и нач. АХО. В декабре был откомандирован, после демобилизации, в Пролеткино и по настоящее время работаю в кинопромышленности. После ликвидации Пролеткино в 1927 году в январе был направлен в Совкино на должность руководителя Союзкинохроники. Затем был зав. сектором Союзкинохроники, директором фабрики Союзкинохроники, а с 1 января 1932 г. управляющим трестом Союзкинохроники... Одновременно с 1925 по 1927 г. был членом Моссовета".

Получалось, что дело Цейтлина, как его стали называть, направлено именно против Иоселевича. Но к моменту возникновения дела Иоселевич уже не занимал высоких постов. В 1935 году в ходе чистки партийных рядов выяснилось, что он многое о себе скрывал. Поговаривали, что в 1917 году он сидел в тюрьме за половые преступления. Но исключили его из ВКП(б) за связи с троцкистами. А в январе следующего, 1936 года Иоселевича сняли с поста директора "Союзкинохроники". Напоминанием о прошлом остался лишь орден Трудового Красного Знамени, присвоенный ему в ознаменование 15-летия советского кино. Поэтому устраивать процесс для его дискредитации не имело ни малейшего смысла.

Однако в архивных документах есть упоминание о проверке "Союзкинохроники", законченной Комиссией партийного контроля при ЦК ВКП(б) 9 августа 1937 года. В записке руководителя группы КПК по политпросветработе и агитации Р. Рубенова по итогам проверки говорилось:

"Наша проверка показала о полном политическом неблагополучии (так в тексте.— "Деньги") в тресте "Союзкинохроника" и в "Московской Центральной Студии Союзкинохроники" и о необходимости немедленного отстранения от работы руководителей этих организаций Фельдмана и Кантера. Характер работы кинохроники таков, что шпионы и диверсанты могут использовать этот участок работы в своих целях. Среди сотрудников студии имели место аресты. Людской состав студии кинохроники с точки зрения политической явно неблагополучен. Установлено, что отдельные сотрудники студии встречались на вечеринках с людьми из Японского консульства, с иностранными корреспондентами и др. По характеру своей работы сотрудники студий бывают в Кремле на ответственных правительственных съемках, предварительно узнают о поездках руководителей партии и правительства (где должны быть съемки). Съемки кинохроники по СССР могут также быть использованы в целях шпионажа. Наша проверка показала, что в организациях кинохроники дело поставлено так, что шпионские и диверсантские элементы легко могут использовывать (так в тексте.— "Деньги") эти организации в своих целях".

Партийные следователи обвиняли кинодокументалистов в создании условий для проведения терактов против высшего руководства страны:

"Совершенно нетерпимо поставлено дело со съемками в Кремле. Из числа сотрудников студии, которых посылали на ответственные съемки в Кремль, арестованы осветитель Беляев и оператор Степанов. Руководитель студии Кантер не проверяет людей. Каждый раз в Кремль и обратно студия возит большую аппаратуру. Никакого режима в отношении этой аппаратуры нет. Нами установлено, что даже непосредственно перед отъездом в Кремль к аппаратуре имеют доступ люди, которых не допускают к правительственным съемкам. В студии нет специального резерва пленки для кремлевских и других ответственных съемок. Между тем никакая проверка не может вскрыть, что находится в больших рулонах пленки, а под видом пленки могут диверсанты протащить и взрывчатые вещества".

Работники студии, как следовало из документа, создали обстановку, помогающую шпионам и прочим недругам власти в их вражеской деятельности:

"Организация всего дела студии поставлена так, что имеется возможность легкой передачи киноматериалов в руки врагов СССР. Американская гражданка Ротенберг, не сотрудник студии, имеет широкий доступ к любому материалу в киностудии, включая сюда и секретный материал. Она самостоятельно берет заснятые кинопленки из лаборатории, свободно бывает во всех цехах студии. Сотрудники студии указывают, что очень легко пройти каждому сотруднику в монтажную и унести "несколько кадров". На ответственных участках, как, например, по работе по изъятию из фильмов снимков врагов народа, работают незасекреченные сотрудники. Один из них, Лямин, хотел взять с собой домой свои записи по изъятию (снимок кадров со снимками врагов народа), хотя знал, что это запрещено. Заснятые киноматериалы по транспорту, имеющие оборонное значение, лежат в проходной комнате. До последнего времени доступ в киностудию был почти свободным для каждого желающего".

Еще одним крупнейшим недочетом, как сочли проверяющие, оказалась организация съемок Сталина:

"Организация записи исторического доклада товарища Сталина о проекте конституции была поставлена преступно. Для перестраховки качества записи в самой студии была организована запись доклада товарища Сталина по эфиру. В самый день доклада "исчез" из звукового цеха радиоприемник. Начальником цеха работал в это время Дольский. В 2 часа дня послали человека в город купить новый радиоприемник, и только к 4 1/2 часам удалось наладить радиоприемник. Только за 5 минут до начала доклада товарища Сталина радиоприемник стал работать. Запись доклада по эфиру была поручена двум работникам, один из которых, Гвоздиков, никогда до этого не производил звукозаписи. Первая его работа по звукозаписи была запись доклада товарища Сталина. Естественно, что запись была забракована и студия сорвала важнейшее дело. В этой связи важно отметить еще два обстоятельства, свидетельствующие о том, как относится руководство студии к запечатлению на кинопленке ряда важных событий. Съемка посещения товарища Сталина канала Волга--Москва была сорвана из-за того, что главный редактор Студии (он же директор треста Союзкинохроники) Фельдман не дал своей машины для переброски работников на место съемки. Имевшаяся же в это время в студии одна машина не обеспечила доставку людей на место съемки".

В довершение всего нашлись основания для обвинений в хищениях:

"Директор студии Кантер и директор треста (он же главный редактор студии) дискредитировали себя перед лицом своих сотрудников. О нечистоплотности Кантера открыто говорят в студии. Кантер материально солидно "обеспечивает" композитора Блока. За год Блок получил от студии около 100 000 рублей. Финансовая ревизия студии вскрыла вопиющие безобразия преступного разбазаривания государственных средств. Интересно, что, "перевыполняя" планы и получая прибыль, студия неаккуратно выплачивает зарплату и уже за 1937 год имеет перерасход зарплаты в 500 000 рублей".

Рубенов предлагал всерьез навести порядок в "Союзкинохронике". А одним из пунктов осуществления этого плана, по всей видимости, и стало дело Цейтлина, которое должно было напоминать всем кинематографистам, что в СССР с пьедестала может быть сброшен даже самый заслуженный деятель. Ведь, как писали потом газеты, об увлечении Цейтлина несовершеннолетними в светских кругах Москвы было хорошо известно. Оставалось лишь оформить уголовное дело.

Притоны разврата

О том, что обвинения в сексуальных преступлениях используются для запугивания деятелей кино, свидетельствовало появление и других уголовных дел похожего характера. 4 октября 1937 года газета "Кино" в передовице писала:

"Каждый человек, работающий в этой области, должен быть проверен до конца. С точки зрения его моральных качеств, его поведения в быту. Прикидываться праведником в своих речах, а в личной жизни, в своем укрытом от посторонних взоров обывательском уголке быть негодяем и прохвостом может только человек, органически чуждый нашему общему делу, человек, морально и политически разложившийся. Вот почему таким огромным возмущением встретила вся масса работников кинематографии сообщение о подлых делах Цейтлина и его приспешников. Под маской советского кинооператора, "солидного" работника и "активиста" скрывался подлый развратник, который своим поведением в быту втаптывал в грязь высокое и почетное звание советского киноработника. Другой проходимец этого же толка, некий Михайлов, посаженный беспечными работниками ГУК на руководство всей кинофикацией Советского Союза, недалеко ушел от Цейтлина. Прикрываясь пышными фразами о своих мнимых заслугах, этот проституированный негодяй погряз в самых отвратительных формах разврата".

Однако для прессы дело Цейтлина продолжало оставаться основным. 9 октября 1937 года в газетах появилось сообщение Прокуратуры СССР, в котором говорилось:

"Прокуратурой СССР закончено расследование по делу кинооператора Цейтлина Б. Б. и других лиц, обвиняемых в совершении ряда половых преступлений. Расследованием установлено, что Цейтлин Б. Б., используя свое общественное положение, завязывал знакомства с несовершеннолетними девушками, а затем вовлекал их в разврат. С этой целью Цейтлин Б. Б. организовал группу, состоявшую из бывш. управляющего трестом Союзкинохроника Иоселевича В. С., кинооператора Кричевского А. Г. и гр. Вирта-Ауэрбаха М. З., которые совместно с Цейтлиным Б. Б. систематически развращали несовершеннолетних девушек. Для совершения своих преступных действий Цейтлин Б. Б. использовал квартиру обвиняемого Вирта-Ауэрбаха, превращенную ими в притон разврата. На этой квартире Цейтлин Б. Б. и Вирт-Ауэрбах М. З. изнасиловали несовершеннолетних Т. и К. По этому же делу привлечен к уголовной ответственности бывш. работник милиции Качалов М. Д., которому предъявлено обвинение в изнасиловании несовершеннолетней Х. Дело по обвинению Цейтлина Б. Б. и других в ближайшие дни будет рассмотрено Московским городским судом".

Однако из опубликованной вскоре беседы с помощником прокурора СССР и известным писателем Львом Шейниным следовало, что позиции обвинителей в части обвинений в изнасилованиях выглядят весьма шатко:

"Цейтлин завлекал подростков на путь разврата, используя свое общественное положение и интерес к его профессии как работника киноискусства. Этот пошляк обычно обещал девушкам "блестящую кинокарьеру", заявляя, что поможет им устроиться на киносъемки, снимал их у себя дома якобы для "пробы" и т. п. Будучи женатым человеком, Цейтлин пользовался для целей разврата квартирами своих друзей — некоего Вирта-Ауэрбаха и кинооператора Кричевского. По собственному признанию Цейтлина, эти квартиры "...являлись форменными притонами разврата". Все эти лица систематически участвовали в оргиях, затевавшихся Цейтлиным, на которых они предавались самым разнузданным формам разврата".

Обвиняемых защищали лучшие московские адвокаты того времени — Н. В. Коммодов, И. Д. Брауде и А. И. Юдин, однако суд встал на сторону восходящей звезды прокуратуры и будущего члена-корреспондента АН СССР М. С. Строговича. Цейтлина и Иоселевича признали виновными в растлении несовершеннолетних и изнасиловании, а Вирта — в растлении несовершеннолетних в извращенной форме и содержании притона. Бывшего милиционера Качалова и оператора Кричевского признали виновными в растлении. Приговор был следующим:

"Б. Б. Цейтлин и М. З. Вирт-Ауэрбах приговорены к 5 годам лишения свободы каждый с поражением в правах сроком на 3 года. В. С. Иоселевич и М. Д. Качалов осуждены на три года лишения свободы без поражения в правах. А. Г. Кричевский приговорен к 2 годам лишения свободы. Суд постановил обратиться с ходатайством в Президиум ЦИК СССР о лишении Цейтлина ордена "Знак Почета", а Иоселевича — ордена Трудового Красного Знамени".

Наименее тяжелыми последствия оказались для Кричевского. Впоследствии он получил Сталинскую премию и продолжал успешно работать в кинодокументалистике. Борис Цейтлин был фронтовым фотокорреспондентом и после войны жил далеко от Москвы, видимо стараясь не напоминать о себе. Об остальных осужденных сведений не сохранилось, и это неудивительно. Ведь они оказались пусть и виновными, но винтиками в государственной машине, где действует железное правило: была бы причина, а следствие всегда сработает.