«ГОЛОС ГЕРДТА БЫЛ КАМЕРТОНОМ»

Культура

Артист поздравляет артиста

Думаю про Зиновия Ефимовича Гердта. Сам лежу больной и знаю, что и он заболел. Хочу послать ему привет в виде воспоминания о том, что связывает меня с ним прежде, чем его со мной, поскольку познакомились мы гораздо позже, чем я стал его поклонником.

Это не начало. Начало — теперь. В начале было Слово. Так сложились обстоятельства Гердта, что он со зрителями общался словом, скрываясь. Так получилось, но, может, где-то ему казалось, что так и должно быть, дескать, хромота, человек должен прятаться, а что может удивить — так это голос. Голос конферансье в спектакле «Необыкновенный концерт», когда он влюбил в себя всех нас. Голос Гердта был камертоном.

Играл он полного пошляка и идиота, абсолютно отрицательного героя, в котором было безумное обаяние. Откуда? Гердт не пародировал. Пародия быстро выдыхается, утомляет, это воздушный шарик, который сразу сдувается. А здесь было высокохудожественное явление. Спектакль длился очень долго, и каждый последующий выход конферансье хотелось слушать еще и еще, и чтобы это не кончалось.

Был голос. Было хорошо произнесенное слово. Причем он играл косноязычного человека, а слышалось, что сам актер прекрасно владеет русским языком и абсолютно свободен в нем. Вот этот артистизм, обаяние актерской двойственности было первым, что влюбило в Зиновия Гердта. Тогда он объездил все страны, но нам-то это было неизвестно, он был закрыт для нас.

А дальше лично для меня возникло второе чудо, когда они с Евгением Весником продублировали фильм «Полицейские и воры». Один из любимых фильмов моей актерской юности. Исполнение — именно исполнение! — Гердтом голоса артиста Тото в роли старого профессионального вора. Я не знаю, успел ли Тото услышать и оценить, как говорил Гердт, но это действительно было конгениально его исполнению. Речь, исполненная Гердтом, была на равных роли великого итальянского артиста в прекрасном неореалистическом фильме. Не могу не сказать, что и Весник был фантастичен во второй роли, дублируя Альдо Фабрици.

Итак, голос. А дальше обвалом произошло наше знакомство на съемках «Золотого теленка». Меня Швейцер пробовал долго. Не знаю, сколько он пробовал Гердта, по-моему, у него тоже были всякие сомнения, но, на мой взгляд, выбрал он всех в этом фильме идеально. И мы это чувствовали.

Я с изумлением смотрел на Гердта, к которому все «прилипало». Костюм Паниковского — прилип. Все движения — тоже. Мне казалось, ему даже не пришлось учить роль. Как у Ильфа и Петрова, так у него текст шел совершенно свободно.

Тогда я узнал Гердта в общении. Узнал, что у него есть аура, в которую попадают определенные люди. Если вам приятен этот круг, вы можете переезжать за Гердтом из города в город, и везде аура Гердта будет собирать подобных людей. Я узнал одесский круг Зиновия Гердта. Доктора Великанова, знакомых доктора Великанова, других друзей Гердта. Потом я встречался с ними в иные свои приезды, уже без Зиновия Ефимовича, и все равно ощущал его полное присутствие. Все разговоры о нем, его стиль, воспоминания о том, что, как и по какому поводу он на этом вот месте говорил — все это сохраняется крепко-крепко.

А потом Гердт заболел. В тот самый момент, когда мы сняли сцену смерти Паниковского и должны были еще многое доснимать, Зяма заболел. Заболел тяжело, попал в Ленинграде в больницу.

Я пришел его навестить. Он читал стихи Пастернака. Читал сестрам, врачам и себе. Тогда он сказал мне: «Знаете, я всегда любил Пастернака, очень любил. Но здесь, во время болезни, во время стояния «на грани», я почувствовал, что это не просто любовь, — я абсолютно нуждаюсь в нем. Это основа меня». И он прочитал несколько стихотворений. Я больше никогда не слышал подобного уровня чтения даже от него самого. Он не просто замечательно, он — существенно прочитал эти стихи.

А дальше... Ну что дальше? Дальше и вы сами все знаете. Дальше Зяма стал любимым всеми актером. Он много сыграл в театре, в кино, на телеэкране. Сейчас он стал ведущим «Чай-клуба», а до этого участвовал во многих мероприятиях, общался напрямую со зрителями, обрел поклонников во всем мире. Но это знают все, десятки людей это подтвердят.

Я же в дни его юбилея, очень солидного по возрасту, когда принято говорить: «Но он все еще молод!» — я с удовольствием скажу и эти слова, но более подчеркну то мужество, с которым он десятилетиями несет свой большой труд, свою неутомимость, свой неугасающий интерес к зрителям, к смотрению того, что делают другие, к поискам других, — все это вызывает у меня величайшее восхищение.

И я хочу пожелать моему дорогому Зиновию Ефимовичу сохранения мужества, сохранения сил и сказать: для меня моя любовь к слову определена небольшим количеством людей. И один из них — Зиновий Ефимович, который через комедию, через пародию дал мне ощущение силы слова. Потом я посмотрел, как он умеет двигаться, и полюбил его во плоти — «в теле». Я очень рад, что стал свидетелем того, как эти два понятия соединились в замечательном актерском и театрально-общественном явлении, которое называется — Зиновий Гердт.

Использованы фотографии:
А. Джуса, Л. Шерстенникова

Зиновий Ефимович Гердт родился в Москве, в 1916 году. «Мама была мамой. Папа — сельский служащий. К искусству семья никакого отношения не имела», — говорил о себе Гердт. Учился в школе ФЗУ Московского электрозавода имени Куйбышева на слесаря-лекальщика. При заводском клубе начал играть в Театре рабочей молодежи. В 1933 году театр возглавил Валентин Плучек, в будущем — художественный руководитель Московского театра сатиры. В 1938 году возникла студия Плучека — Арбузова. Роль Вениамина Альтмана в знаменитой постановке «Город на заре» Гердт, по собственному признанию, написал для себя сам.

Воевал с 9 июля 1941 года. 13 февраля 1943-го был тяжело ранен.

В 1945-м, еще на костылях, пришел в Московский театр кукол, к Образцову. Сразу начались репетиции «Необыкновенного концерта», где Гердт в течение десятков лет, для разных поколений зрителей озвучивал роль комичного конферансье. Это был один из самых знаменитых спектаклей советского театра: он шел на сцене четыре тысячи раз, с ним театр объездил четыреста городов и двадцать девять государств. Зиновий Ефимович научился вести «Необыкновенный концерт» на самых разных языках.

В шестидесятые годы началась бурная слава Гердта-киноактера. Это была слава «мастера эпизодов», мастера блистательных и неожиданных миниатюр. Гердт снимался в десятках картин. Напомним лишь некоторые, самые яркие фильмы: «Город мастеров», «Городской романс», «Золотой теленок», «Укрощение огня», «Автомобиль, скрипка и собака Клякса», «Тень», «Печки-лавочки», «Соломенная шляпка».

Огромную славу Гердту принес его «талант голоса». Он озвучивал самые разные кино- и телефильмы, в том числе с большим успехом фильмы о животных, дублировал французские и итальянские фильмы (его голосом говорили Жан Габен и другие звезды мирового экрана).

Наконец, в семидесятые и восьмидесятые годы о Зиновии Гердте заговорили во весь голос как о талантливом, уникальном человеке (не только как об артисте). Ему посвящены стихи, рассказы и картины. Мнение Гердта по самым разным вопросам благодаря журналистам стало своеобразным нравственным камертоном общества. Этот талант общения постепенно воплотился в телепередаче «Чай-клуб», где в гости к Гердту-собеседнику приходят самые разные люди.

Помимо всех своих широкоизвестных талантов, Зиновий Гердт сохранил и вкус к своей первой, рабочей профессии — о чем свидетельствует этот снимок.