Русское слово «дача» на иностранные языки переводится следующим образом — «dacha». То есть перевода нет, есть только транскрипция. Это вовсе не значит, что мы такие уж особенные и неповторимые. За городом люди живут везде — на виллах, ранчо... Наша «дача» резко отличается от всех этих многообразных проявлений загородной жизни по смыслу.
Она существует вовсе не для того, чтобы на ней отдыхать и наслаждаться жизнью. «Что я, «новый русский», что ли?» — думает по этому поводу наш гражданин. И мало того, что думает, но и отказывается называть старым чеховским словом «дача» те загородные дома, где принято больше отдыхать.
Известие о смерти Татьяны Николаевны ударило всех, кто ее знал, словно обухом по голове. И лишь потом пришло осознание: финал закономерен...
Танечка вышла замуж рано. И закончилось все тем, чем и заканчиваются очень многие ранние браки, — разводом. Правда, их семейная ладья продержалась на волнах житейского моря довольно долго — шесть лет. Потом разбилась. Уставшие друг от друга, супруги разъехались. Алименты на дочку муж не платил. Татьяна судиться не стала. Решила: сама справлюсь.
...Нет, все-таки бабы — дуры, убеждаюсь в этом с каждым разом. Вся дальнейшая жизнь Тани, а чуть позже Татьяны Николаевны, превратилась в сплошное доказывание ЕМУ собственной состоятельности, силы: она и без НЕГО справится, поставит дочь на ноги, будет иметь машину, дачу...
Наверное, она его все-таки любила...
|
Эдуард ЛИМОНОВ, писатель: — Будь я у власти, я бы дачи запретил. Институт дач — самое постыдное проявление русской натуры. Начиная еще с чеховских героев, которые долго, блин, думают, уезжать с дачи или не уезжать. Чего тут думать — оторвал жопу и уехал. Дачность — это такая чисто славянская бабскость, тупая стабильность, огородное счастье обывателя. Дача формирует обывателя. Нужно лишать людей дач. У меня у самого никакой собственности нет, я ничего не нажил за всю жизнь. Поэтому я свободен. Я абсолютно небуржуазен. |
Жизнь превратилась в сплошную гонку. Карьера съедала время. Дочь нужно было устраивать в хорошую школу и платить за это. Нужно было покупать и содержать машину. И для всего этого требовались деньги, то есть необходимо было еще и подрабатывать.
Но окончательно подкосила, конечно, дача. Уже вроде бы все и наладилось в жизни. Но Татьяне казалось, будто она еще недостаточно доказала ЕМУ, что может без НЕГО обходиться. Раз у людей (то есть в «нормальных» семьях, где папа жил с мамой) вся семья уезжала на выходные на дачу, значит, и ее семья должна выезжать!
При этом Татьяна даже не знала точно, спрашивает ли ОН о ней, интересуется ли. Мне кажется, не спрашивал и не интересовался, поскольку никогда не приезжал, не звонил. Может, я ошибаюсь. Может быть, он тайно страдал и завидовал и даже жалел о расставании. Может быть, даже он когда-нибудь пришел бы и покаянно стал проситься обратно, а она бы гордо отвергла его. Или приняла. Может быть...
|
Михаил ГРУШЕВСКИЙ, пародист: — Нет у меня никакой дачи, и я не представляю себя сидящим безвылазно на даче. Ведь сейчас не то, что раньше, когда люди выезжали на дачу только на выходные. Нынче как-то принято круглый год жить на даче. Я так не могу. А может, я такой недачный человек, потому что это не в традиции: у моих родителей дачи тоже нет. Может быть, когда-нибудь я до дачи и дозрею в связи с какой-нибудь женитьбой. Но в ближайшем будущем ничего такого не предвидится. Но даже если дача у меня и будет, то работать я там не буду ни за какие коврижки! Только отдыхать! |
Так вот, дача... Это был голый участок. А ей хотелось двухэтажный дом. И обязательно с винтовой лестницей. Винтовая лестница была фетишем, о ней говорилось каждый раз, когда заходила речь о даче... Двухэтажный дорого? Ну, на худой конец, с чердаком, который бы исполнял роль второго этажа. А на чердак, чтобы винтовая лестница.
Когда строители возвели коробку, крышу и уехали, она осталась один на один с домом. Сама таскала доски и бревна, рулоны рубероида, платила за проведение света и газа. Да и в огороде нужно было копаться, потому что припасы на зиму опять же. А здоровье уже не то, сердечко пошаливало. И наконец не выдержало на очередном рулоне рубероида...
|
Семен ФАРАДА, артист: Мы на даче бываем редко — раз пять-шесть в год. Во-первых, потому что мы все актеры, а значит, все время в отъездах. Во-вторых, она очень далеко расположена. Надо ехать по Казанской дороге до Конобеева, потом еще 15 км... Бани у нас там нет, колодца тоже. Никакую репку мы не сажаем. Жена иногда, если есть время, сажает цветочки. Сын даже как-то предложил дачу сдать. |
Конечно, не все дачные истории заканчиваются столь печально, но случаев инфарктов, травм и прочих гадостей я знаю массу. Мой двоюродный брат стал инвалидом на этой даче: таскал, таскал и дотаскался — на одном неловком шаге с доской на плече повредил позвоночник, теперь больше полутора килограммов ему поднимать нельзя. Коллега с прошлой моей работы рухнул со стропил (крышу решил покрыть) — сломал руку и ногу, почти полгода пролежал в больнице.
Институтский приятель Стасик Семченко приобрел в прошлом году дачный участок. Когда я увидел это голое поле с пнями, мне поплохело. Я понял, что друг мой для общества потерян. Не попить мне больше с ним пивка в воскресенье. И точно, за этот год Стасик приобрел землистый цвет лица, какую-то кожную болезнь на нервной почве, а руки его... На руки без слез не взглянешь — сбитые, мозолистые, с поломанными ногтями. Все разговоры только о стройматериалах, о каких-то финских красках, которыми можно покрывать дерево так, чтобы оно не темнело под солнечными лучами. Теперь вот баню строит, жилы рвет. Говорю ему: «Твой участок находится рядом с Москвой, продай его, купи готовый дом. Пусть гораздо дальше от Москвы, но готовый. Ехать на дачу придется дольше, зато, приехав, будешь отдыхать, пить пиво, париться в бане, купаться в речке, кататься на лисапете...» Кивает головой и строит, черт его подери. Упорный мужик.
|
Наталья ФАТЕЕВА, актриса: У меня нет дачи. Этот тип дачника — во всем себе отказывать, превращать свою жизнь в каторгу — не по мне. Лет семь назад у меня был участок. Хорошая земля около Новоиерусалимского монастыря. Мы были обязаны работать, платить за постройку каких-то дорог... Это было отвратительно. В конце концов я, Таривердиев и Глузский сказали, что отказываемся от своих участков. |
А взять родителей моих! Они уже старенькие, давно на пенсии. На все лето уезжают на дачу. Слава Богу, строить там уже ничего не надо, но проклятый огород...
— Из-за десяти мешков картошки и десятка банок с соленьями вы тут целое лето гробитесь, — в сто первый раз уговариваю я предков. — Если подсчитать себестоимость этой картошки, учесть бензин и трудозатраты, получится, что купить ее на рынке или в магазине дешевле.
К тому же картошка наша всю зиму лежит в подвале дядькиного гаража. И за очередной порцией приходится гонять на другой конец Москвы. А зимой, между прочим, расход топлива гораздо выше. Одна только доставка этой картошки в квартиру обходится в цену, сопоставимую с самой картошкой. Ну бред полный. По полкам раскладываю — вот цена картошки, вот бензин, вот амортизация машины... Как об стенку горох!
— Как же это, приехать на дачу, и чтоб огород травой зарастал? — недоумевают папа с мамой.
— Вот именно — травой! Оставьте две грядки для лука и петрушки, а остальное — газон, беспредельный газон! Давайте лучше я вас в Турцию отправлю, на море покупаться вместо этой каторги. Будете, как нормальные пенсионеры во всем мире, путешествовать.
Бес-по-лез-но! Кряхтят, а ковыряются. В Турцию не едут. В общем, я махнул на них рукой и теперь захожу на этот огород только для того, чтобы костерок для шашлыка под яблоней разложить. В земле не ковыряюсь: зачем лишать людей удовольствия?
|
Аркадий АРКАНОВ, писатель: — У меня нет дачи. По двум причинам. Первая... Ну откуда брались дачи у нашего поколения, у молодых людей? От родителей, по наследству. А у моих родителей никогда не было дачи. Я воспитывался в совершенно урбанистическом стиле. И никакого вкуса к дачной жизни не приобрел. А вторая причина... Когда я уже стал взрослым дяденькой, я все время никак не догонял дачную цену. И сейчас у меня просто нет средств и сил, чтобы все это освоить. Нет, если бы я был большим любителем дачности, то купил бы сарай и вкалывал там. Но так как я к работе не приспособлен, мне надо покупать все готовое и недалеко от Москвы. А денег на это нет. Да и не тянет меня в земле ковыряться. Правда, когда приезжаю к друзьям на дачу, завидки берут, что они все это имеют и дышат свежим воздухом. Но не могу же я у них все это отнять! |
Я, конечно, понимаю, что убиваются люди не за мешок картошки — им сам процесс приятен. Вот этот тяжкий рабский труд не за ради чего, а просто так. Они думают, это вольный труд на своей земле. А это рабская психология, живой совок, вот что ужасно и больно.
Говорят, только каждый десятый россиянин (по другим данным — 14%) сегодня понял, что дача нужна для отдыха. Эти счастливцы засаживают шесть соток специальной травой и цветами, или выкапывают прудик, или просто не расчищают участок от вековых сосен, а вешают между стволами гамак. И делают на даче то, что и должно там делать, — предаваться размышлениям о тщете и суетности бытия.
|
Валерия НОВОДВОРСКАЯ: Это какой-то массовый психоз, остатки культуры погорельцев. Советские люди — вечные погорельцы. У меня этого инстинкта нет. Если мне нужен пучок редиски, я иду на рынок или в супермаркет. Горожанин должен заниматься своим делом. Что касается дачи, то я ее арендую уже 20 лет за 500 баксов в год — она уже морально переходит в мою частную собственность. Дача находится в Кратове. Знаменитое место: когда-то там жили старые большевики. Это было что-то вроде Барвихи в 30-е годы. Сейчас там не живут ни старые большевики, ни новые. Там я и отдыхаю, и пишу (фифти-фифти). Дело в том, что я не мичуринец и отнюдь не принадлежу к селянству, которое сажает то, что сейчас продается на каждом рынке. |
Социологи говорят, рост благосостояния рано или поздно изменит психологию россиян. И мои собственные наблюдения, кажется, начинают клониться к тому же. Вот, к примеру, мой дядька.
Звонит недавно, просит батю.
— Бати нету, --говорю, — батя на даче аж с мая месяца.
— А я, — радуется дядька, — теперь на дачу не езжу!
— Что такое?
— А грыжа у меня, — говорит. — На даче прихватило, «скорую» бегали вызывать за пять километров, так она еще два часа потом ехала. Еле откачали. Теперь, после операции, тяжести еще полгода поднимать нельзя...
В голосе дядьки звучала неприкрытая радость, видать, настолько обрыдла ему эта дача, что и грыже рад.
Да, рано или поздно дачники-«трудовики» частично падут на грядках с шанцевым инструментом в руках, частично вымрут, как мамонты.
Вот только папу с мамой жалко...
Александр НИКОНОВпри участии Анны ВАСИЛЬЕВОЙ
Между тем Свыше сорока миллионов россиян кормятся с шести соток. На дачных и других личных «сельхозугодьях» наших соотечественников производится примерно треть валовой сельхозпродукции в стране, а плодово-ягодной — 90 процентов. Лишь одна из каждых десяти российских семей не обременяет себя заботами о запасах на зиму. Наиболее беспечны в этом смысле санкт-петербуржцы и москвичи. Хотя грешить на последних тоже не стоит: в прошлом году москвичи обеспечили себя картошкой со своих делянок на 80 процентов и на 90 процентов — ягодами. |
На фото:
- Лию Ахеджакову дальше порога на дачу не пускают.
- Творческие усилия Виктории Токаревой на даче неизменно приносят ей плоды.
- Евгений Матвеев любит по-русски: всей семьей на дачу.
- Инна Макарова в кругу детей.
- Владимир Стеклов на отдых берет только самое необходимое.
- Олег Анофриев: «Вот он, закусончик, куда запрятался! С утра искал».
- Марина Левтова. Чаепитие в Мытищах.
- Петр Тодоровский. Лучший отдых от кино — земляные работы.
- Игорь Кваша выращивает цветы жизни.
- Валентин Смирнитский: «Жалко, что не пиво».
- Юрий Антонов. Дача. Завтрак аристократа.
Фото В. Горячева, В. Персиянова («Собеседник»), О. Хабаровой, А. Мелихова