Ректор Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики" (НИУ ВШЭ) Ярослав Кузьминов объяснил "Огоньку", в чем суть "Концепции общенациональной системы выявления и развития молодых талантов", одним из авторов которой он является
Фото: Сергей Киселев, Коммерсантъ / купить фото
— Можно ли говорить, что талантливые дети — это отдельная категория?
— Безусловно. Считается, что уникальные способности есть где-то у 5 процентов детей, хотя раскрываются они не всегда. Еще до 20 процентов имеют ярко выраженные способности, но реализуют их меньше половины.
— Многие психологи считают, что все дети талантливы, и выступают против выявления одаренных.
— Правы коллеги, которые говорят, что любой человек одаренный. Я первый под этим подпишусь. В каждом из нас целый пучок одаренностей.
Если серьезно говорить о разногласиях, есть три основных подхода к природе и механизмам развития одаренности. Это подходы не профессиональные, а прежде всего социальные. Первый подход — все равны. Никому никаких преференций создавать не надо, иначе их получат дети богатых или знакомых.
Второй подход заключается в том, чтобы выделить талантливых детей в отдельную группу и создать для них особую траекторию образования. Такая точка зрения особенно распространена в среде элитных школ, а также — традиционно — в сфере искусств и спорта.
Но есть еще третья позиция, утверждающая, что необходима система мониторинга и поддержки таланта каждого, с детства и лет до 25, пока формируются характер и интеллект человека. Эту позицию поддерживают наши (Института образования НИУ ВШЭ.— "О") ученые — Исак Давидович Фрумин и Владимир Дмитриевич Шадриков, она лежит и в основе Концепции поддержки талантов. Это самая разумная позиция, но и самая дорогая. Очевидно, что дешевле поддержать несколько школ, чем создать работающую систему поддержки талантливых детей.
— Концепция поддержки одаренных детей имеет какую-то опору в Законе об образовании?
— В Законе об образовании, к сожалению, не удалось закрепить, какой должна быть система поддержки одаренных. Нам предлагают это сделать в подзаконных актах. Действительно, в Госпрограмме развития образования есть соответствующие мероприятия и даже финансирование под них.
— Работа над подзаконными актами уже началась?
— В правительстве сформирован совет во главе с вице-премьером Ольгой Голодец, Минобрнауки создало рабочую группу, которая разрабатывает порядок проведения олимпиад школьников. И уже ясно, что некоторые изменения, улучшающие проведение олимпиад, упираются в Закон об образовании. Например, Закон не предусматривает предоставление льгот победителям студенческих олимпиад при поступлении в магистратуру.
— Почему в новом Законе об образовании ничего не сказано о финансировании гимназий и лицеев?
— Просто написать, что есть элитные школы и их надо лучше финансировать? Это не прописано в Законе, но и не запрещено.
Я тут выступаю в роли адвоката чужого решения — ВШЭ как раз предлагала поместить в Закон более развернутые характеристики финансирования образования.
Но по этому вопросу есть консенсус — поддержка гимназий и лицеев будет продолжаться. Я понимаю, когда коллеги с фланга продвинутых школ отстаивают свою позицию — речь идет об их существовании. Они защищают, в общем, совершенно правильные вещи, но это можно делать, объединившись с нами.
Нередко элитным школам вредят их же коллеги по цеху. По опросам населения, возражения против существования элитных школ возникают вовсе не потому, что там лучше учат. Люди не верят, что туда попадают действительно талантливые дети. Чтобы решить эту проблему, необходимо обеспечить прозрачность и публичность приема.
— Что вы имеет в виду под прозрачностью? В спецшколу можно поступить, только пройдя по конкурсу...
— Да, публикуются списки поступивших, иногда даже вступительные задания. А как эти дети отобраны? Для общественного контроля достаточно опубликовать итоговые баллы вступительных испытаний, можно ввести общественных наблюдателей, иначе в обществе будут оставаться вопросы.
Нам надо посмотреть на опыт других стран, где столкнулись с неравенством доступа в элитные учебные заведения раньше нас и научились его ограничивать. Например, четверть или треть мест отводится представителям национальных меньшинств, детям из малодоходных семей. Давайте сделаем это и в России, ведь образование — это крупнейшая, после рынка, система социального перемешивания.
— Какое вообще место должны занимать спецшколы в системе образования?
— Безусловно, нам надо сохранять и развивать продвинутые школы. Увеличивать их финансирование, чтобы они имели возможность приглашать лучших преподавателей, но это надо дополнить абсолютной прозрачностью этих школ. Их выпускник — это наш абитуриент, и странно подозревать ВШЭ в намерении это дело извести.
Более того, мы считаем, что сейчас ведущие вузы страны должны воспользоваться возможностью, которая закреплена в новой редакции Закона об образовании: открыть в своей структуре школы для 10-11-х или 8-11-х классов.
— А эти школы не станут подготовительными курсами в институт?
— Было бы ошибкой, создавая такую школу, с 8-9-го класса настойчиво ориентировать учеников на конкретный вуз, тем более на конкретный факультет. Даже высоко мотивированные учащиеся не всегда чувствуют, с какой профессией хотят связать свое будущее. Лицей отличается в первую очередь отношением к ученику, максимальной индивидуализацией учебной программы. А образовательный стандарт обязателен для всех, поэтому знаний, полученных в лицее, будет достаточно и для поступления в другие вузы.
Подключив потенциал вузов, мы примерно в три раза сможем расширить поле продвинутого образования, создавать классы философии, социологии, медицины, инженерии и проектирования, то есть того, чего в сегодняшней школе просто нет. Это еще и относительно бесплатная для общества вещь, так как университеты сами заинтересованы в мотивированных студентах.
Второе направление заключается в работе со способными детьми вне рамок спецшкол. Нужно расширить систему олимпиад, потому что они дают стимул для выхода за рамки школьной программы.
— Что мешает способным детям стать по-настоящему одаренными и успешными?
— Стандартная школа, которая рутинно организована и не поощряет талант. Ребенок, которого "пережевала" такая школа, негативно относится к образованию вообще. С этой проблемой можно бороться. И одна из главных задач: подъем учителя экономически. Это позволит привести в школу сильных, амбициозных людей, вернет учителя-мужчину. Ребенок должен иметь возможность найти в школе тех преподавателей, для которых он будет важен. Я придаю большое значение профильным старшим классам, которые поощряют ребенка сделать выбор внутри школы (а современный мир основан на выборе!).
Иногда талантливый студент теряется в вузе, потому что им некому заниматься. Вузовские преподаватели совершенно не озабочены тем, чтобы "зажечь" студента.
Важны моменты перехода из школы в вуз, из университета на рынок труда и психологическая подготовка к этому переходу. Для школьника страшен не сам ЕГЭ, а то, что он лучшие годы тратит на подготовку к тестам, вместо того чтобы увлекаться каким-то предметом, "выходить за рамки обязательного". Человек перестает верить в увлекательность образования. Страшен не поиск работы (это всегда стресс), а то, что студенты перестают учиться — они к этому моменту уже понимают, что их образование не нужно на рынке труда.