Пять раз по пять вилок

Форсайт сейчас, пожалуй, наиболее распространенный и операциональный способ определения ключевых перспектив развития экономических трендов, и, говоря о бизнесе будущего, невозможно обойтись без соответствующих технологий планирования. Форсайт-сессия, проведенная "Сколково", демонстрирует в первую очередь рост потребностей компаний в будущем в гибком менеджменте и адекватной системе внешнего мониторинга среды — на среднесрочном горизонте 5-10 лет число неопределенных переменных растет, и в целом в самых различных аспектах главный вызов предстоящих лет — это адаптивность и готовность к ответу на неожиданные перемены.

Уильям Уилсон и Кристофер Хартвелл, Институт исследования развивающихся рынков Московской школы управления "Сколково" (IEMS).

Затяжные последствия глобального финансового кризиса в сочетании с текущим кризисом еврозоны означают, что мировая экономика еще не полностью оправилась от удара. Рост в США и Европе все еще медленный, и надежд, что ситуация кардинально изменится в этом году, не так много.

Однако несколько положительных моментов все-таки стоит отметить: во-первых, положение дел на рынках ценных бумаг выглядит вполне достойно, а значит, компании могут поднимать капитал, даже если банковское кредитование все еще не доступно в полном объеме. Хотя и здесь существуют некоторый сложности: бум ценных бумаг — очередной пузырь, который образовался из-за политики дешевых денег в странах ОЭСР. Учитывая медленный рост производительности, можно предположить, что дело может закончиться еще одним обвалом рынка ценных бумаг, когда многие компании останутся без достаточного финансирования.

Россия оказалась в определенной степени изолирована от последствий кризиса еврозоны, поскольку производство нефти остается основной статьей поддержания государственного бюджета. Однако проблемы начинают становиться понятными сейчас, что хорошо видно на примере Кипра. Ужасная "сделка" по финансовой помощи банкам Европы потрясла глобальную финансовую систему. Как отмечает the Economist, Европе удалось найти способ ухудшить положение банков на Кипре в разы сильнее, чем во время 147 предыдущих мировых банковских кризисов.

Российский бизнес также может ожидать низкий уровень внешнего спроса в 2013-м, поскольку зарубежные фирмы продолжают вести себя осторожно в отношении долгосрочных соглашений по поставкам. Европейские рынки продолжат демонстрировать медленный рост по российским товарам.

Однако другие рынки могут принести прибыль российскому бизнесу. Продолжающаяся интеграция в евразийской зоне, в частности с Казахстаном, может принести свои плоды. С отменой тарифных и трудовых ограничений объемы торговли между двумя странами могут увеличиться, а Казахстан демонстрировал неплохие показатели роста с момента глобального финансового кризиса.

Вступление России в ВТО в скором времени также скажется на российском бизнесе. Так, реакцией на более низкие тарифы на импорт станут сокращение штатов и рост уровня безработицы. С другой стороны, в долгосрочной перспективе ослабление торговых ограничений приведет к повышению производительности и конкурентоспособности — тех характеристик, в которых так нуждается экономика России.

Подводя итог, отметим, что в 2013 году бизнес будет продолжать существовать в условиях неопределенности. Если страны ОЭСР будут двигаться в направлении финансовой консолидации, фокусируясь на сокращении расходов, а не на увеличении налогов, то мировая экономика снова обретет почву под ногами.

Павел Лукша, Московская школа управления "Сколково"

"Нам выпала великая честь жить в перемену времен". Привычное нам устройство мира стремительно меняется, и кризис старых форм одновременно является знаком рождения новых. Можно отметить три важных тенденции.

Первое: информационные технологии проникают во все сферы жизни. В бизнесе это уже проявляется через растущую роль онлайн-торговли и социальных сетей в маркетинге, распределенные офисы, гибкие рабочие графики, САПР, ERP-системы, электронный документооборот. Автоматизация вытесняет человека из сферы рутинного труда — роботы справятся с этим лучше, а 3D-печать вообще может отменить потребность в масштабных производствах,— но взамен предлагает сосредоточиться на том, что люди всегда будут делать лучше машин — творить и общаться. Поэтому будет возрастать роль сервисов, связанных с прямым взаимодействием между людьми. И поэтому рост творческой составляющей (инновационность, креативность) — это не дань моде, а условие долгосрочного выживания бизнеса.

Второе: глобализация бизнеса — это свершившийся факт. Но это не только угроза, но и возможность: привлечение международных поставщиков, выход на рынки, а самое главное — использование талантов и знаний из других стран. Будущее за глобальными командами и глобальными брендами, и совершенно необязательно быть Apple или Samsung, чтобы держать свою нишу.

Третье: рост скорости изменений требует других способов адаптации. Надо привыкнуть к тому, что учиться придется всю жизнь. Надо понимать, что самая надежная личная стратегия — не ждать гарантий от других, а создавать свои правила, т. е. предпринимать. Надо понять, что один в поле не воин и все большее значение будут иметь эффективные команды.

Как может выглядеть бизнес-ландшафт через 15-20 лет? Это высококонкурентная среда, в которой правила задают модные глобальные бренды, особенно связанные со здоровьем, развлечением и образованием. Однако каждый такой бренд — это не вертикальная корпорация, а зонтик для адаптивной сети типа сообщества практики из сотен малых бизнесов и команд из разных стран, которые придумывают совместное будущее, формируют общие стандарты и обучают друг друга. Способ работы в таких сообществах — проектные команды, собираемые под задачу из облака профессионалов. Это жизнь, которая становится более мобильной, менее стабильной, более быстрой, более требовательной к личной компетентности — но взамен дает больше свободы и больше возможностей для самореализации. Ближайшие десятилетия будут похожи на американские горки, но при правильном отношении от поездки можно получить много удовольствия.

Дэвид Грэй, управляющий партнер PwC в России

Для бизнеса время сейчас очень непростое, поскольку степень определенности в отношении того, как бизнес будет развиваться дальше, сейчас может быть ниже, чем когда бы то ни было раньше. Технологические и социальные изменения, изменения в расстановке сил в мировой экономике — все происходит очень динамично. Это означает, что бизнесменам приходится работать в условиях высокой неопределенности. Делать прогнозы в бизнесе очень сложно, всем приходится быть гораздо более гибкими и уметь реагировать на изменения для того, чтобы выжить и добиться успеха. Сегодняшняя ситуация очень напоминает теорию эволюции Дарвина, согласно которой нужно быть не только самым быстрым или самым сильным, но и уметь быстро меняться и приспосабливаться к обстоятельствам. Именно это и будет определять, кто окажется успешным в будущем.

Просто невероятно, как далеко мы продвинулись в области технологий. Полагаю, что произошли фундаментальные изменения в отношении того, как люди совершают покупки, общаются друг с другом и с клиентами и как устанавливают отношения. Все это сильно изменилось за последнее время. Много изменений произошло и в фундаментальной науке из-за большого количества изменений в области здравоохранения и материалов. Это означает, что нас, по всей видимости, ждет большая нестабильность на рынках продукции, сырьевых товаров и в других областях. Для бизнеса важно, что все процессы будут гораздо более динамичными и нестабильности будет гораздо больше, чем раньше; нужно уметь адаптироваться к меняющимся обстоятельствам.

Что касается географических изменений, полагаю, что роль развивающихся стран будет все более возрастать. На самом деле я не считаю Россию развивающейся страной. Думаю, что такая классификация вводит в заблуждение и что Россия — это скорее возрождающаяся страна, чем развивающаяся. Я уверен, что двумя ключевыми факторами изменений для многих людей в мире, а не только для рынков сырьевых товаров, являются Китай и в меньшей степени Индия. Кроме того, развитие этих стран приводит к изменениям во всей мировой экономике, в том числе к изменениям в регионах ведения деятельности и способах ее ведения. Темп изменений сейчас гораздо выше, чем сто лет назад, и степень интеграции в мировой экономике гораздо больше. Тем не менее сейчас мы только начинаем понимать, как мировая экономика изменит мировую экономическую среду и жизнь людей во всем мире.

Что касается рисков, то здесь возрастает зависимость от глобализации, формирующихся финансовых потоков, информационных технологий и интеллектуальной собственности. Это означает, что сегодня компании подвергаются гораздо более серьезным рискам, чем раньше, с точки зрения обеспечения безопасности. Ситуацию уравновешивает надежда на то, что глобальная интеграция экономики приводит к снижению политических рисков. Кроме того, очевидно, что благодаря правильному функционированию глобальной экономики существенно повысился уровень жизни по всему миру. Глобальная экономика стремится к тому, чтобы сделать мир лучше и создать условия, при которых люди будут направлять свои усилия на создание ценности и повышение благосостояния, что приведет к улучшению системы здравоохранения и увеличению продолжительности жизни. Таким образом, в будущем можно ожидать устойчивого развития мира. Но более тесная и интенсивная взаимосвязанность приводит к возникновению рисков, связанных с кибератаками, пандемиями, систематическими сбоями в финансовых системах. Очень важно найти правильный баланс и внедрить такую систему регулирования, которая поможет наладить более эффективное взаимодействие между странами и обеспечить оптимальное управление упомянутыми рисками. Сделать это по-прежнему сложно, в частности из-за высокого национального самосознания, обусловленного политическими процессами.

Еще один фактор — это конкуренция. Капитализм — удивительное явление, благодаря которому уровень благосостояния по всему миру колоссально вырос. Но по большому счету суть капитализма заключается в конкуренции. Таким образом, существует риск того, что люди будут конкурировать из-за ограниченных ресурсов, газа, и это может привести к возникновению конфликтных ситуаций. И мы снова возвращаемся к необходимости наладить правильные рыночные отношения и создать международную площадку для обсуждения вопросов, что позволит избежать рисков и достигнуть компромисса.

Григорий Выгон, директор Энергетического центра Московской школы управления "Сколково"

Нефтяной бизнес будущего — это эффективные высокотехнологичные компании, работающие на сегментированных рынках.

Постепенный переход на альтернативные виды топлива приводит к тому, что темпы роста потребления нефти в мире снижаются. Технологии сегодня играют ключевую роль — как с точки зрения потребления, так и производства. В потреблении развитие технологий связано с желанием стран-импортеров снизить зависимость от экспортеров и с ценовыми факторами. В добыче технологические прорывы обусловлены переходом добычи в сферу трудноизвлекаемых запасов, труднодоступных регионов и нетрадиционной нефти. Это шельф, в том числе глубоководный и арктический, нижележащие горизонты, низкопроницаемые и сложно устроенные коллекторы, сверхвысоковязкие нефти и битумы и т. д., в последнее время еще и нетрадиционная нефть.

Бизнес нефтедобычи становится все более конкурентным и технологически сложным, при этом в развитых странах — четко сегментированным. Крупные компании предпочитают заниматься сложными мегапроектами, связанными с большими капиталовложениями и рисками. При этом они фокусируются на приобретении активов и организации процесса, тогда как основную работу делают сервисные компании. Средние и мелкие компании, как правило, разрабатывают менее интересные с точки зрения отдачи на вложенный капитал активы — выработанные месторождения, трудноизвлекаемые запасы, преимущественно на суше. В последнее время за счет разработки новых технологий они осваивают объекты нетрадиционных углеводородов.

Сегодня мы видим примеры того, что в США крупные компании неспособны конкурировать с мелкими при разработке сланцевого газа и сланцевой нефти. При этом покупка крупными компаниями мелких не сопровождается синергетическим эффектом, а в случае наличия льгот для мелких компаний это вообще не имеет экономического смысла. Налоговый режим достаточно сильно влияет на структуру бизнеса: введение в США льгот для независимых компаний во многом простимулировало бум добычи нефти плотных пород в США, крупные компании стали избавляться от переработки.

Очевидно, нельзя построить платформу на арктическом шельфе, не имея $3-5 млрд, а помимо платформы предполагается еще и бурение, нужны суда сопровождения и т. д., то есть это колоссальные многомиллиардные затраты, которые может позволить себе только крупный бизнес. Но при возможности добывать углеводороды в более благоприятных условиях шельф становится просто не нужен. Сегодня при высоких ценах крупные компании еще идут на арктический шельф, но если все будет происходить по тому же сценарию, что в США, то возможно структурное изменение рынка в сторону преобладания мелкого бизнеса. Может оказаться, что потребность в мегапроектах — разработке уникальных месторождений с запасами в несколько триллионов кубометров, строительство трубопроводов протяженностью несколько тысяч километров — исчезнет.

Нефтегазовый бизнес будущего — это эффективные высокотехнологичные компании в четко структурированных сегментах, роль национальных компаний будет снижаться. У нас же пока наблюдается обратная тенденция — увеличение доли государственных компаний на фоне фактического исчезновения сегмента независимых производителей. Существуют естественные ниши, в которых должны работать независимые компании, где должна быть конкуренция. Если она исчезает, то снижается эффективность во всех секторах, от добычи до сбыта, повышаются цены. Безусловно, государство должно оказывать существенное влияние на ключевую с точки зрения бюджета отрасль, но необходимо задуматься о том, каким образом должен быть простимулирован российский бизнес в течение ближайших 5-10 лет, чтобы отрасль сохранила конкурентоспособность.

Владимир Преображенский, директор по исследованиям Московской школы управления "Сколково"

Тенденции, на которые стоит обращать внимание. Тенденция первая: из мира товаров в мир услуг. Компания Rolls-Royce сегодня — не столько про двигатели, сколько про обеспечение их долгосрочной устойчивой работы. Или — битва титанов в мобильной индустрии: мы не заметили, как оказались в мире сервисных платформ, уйдя из мира приложений.

Вторая важная тенденция: уход от мира крупных и сверхкрупных компаний как промышленных платформ — концентраторов человеческих ресурсов. Активно распространяющиеся новые технологии производства сложных изделий, в частности трехмерное копирование, позволят значительно сократить потери исходного материала, а также затраты на труд и энергию. Благодаря этой технологии производители смогут не заказывать готовые изделия на другом конце света и везти их к местам конечного потребления, а производить их на достаточно компактных фабриках в пригородах. Сокращению индустриальных размеров помогут также роботизация и "мобилити" в производственных цехах.

Бизнес становится чрезвычайно инновационным там, где есть много клиентов, у которых мало денег. Уже сегодня в Индии можно сделать сложную операцию на сердце по цене в 20 раз ниже, чем в США. В 1990-е годы меня поразил опыт одного из южноафриканских банков, который научился прибыльно работать с клиентами, средний баланс по счету которых не превышает 20 долларов в месяц. Вот этот поток инноваций из бывшего третьего мира, ориентированный на новые продукты и услуги для небогатой, но массовой клиентуры — это третья тенденция, меняющая утилитарное "лицо" бизнеса.

И конечно же, "не хлебом единым"... Каждое новое поколение работников, открывает для себя свободу и связанное с ней одиночество — и справляется с ними по-разному. Модерн с его технологиями в ХХ веке создал большие корпорации, которые помогали вновь урбанизированному человеку обрести "самость" через принадлежность к чему-то большому и значимому. Развитие гражданского общества, секуляризация, взрыв информационных технологий и нашествие социальных сетей породили у работника, приходящего в офисы и промышленные цеха, иные, отличные от времен модерна ожидания как в отношении структур, так и стиля того, что происходит внутри корпорации.

Традиционная "пирамидальная" модель организации, которая возникла в Америке в 1930-х годах прошлого века (ее называют "корпорация Слоуна" по имени Альфреда Слоуна, главы General Motors, который внес колоссальный вклад в ее создание), трансформируется. Не случайны рассуждения о новой типологии труда, управлении талантами, способности к организационному обучению, новых — адаптивных — организациях, новых технологиях планирования. Идет формирование нового организационного языка, на котором, похоже, корпорации будет говорить через десяток лет. Меняются системы мотивации, люди стараются искать инструменты, которые поощряют межфункциональное взаимодействие, командную работу. Конструкции, при которых оценки людей производятся только на основании наборов финансовых или производственных показателей, уже в прошлом.