Вы владеете собственным домом, вишневым садом и парой гектаров возделанной еще вашим дедушкой земли, на которой все это находится? Не радуйтесь. А вдруг на месте этой идиллии планируется строительство, например, космодрома? Или, что более вероятно, скоростной автомагистрали? Вы, разумеется, имеете право на жизнь с прежними удобствами. Пусть и в другом месте. Но оказывается, что это право еще надо доказать.
Еще в 55-м году на подмосковной станции Трудовая моему отцу, участковому района, по распоряжению властей построили дом при дачном поселке Академии Генштаба Минобороны. Это сейчас у нас есть конкретный адрес — Железнодорожный проезд, дом 3. А раньше все местные наш дом называли попросту "домом милиции на Трудовой". И сразу было понятно, о чем идет речь. С тех пор в доме выросло четыре поколения нашей семьи.
Когда отец выходил на пенсию, он хотел было переехать поближе к цивилизации и попросил квартиру. Тогда в райисполкоме ему сказали: "Не морочьте нам голову. Есть у вас дом? Есть. Мы его передадим на баланс сельсовету, и живите там хоть до скончания века". Так и сделали. А мы почувствовали, как писали раньше в газетах, уверенность в завтрашнем дне. Соорудили пристройку, вырыли колодец, построили оранжерею, провели магистральный газ и водопровод...
В августе 1989 года мы выкупили дом в собственность у сельсовета. А когда разрешили приватизацию земли — и землю.
От щедрот Сухаревского сельсовета мы получили аж 33 сотки. Я не такой уж ярый агроном, и большая часть участка так и оставалась в своем первозданном виде. С соснами, кустами, грибами и тишиной. Впрочем, в скором времени о последней пришлось только мечтать. В октябре того же 89-го мы неожиданно получили официальное уведомление о том, что по территории нашего участка будет проходить автомобильная дорога.
Об этой трассе, которую запланировала Московская федеральная дирекция автомобильных дорог, мы слышали. Но она должна была проходить правее, нас не затрагивая.
Так бы оно и было, но по плану должны были сноситься генеральские дачи. Их владельцы написали протест, и проект переделали. Дорога сделала петлю, а под снос попали совсем другие дома. В том числе и наш.
Думаете, мы волновались? Не очень. Ведь в уведомлении черным по белому было написано, что взамен нам построят равноценный дом на равноценном участке.
Против переезда я не возражал. Кроме того, часто я застревал в автомобильных пробках буквально в десяти шагах от дома. Проведя в пробке минут двадцать, я неизменно начинал взывать к Богу и дорожникам, чтобы они наконец удосужились расширить дорогу.
И вот решение принято. Мы приготовились переезжать. Но никаких телодвижений со стороны местной администрации не наблюдалось. Года четыре я навещал славный город Мытищи, а вернее его администрацию, и как муха зудел: "Когда нам переезжать? Что будет с землей и домом?".
Как от мухи от меня и отмахивались. Что, мол, раньше времени воду мутить? Вот начнут строить, тогда все в одночасье и решится. Молчание Мытищинской администрации длилось до 1995 года. Пока не началось это самое одночасье.
В спешном порядке администрация Мытищинского района предложила нам "равноценный" участок. Размера он, правда, был такого же, как и наш, — 33 сотки. Зато остальное было с точностью до наоборот.
Представьте себе пастбище для крупного рогатого скота, сплошь усеянное болотными кочками и гнилыми пеньками. Это еще цветочки. Экспертиза института землепользования, которую мы провели за свой счет, определила, что этот выгон непригоден для возделывания. А если какой-нибудь идиот все же захочет построить там дом, то его придется возводить чуть ли не на пятиметровых сваях. Мне такой экзотики не хотелось.
Тогда нам предложили второй участок. В 15 соток. Но он был хотя бы в престижном месте. Справа — дача Сенкевича, слева — какого-то генерал-майора. В общем, мы согласились на меньшую территорию. Нам тут же выдали свидетельство о праве собственности на землю.
Однако здесь сложилась революционная ситуация. Низы (общественность поселка) не хотели, чтобы мы завладели участком, где располагалась общественная телефонная будка, туалет и газохранилище. А потому верхи (районная администрация) ничего с этим поделать не могли. И свидетельство о собственности аннулировали.
Когда под нашими окнами зашумели бульдозеры и вырос песчаный бархан, возведенный дорожными строителями, переселяться нам было все еще некуда. Когда же за вечерним чаем до нас стал доноситься мат рабочих, я подал в суд на бездействие районной администрации.
Это, видимо, было тактической ошибкой в войне за территорию. За два последующих года райсуд умудрился отобрать у меня право собственности на дом по инициативе дорожников. А потом... восстановить его, поскольку я оспорил предыдущее решение. И выдать судебное предписание о приостановке строительных работ.
И тут в бой вступили официальные Мытищи. Администрация района подала встречный иск. О признании недействительным теперь уже моего права собственности на землю.
Самое смешное, что в новом деле фигурировали сразу два участка. Наш и тот, с общественным туалетом. Суд вынес решение в пользу Мытищинской администрации и лишил меня права земельной собственности. Получается, что теперь у меня есть дом, но он висит в воздухе. Поскольку земли у меня нет. Притом что еще в прошлом году я заплатил налог на землю аж за два участка.
Конечно, мы подали кассационную жалобу и дошли до Верховного суда России. Там пока и решается наша судьба. А дорожники тем временем осознали, что их место все-таки не в зале суда, а на стройплощадке.
Однажды мы проснулись и не увидели своего забора. Он был погребен под мощной насыпью. Наш дом стоял ровно посередине магистрали, словно препятствие в автородео. Мне так и виделся полет автомобилей над его крышей. Я пошел ругаться со строителями — около четверти участка словно корова языком слизнула.
Люди в оранжевых жилетах заявили, что забора они здесь никогда не видели. Вызвали милицию.
— Что же мне, со строителями драться? — риторически спросил старший лейтенант. — Или песок лопатой раскидать?
Так он и уехал. Нам оставалось только помахать вслед милицейскому "уазику" судебным предписанием о приостановке строительных работ.
Вы знаете, что этой весной наводнение было не только в Польше? Нас, например, тоже капитально залило — дом-то теперь стоит в ложбине между насыпями. Что будет зимой, я и подумать боюсь. Впрочем, уже сейчас водой смыло парники, а заодно и кусты смородины. Экспертиза Роскомзема определила ущерб в 100 миллионов. Дорожники предлагают равноценную, на их взгляд, компенсацию. Два с половиной миллиона.
И вот совсем недавно было объявлено перемирие. Неожиданно нашелся участок земли около поселка Ларево, устраивающий и нас, и администрацию. Меня стали торопить с решением. Под угрозой очередного наводнения, я понесся в Институт землепользования и за свои кровные 300 долларов составил проект участка. Вот уже два месяца он пылится в одном из столов в здании Мытищинской администрации.
А мне тем временем предлагают взять этот участок в аренду. Заместитель главы администрации Евгений Куликов популярно объяснил мне, что территория поселка Ларево находится в федеральном ведении. И для передачи его в собственность требуется чуть ли не согласие президента. Странно только, что при аренде того же несчастного участка никакого согласования в высоких инстанциях не требуется. К тому же, если я соглашусь на аренду, то буду платить довольно приличные деньги. (Арендная плата устанавливается по договору с собственником земли. Обычно она выше налога на землю, поскольку включает его. — "Д".) А если завтра эта земля опять кому-то понадобится? Я опять останусь с домом, висящим в воздухе.
По ночам я нервно прислушиваюсь к шорохам, доносящимся с обеих сторон насыпи. Вдруг дорожники решат сравнять мой дом и меня с землей? Ведь потом они смогут смело утверждать, что на этом месте никогда ничего не было. Кроме скоростной автомагистрали.
Игорь АНДРЕЕВ
Подписи
Игорь Андреев: "По ночам я нервно прислушиваюсь к шорохам, доносящимся с обеих сторон насыпи. Вдруг дорожники решат сравнять мой дом и меня с землей? Ведь потом они смогут смело утверждать, что на этом месте никогда ничего не было. Кроме скоростной автомагистрали".