Первые публичные выступления нового премьера Евгения Примакова и его первого заместителя Юрия Маслюкова старательно округлы. Но один вывод из них все же можно сделать. Примаков заявил о "социальном смысле реформирования". Маслюков конкретизировал слова шефа: "Первыми мерами правительства станут выплата заработной платы, пенсий и расширение Пенсионного фонда". Это значит, что фабрикам Гознака пора готовиться к работе в три смены.
Идея эмиссионной накачки экономики висит в воздухе. В виде программного положения она была оглашена не Евгением Примаковым, а Виктором Черномырдиным. Он предлагал выходить из кризиса в два этапа: на первом — расплатиться с долгами бюджета, на втором — привязать рублевую массу к золотовалютным резервам ЦБ.
Евгений Примаков охотно взялся за первую часть программы Черномырдина. Она легка лишь на первый взгляд. Для того чтобы эта акция не имела резко негативных макроэкономических последствий, необходима высокая степень контроля ЦБ за банковской системой. Или жесткие ограничения операций на валютном рынке. Иначе свежие рубли сразу начнут "зеленеть". Здесь свою репутацию знатока банковских игр должен подтвердить Виктор Геращенко.
Общий объем социальных долгов бюджета оценивается суммой около 36 млрд рублей. Пенсий предстоит вернуть на 20 млрд рублей, зарплаты бюджетникам — 7,5 млрд, денежного довольствия военнослужащим — 3,5 млрд, науке, образованию, здравоохранению — 2 млрд, зарплаты в "оборонке" — 1,5 млрд, "чернобыльцам" — 1 млрд, студентам — 400 млн рублей.
Однако на кону не только эти 36 млрд рублей. Если Примаков действительно рассматривает предложения экономистов-академиков (см. стр. 8) как основу будущей программы выхода из кризиса, то размах эмиссии будет куда более впечатляющим. Академики, например, предлагают погасить все долги государства перед банками по ГКО, а это еще более 100 млрд рублей (без долгов перед ЦБ и Сбербанком). Есть у академиков и такой универсальный инфляционный ключик: если правительство не может расплатиться по поставкам в счет оборонного заказа, пополнения резервного продовольственного фонда или иным поставкам в закрома Родины, предлагается "автоматически" расплачиваться за счет эмиссии. В итоге речь идет о перспективе удвоения наличной денежной массы, которая на 7 сентября 1998 года оценивалась ЦБ в 162,8 млрд рублей.
Масштабы предстоящей эмиссии таковы, что ни искусство Геращенко, ни ухищрения с "постепенностью" ее раскручивания не спасут от нового обвала валютного курса и непрерывного переписывания ценников. Если Примаков возьмет на вооружение идеи академиков, может оказаться, что у правительства нет даже одного относительно спокойного месяца, на который сейчас рассчитывает премьер.
Тут-то и наступит момент истины. Инфляция, оказавшаяся на воле, сама диктует правила игры. Черномырдин был готов пойти на самую радикальную антиинфляционную меру — ввести золотовалютный стандарт рубля. Его программа включает в себя крайне непопулярные меры: режим жесточайшей экономии, реально бездефицитный бюджет. Зато открывает перспективу экономического роста. Примаков идти по этому пути не отважится, и заявление Черномырдина о том, что идеолог антиинфляционной части его программы Борис Федоров может остаться в правительстве, вряд ли что-то изменит. Новый премьер уже пообещал социальную направленность реформ, то есть выбрал принципиально иной вектор экономического развития. На этом пути "усиление регулирующей роли государства" сначала подомнет под себя валютный рынок, потом вернет централизованный импорт, заморозит цены, а единственной возможностью роста производства станет выполнение госзаказа. Остается слабая надежда на то, что слова Примакова лишь риторика, призванная успокоить оппозицию накануне октябрьского наступления трудящихся.
Российская экономика не в том состоянии, чтобы, оставаясь рыночной, поднимать крупные социальные программы. В конце концов, первопричина российского финансового кризиса как раз и состоит в постоянно растущем из-за непомерных госрасходов дефиците бюджета. Если же социальные акценты расставлять, не дожидаясь экономического подъема, все разговоры о продолжении реформ будут лишь прикрывать второе пришествие административно-командной системы.
АНДРЕЙ Ъ-БАГРОВ