НАДО ВЫРУЧАТЬ ЗЮГАНОВА

Российская политика

По поводу итогов экономического развития России при Борисе Ельцине существуют две точки зрения.

Первую представляют правительство и президентская администрация: темпы инфляции снизились, реальный уровень производства стабилизировался и вот-вот начнется рост, валютный курс загнан в коридор, бюджетный дефицит ограничен, валютные резервы накоплены, ситуация стала более стабильной и предсказуемой.

Оппозиционные же силы утверждают: экономический кризис — небывалый в истории России, производство упало наполовину и продолжает падать, инвестиций нет, страна превратилась в сырьевой придаток Запада и стала полностью зависимой от продовольственного импорта.

Считаю, что правоты больше на стороне правительства.

В мае 1996 года темпы инфляции стали ниже, чем они были с начала 1991 года.

В отличие от предыдущих лет производство валового внутреннего продукта близко к тому, чтобы стабилизироваться. И если не произойдет каких-то катаклизмов, есть все основания предполагать, что уже в 1997 году можно ожидать начала экономического роста. Можно назвать еще и насыщение потребительского рынка, ликвидацию дефицитов и административных механизмов распределения товаров (карточки, талоны и т.д.), а в связи с этим — существенное повышение уровня эффективности экономики.

Что касается аргументов оппозиции, то они неточны. Спад действительно есть, но он не столь масштабен, как это хотят представить противники реформ. Сегодняшний экономический кризис в России следовало бы сопоставлять не с великой депрессией 1929--1933 годов в Америке, поскольку там был циклический кризис, а у нас — системный, а с другим системным кризисом, который наша страна переживала при переходе от рыночной экономики к социализму.

Страна стала сырьевым придатком? Сравнивая реальные цифры, мы видим, что таковым наше государство являлось как раз при коммунистах. Поскольку доля экспорта сырья в общем его объеме была существенно выше, чем сейчас.

Экономика СССР в гораздо большей степени зависела от импорта зерна, мяса, масла и иных базовых товаров. Если сравнивать по стоимостным объемам, то выясняется, что сейчас мы импортируем примерно вдвое меньше, чем в конце 80-х годов.

Но несмотря на все это, по сравнению с устойчивыми годами — 1985 — 1987-м — увы, сократился уровень потребления услуг. Правда, увеличилась площадь жилья на душу населения, число товаров длительного пользования — видеомагнитофонов, цветных телевизоров, компьютеров, отмечена бурная автомобилизация.

Думаю, что те реформы, которые были проведены, — это максимум того, что можно было сделать при нынешнем руководстве.

Президент проделал, конечно, колоссальную эволюцию в своих взглядах, но все-таки остался человеком социалистического склада. Следствие этого — колебания и отступления последних лет.

Опыт восточноевропейских стран показывает, что чем решительнее страны рвут с прошлым, тем более впечатляющи результаты.

(А.Илларионов известен как самый последовательный и острый критик «ельцинской пятилетки»)

СУДЬЯ НЕЗАВИСИМ,
но суды снова могут стать частью репрессивного аппарата

Так полагает судья Московского городского суда Сергей Пашин

Пару лет назад его называли «творцом судебной реформы». Отдел судебной реформы и уголовного судопроизводства ГПУ президента РФ, им возглавлявшийся, готовил и «пробивал» в парламенте закон о статусе судей, закон о судебном контроле над арестами и многие другие. То, что в России все же существует суд присяжных, во многом его заслуга. Конфликт с руководством администрации президента вынудил его изменить место работы. Но убеждений это не изменило.

— Сергей Анатольевич, чего вы ждете от возможной смены политического режима?
— Боюсь, что суды снова могут стать частью административного и репрессивного аппарата. Когда судья штампует обвинительный приговор, прокурор зачитывает, не вникая, обвинительное заключение, подготовленное следователем, а следователь не проверяет улик.

— Сегодня не так?
— Как посмотреть... Судьи, прокуроры — все те же, что и несколько лет назад. Правовая реформа почти не затронула МВД и прокуратуру. Но судья несменяем, и, уверяю вас, «телефонное право» уже по одной этой причине силы закона не имеет. Это я вам как действующий судья говорю. Или посмотрите на суды присяжных: следователи в буквальном смысле начинают «бегать», потому что присяжных заседателей, «людей с улицы», на мякине не проведешь. Там, где суды присяжных действуют (в девяти регионах), они уже рассматривают от трети до половины уголовных дел по тяжким преступлениям. В Москве, кстати, судов присяжных нет до сих пор. А по конституции должны везде быть.

— Должны быть, а нету?
— Суды присяжных — «игрушка» дорогая. А всей судебной системе выделена в бюджете на 1996 год треть необходимого.
Все, что можно было сделать без дополнительного финансирования, сделано. И даже кое-что еще. На отсутствие прав вряд ли сегодня кто пожалуется. А потом, игра на правовом поле идет уже по устоявшимся правилам. Стоит ли менять правила во время игры?

НАДО ВЫРУЧАТЬ ЗЮГАНОВА...
Пока он хороший

Когда-то, давным-давно, некий господин размечтался и на свои деньги на прядильной фабрике в Шотландии организовал коммуну.

Желающих дружно жить и работать было хоть отбавляй. Первые дни они таки работали. Но через некоторое время выяснилось, что если с досугом у них как-то получалось, то с работой без угнетателей было все хуже и хуже.

Когда деньги господина Оуэна кончились, кончилась и коммуна.

Идея, как видите, была неплохая, но с народом не повезло.

Спустя два века последователи Оуэна продолжили его опыты.

Эксперимент на этот раз был на редкость чистым и представительным. Проводился в самых разных географических и климатических условиях; в странах развитых и неразвитых; больших и малых; среди народов всех рас; с учетом национальной специфики и без учета; с насилием извне и без насилия; с братской помощью и без таковой; революционным путем и эволюционным; и так и сяк. Перепробовали все мыслимые варианты.

Итог ошеломляющий. Везде одно и то же.

Везде развал, отсталость, нехватка продуктов, обида на весь окружающий мир и гражданские войны. Ни одного исключения. Везде Сталин, Мао Цзэдун, Чаушеску, Пол Пот, Туркменбаши.

И как назло, в то же самое время в мире процветали и продолжают процветать только те народы и страны, которые избегали коммунизма как чумы.

Кого-то, может быть, этот факт впечатляет, только не наших профессиональных борцов за счастье народное.

Идеи Оуэна, Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Ким Ир Сена, Ким Чен Ира, Лукьянова, Анпилова, Зюганова, Макашова, Тулеева и Умалатовой бессмертны!

Идеи, может быть, сами по себе и неплохие, вот только исполнение никуда не годится. Результаты плачевные. Культ личности почему-то, понимаете ли, каждый раз...

К референдуму 1993 года мне довелось снимать Виктора Анпилова. Я спросил его, с чего он начнет, если придет к власти. Как человек честный, он не стал темнить и ответил с большевистской прямотой, что в первую очередь снизит цену на колбасу. В десять раз. Было нетрудно представить, что получится.

Колбаса с прилавков исчезнет. Народ станет голодать. Придется отнимать у тех, у кого она есть. Те будут прятать и отстреливаться. А сознательный Павлик Морозов, который тоже за трудовой народ, укажет кому надо, где папа зарыл колбасу. Потом Павлика придушат, отца расстреляют, а колбасу поделят и съедят. Так у нас принято.

В том же незабываемом 1993 году мне пришлось снимать для телевидения и Геннадия Зюганова. Он выглядел весомо и серьезно. Произносил верные слова об обнищании рабочих и крестьян и необходимости их защиты. Какой вопрос я ему ни задавал, в ответ слышал суровое и неопровержимое: сельское хозяйство в упадке, армия развалена, оборонка без денег, специалисты разбегаются, бюджет трещит... За этими фразами он был как за щитом, не прорвешься.

Зюганов достаточно неглуп и достаточно симпатичен. И поэтому я боюсь его. И за него. Не потому, что умный и симпатичный, а потому, что, будучи таковым, он выбрал идеологическое оружие, по разрушительной силе равное химическому и бактериологическому. Выбрал учение Маркса.

Зюганов не хуже нас с вами знает, что коммунизм — химера. И тем не менее предлагает соотечественникам ту же самую пахучую приманку. Другой-то у него нет. А здесь и какая-никакая теория, и миллионы уже обработанных ею людей.

Чтобы управлять системой, которая плохо поддается управлению, без тирании не обойтись. Сталин был вынужден стать злодеем, работа у него была такая. И Зюганов поневоле станет злодеем, каким бы золотым он ни был сегодня.

Коммунизм — штука привлекательная, но, к сожалению, несбыточная. Его, конечно же, давно бы построили, будь побольше желающих трудиться задарма. Уважаемым и любимым руководителям нашим приходится скрепя сердце принуждать нас, сажать, ссылать, гноить, душить, стрелять... Для них, думаю, это тоже малоприятное занятие, не позавидуешь. Но ведь надо.

Коммунистическая идея — это мнимое решение неразрешимой задачи: сделать счастливыми всех поголовно. Коммунизм — это безудержное упрощение сложностей жизни — начинается с Маркса и Энгельса, а кончается Анпиловым и Павликом Морозовым.

Совсем недавно мы жили в мире простейших и, по существу, бандитских установок.

Богатые и бедные — поделить поровну! Крестьяне не желают продавать хлеб — отнять! Инакомыслие — запретить! Оппозиция — расстрелять! Низкая производительность — работать сверхурочно! Плохое качество товаров — объявить: «Советское — значит, отличное!» За границей живут лучше — нечего ездить за границу!

Унылая бездарность беззакония. Марксизм не в книжном, а в его реальном, фактическом выражении.

Коммунисты в чрезвычайно сложных обстоятельствах ищут и всегда находят чрезвычайно простой выход.

Зюганов, хочет он того или нет, если его изберут, будет вынужден поступать так, как говорит Анпилов и как поступал Сталин. Ему от этого никуда не деться.

А жаль. Надо выручать Зюганова, пока он хороший.

Надо помочь ему проиграть выборы.

Надо спасать его.

И себя.