Анатолий КОРОЛЕВ, писатель:
Отечественные записки
Каждый раз, попадая в московское метро в час пик, продираясь локтями и зубами сквозь человеческую кашу, я вспоминаю пражское метро в дни «бархатной» революции, когда час пик начинался рано утром и длился до закрытия. И вся эта человеческая река была удивительно бережна друг к другу. Толпа удивляла грациозной предупредительностью.
Именно в метро до конца понимаешь разницу между московским и пражским народом, между суверенностью и беззаконием телодвижений. В Праге каждый встречный обладает точностью циркуля, красотой танца, уважением к себе и к другому. Здесь царит дух музыкальной табакерки из сказки Одоевского. В Москве не то: ты попадаешь в водоворот примитивных столярных инструментов: молотков, гвоздодеров, зубил и рубанков, а то и вылетит на тебя с эскалатора настоящая двуручная пила с ржавыми зубьями, которую не обойти и не объехать.
Карен ШАХНАЗАРОВ, кинорежиссер:
То, что отечественного кино у нас не существует, по-моему, уже факт. Как и то, что в основании нашего государства нет никакой идеи. Я предполагаю, что отчасти это реакция на нашу предыдущую идеологизированность. Но когда нет никакого стержня, никакой идеи, тогда вообще непонятно, нужно ли нам, например, кино или вообще что-нибудь. Когда все можно закупить за границей, ввезти, насытить рынок, удовлетворить спрос... Кино должно быть востребовано зрителем — тогда его выгодно снимать. Иначе — бессмысленно.
Ролан БЫКОВ, актер, режиссер:
В довоенных ватагах было такое амплуа: впереди кодлы должен был идти малыш, которому первому доставалось от противника. А затем подходили старшие: «Ну ты, чо маленьких обижаешь?» Так вот я и шел первым для драки. А жизнь формирует наши характеры ролевым участием в той или иной компании. Так что мне роль лидера была как бы навязана с детства.
Елена ИВАНИЦКАЯ, литератор:
О, какой классический, безвыходный, мучительный и вязкий тип диалога: если один скажет о какой-то удаче, то другой тотчас с досадой ответит, что у него точно так, только гораздо лучше; если первый пожалуется, что у него, мол, вот какое несчастье, то второй тотчас же с досадой ответит, что у него тоже так же, только гораздо хуже.
Олег ПАВЛОВ, писатель:
ИЗ БОЛЬНИЧНОГО ДНЕВНИКА
Молодой человек рассказывает о своем деде: «Ну, что я могу сказать... Падла он и есть падла». Дед — полковник милиции в отставке, давно на пенсии, лет под восемьдесят, но на удивление живуч. Всю свою семью презирает. «Для него если человек не полковник, то значит говно». Самое забавное, что он делит всех людей, а не только военных, на полковников и неполковников. Это такая еще мало изученная разновидность нигилизма, и он есть самый настоящий нигилист; вид русской тупости, современный Скалозуб. Если представить, что будет с таким человеком, когда ему повстречается действительно генерал — каким верхом самоуничижения это должно выглядеть и каким в сущности жалким и даже трогательным в своей жалкости предстанет перед нами этот упертый отрицатель, этот вечный милицейский Полковник. И вот еще картинка. Когда с дедом сделалось наконец плохо, то моему молодому человеку позвонила в Сочи, где он отдыхал, его мать с такими словами: «Боря, дед умирает, срочно приезжай. Из всей семьи он к тебе лучше всего относится, надо дачу, машину хоть на твое имя переписать». Молодой человек в срочном порядке вылетает в Москву, а дед хоть и в реанимации лежит, но всех кругом кроет, даже врачей, над семьей скорбящей со зверской силой измывается...
Фото Н. Медведевой