Вчера в Москве прошел саммит глав государств--экспортеров газа. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ констатирует, что пока статус газового форума не соответствует амбициям его участников. А прежде всего форум запомнится тем, что на нем Владимир Путин сравнил беглого агента ЦРУ Эдварда Сноудена с академиком Сахаровым.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
В форуме принимают участие 17 стран. Это оказалось масштабное мероприятие, собравшее в Кремле людей, которые вряд ли смогут встретиться в каком-нибудь другом формате: слишком разнообразна, а то и непримирима их политическая и экономическая ориентация. На форум приехали лидеры Ирана, Ирака, Венесуэлы, Боливии, Ливии, Катара, Саудовской Аравии...
Организация, которую принято называть газовой ОПЕК (особенно среди участников форума и журналистов), без сомнения, очень амбициозна. Для чего же собралось столько уважаемых людей на этот форум? Похоже, что вместе им просто как-то легче в полной мере ощущать свое влияние на мировые экономические процессы (то есть выдавать желаемое за действительное). И, конечно, приятно сознавать, что покупатели газа и правда воспринимают такое объединение как некую грозную силу, с которой, может быть, следует считаться, а уж опасаться на всякий случай точно надо.
То, что сказать друг другу пока нечего, участники саммита подтвердили своими речами. Каждый из выступавших (в том числе и президент России Владимир Путин) считал своим долгом, например, подчеркнуть, что цену на газ ни в коем случае нельзя отрывать от формулы цены на нефтепродукты.
Эта мысль стала навязчивой уже ко второму выступлению. После этого можно было заключать пари, повторит ли ее следующий докладчик. Проиграть, если ты ставил на повторение, было невозможно. Президент Боливии Эво Моралес, кроме того, рассказывал, что "Боливия сначала рассматривалась как страна без перспектив, не имеющая возможности принимать политические решения". Но все изменилось, когда в Боливии нашли газ.
— Для нас это представляет неимоверную радость! — признался президент Боливии. Приехал в Москву и новый президент Венесуэлы Николас Мадуро.
— Мы,— поделился он,— приземлились в Москве всего два часа назад и уже успели убедиться в том, что получаем здесь такое же внимание, какое получал наш президент Уго Чавес!
Очевидно, что Николасу Мадуро пока по большому счету ничего в жизни и не нужно.
После этого высказывания Николас Мадуро с трудом подавил зевок, предварительно посмотрев на действующего президента Ирана Махмуда Ахмадинежада, который зевнул первым. А уж когда на зевающего президента Венесуэлы поглядела министр энергетики Нигерии, шансов у нее не было: зевнула.
Это был вообще самый, видимо, зевающий саммит: люди за последние сутки меняли часовые пояса как перчатки.
Николас Мадуро тем временем не только заявил, как и все остальные, что цены на газ должны быть справедливыми, но и пояснил, что имеет в виду:
— Они должны отвечать интересам тех, у кого есть залежи газа.
О покупателях газа, без которых продать этот газ было бы непросто, здесь говорили в лучшем случае со снисхождением.
Впрочем, Махмуд Ахмадинежад нашел для этих стран особенные слова.
Для начала он заявил, что в связи с созданием форума экспортеров газа исполняется его "историческая мечта: принять участие в мировом управлении".
Покупатели газа, по его мнению, ведут себя совершенно безнравственно:
— Они по своему желанию устанавливают правила и цены на мировом рынке! Это закладывает основу их экономического господства в мире и возможность политического давления!
И это происходит в то время, когда Махмуд Ахмадинежад сам намерен принять активное участие в мировом управлении (несмотря на то даже, что уже выбран президент Ирана с другой фамилией).
— Покупатели газа не могут больше влиять на цену, чем его владельцы! — с гневом повторил он еще одну любимую мысль участников форума.
Отличился от других председатель Совета нации Алжира Абделькадер Бенсалах:
— Благодарю Вас, господин президент России! — заявил он.— Еще раз благодарю Вас, президент России!
Он хотел, похоже, поблагодарить президента России и в третий раз подряд, но беззастенчивые улыбки коллег все-таки заставили его остановиться.
Министр планирования и международного сотрудничества Египта Ахмед Амр Дарраг (президент Мурси в Москву приехать не смог: его сейчас свергают) пожаловался на то, что "настоящий вызов состоит в недостатке мировых инвестиций в наш сектор". Выступавший перед ним коллега, напротив, обращал внимание присутствующих на то, что в отрасль идут сейчас огромные мировые инвестиции и что надо этим получше распорядиться.
Начиная со дня революции, которая произошла в Египте год назад, мы делаем все,— отметил он,— чтобы построить современное цивилизованное общество, но на этом пути встречаем проблемы (в виде миллионов людей, участвующих в акциях протеста против президента Египта господина Мурси.— А. К.). От вероятного противника, то есть от покупателей газа, выступил министр экономики Нидерландов. Он, в отличие от других выступавших, был совершенно миролюбив и пообещал, что его страна будет делать ставку на максимальное использование газа, в том числе и в качестве автомобильного топлива.
Ответом ему были бурные и продолжительные аплодисменты.
Впрочем, представитель Министерства нефти и энергетики Норвегии Эрик Йонсон с сожалением констатировал, что газ сейчас теряет позиции и в Европе. Аплодировали ему более вяло, чем всем остальным, вместе взятым.
На пресс-конференции после саммита, который заключался в том, что по очереди выступили все его участники, Владимир Путин и сам признал, что сравнивать газовый саммит с нефтяной ОПЕК — это как-то слишком.
— ОПЕК определяет квоты на добычу нефти и таким образом оказывает влияние на формирование цены,— пояснил он,— а мы, даже если бы захотели, не смогли бы влиять на биржевую торговлю газом. Таких бирж просто нет.
Единственное, о чем можно говорить в такой ситуации,— например, о приостановке начала разработки месторождений на территории стран--участниц форума.
— Но такого разговора между нами нет,— заключил господин Путин.
Впрочем, журналистов по понятным причинам гораздо больше, чем биржевая торговля газом, интересовала судьба Эдварда Сноудена.
— Господин Сноуден,— не в первый раз заявил Владимир Путин,— не является нашим агентом. Наши специалисты с ним не работали и не работают.
Но было и то, что господин Путин сказал впервые. До сих пор он не обнаруживал своих пристрастий в этой истории. И вот обнаружил.
— Он (Эдвард Сноуден.— "Ъ") ощущает себя не агентом ЦРУ, а борцом за права человека и в каком-то роде диссидентом...Кем-то вроде Сахарова!.. По поводу его отъезда с какой-то делегацией газового форума я ничего не знаю...(Были разговоры, что Эдвард Сноуден может улететь из Москвы в компании президента Венесуэла Николаса Мадуро.— А. К.) Россия никому никогда никого не выдает. И нам тоже никто никого не выдает... В лучшем случае обмениваем...Он с нами не работает и мы с ним не работаем. В этой связи он человек свободный.
Тут господин Путин и назвал условие, при котором российские власти могли бы помочь господину Сноудену остаться в России навек:
— Он должен прекратить свою работу, направленную на то, чтобы наносить ущерб нашим американским партнерам, как бы странно из моих уст это ни прозвучало.
Это не прозвучало странно. Пристрастия господина Путина оказались корпоративными.
Потому что члены этой корпорации бывшими не бывают.