«ПОМОЖИТЕ, КТО ЧЕМ МОЖЕТЕ…»

представляют

Только сегодня!

Мой друг Оливье Шнайдер, парижский артист и поэт, рассказывал, что в Европе человек не может запросто пообщаться со знаменитостью. Они недоступны. Их телефоны закодированы и регулярно меняются. Чтобы получить домашний телефон, нужно разок-другой отужинать со звездой (что непросто) и чем-то ее всерьез заинтриговать. Иначе... В лучшем случае пленку засветят или обвинят в смерти принцессы, в худшем — выставят на немыслимые суммы, как Майкл Джексон смельчака, который с парашютом приземлился на его газон.

Несмотря на то, что московская богема уже начала постепенное отделение от простых смертных, я попробовала добраться до них самым безобидным образом — по телефону. Достать телефон знаменитостей в Москве не проблема. Домашний телефон Шевчука, Пугачевой, Агутина да кого угодно — это что-то вроде переходящего вымпела советской эпохи для тысячных цехов фанатов. Отрепетировав перед зеркалом жалобное «Помогите, люди добрые, сами мы люди не местные», глуша угрызения совести, приступила:

— Извините, пожалуйста, что я к вам обращаюсь. Я Дина из Пензы. Я заблудилась в Москве, и мои друзья уехали, оставили меня без денег и паспорта. Уже ночь наступает, на вокзал меня не пускают, а милиционеры посылают куда подальше. Я в столице никого не знаю, но помню наизусть ваш телефон. Я ваша поклонница, номер мне дал знакомый журналист. Вы не посоветуете, что мне можно сделать, где переночевать? Завтра с ранним поездом мама пришлет мне деньги. Но я боюсь всю ночь стоять на улице...

В первый вечер голос мой неподдельно срывался и дрожал. Мне удалось дозвониться до Маргариты Тереховой.

— Почему вы звоните мне? Ищите своих родственников! — закричала она и бросила трубку.

Я позвонила еще раз. Ну не ночевать же на улице из-за того, что у звезды плохое настроение и нет желания альтруистничать.

— Не звоните мне больше, не звоните мне больше... — угрожающе процедила она и снова бросила трубку.

На следующий вечер я была уже спокойнее и мило поговорила со Львом Дуровым. Он так мне сочувствовал, так участливо охал, что к концу разговора я не могла сдержать всхлипываний. Он спросил, откуда у меня его телефон, я сослалась на пензенский клуб фанатов Льва Дурова. Это так ободрило актера, что он начал перебивать меня.

— Даже не знаю, чем вам помочь, — в сотый раз вздохнул он. — Через пять минут я уезжаю, да и в театре никого нет.

Услышав всхлипы, он пожелал мне удачи, но все-таки смог положить трубку.

Армен Джигарханян неодобрительно спросил, сколько мне лет.

— Любой знает, что в подобных ситуациях надо обращаться к государству. Государство — это милиция, — назидательно говорил он.

— Но милиционер отказался меня слушать и чуть не послал в известном большинству направлении.

— А при чем здесь я?

— Ну, я подумала, что вы мудрый человек...

— Нет.

В гости меня не звали. Поужинать со знаменитостью не удавалось. Я затосковала, обвиняя себя в непрофессионализме, их — в отсутствии широкой русской души. Полоса неудач затянулась. В течение нескольких дней я наталкивалась на безжизненные гудки или равнодушные голоса близких родственников моих кумиров. Кстати, у музыкально-литературно-театральных идолов есть надежный страж — автоответчик. Лучезарно доброжелательный у Алены Апиной, безликий у Радзинского и Вознесенского, деловитый у Агутина, неожиданно поэти- чный у Виктюка и хамоватый у Бориса Моисеева.

Кое-кто уже успел обзавестись секретарями. Самым профессиональным оказался секретарь Людмилы Гурченко. Он общался по-офисному, вежливо, не скрывая легкого удивления. Меньше всего мне понравилась секретарь Жириновского.

— Вы думаете, куда звоните? Вы бы еще Ельцину позвонили, — прогремела она, сильно подражая манере шефа. Она говорила еще долго, но ничего кардинального к сказанному не добавила.

Не надеясь, что глас народа будет услышан в верхах, я почти равнодушно нажимала кнопки телефона, в комбинации выдавших номер Александра Кабакова. К моему ужасу, Кабаков немедленно назначил мне встречу в единственно известном (якобы) мне месте — около памятника А. С. Пушкину. Я засуетилась, вывалила из карманов все документы, взяла десятку судорожно вспоминая, кто такой Кабаков. Не художник, тот в Америке. Писатель? Журналист? Усы, очки. Ничего не читала. В метро вспомнила, что не сняла пейджер. Для фанатки из Пензы я знала о кумире слишком мало, зато экипирована была на славу. Пейджер я выключила и спрятала в карман. К памятнику Пушкина я подбежала на последнем дыхании, но все равно опоздала. Кабаков был уже там, курил и, щурясь, вглядывался в прохожих. Моросил дождь, было холодно. Потная, с красным лицом, я совсем не тянула на озябшую от ожидания девочку. От радости, что сразу узнала писателя, я самодовольно улыбалась.

— Это вы? — спросил Кабаков.

— Меня зовут Дина, — начала я заготовленную речь. И замолчала. Было страшно неловко.

— Где ваш багаж? — неласково спросил Кабаков.

— Все осталось у друзей. Даже паспорт.

Он недовольно поежился.

— Понимаете, билеты уже купили и все паспорта лежали вместе с ними, — канючила я.

— Откуда вы меня знаете? Я вас вижу первый раз и в Пензе никогда не был.

— Я тоже вас вижу впервые... вживую.

Сославшись на некоего журналиста Шишкина, который дал-де мне, фанатке, его домашний телефон, я в ужасе замерла, ожидая, что сейчас он начнет выспрашивать, что же нравится мне в его произведениях и как они называются. К чести писателя Кабакова, удовлетворять честолюбие под проливным дождем он не стал, лишь недовольно заметил, как странно мой знакомый журналист понимает свою профессию.

— Ну, пойдемте, я попытаюсь вас устроить.

Подняв воротник куртки, он неторопливо направился в подземный переход. Я засеменила за ним, идти было совсем недолго — до гостиницы «Центральная».

— У нас нет горячей воды и не работает лифт, — радостно сообщили нам в приемной.

— Знаю-знаю. Недорогой одноместный номер. Да, я забыл паспорт. Я часто у вас останавливаюсь. Может, запишите без документов?

«Неужели водит девушек в номера? — подумала я. — Непохоже».

— Не положено.

Он заполнил документы по водительским правам, и пешком мы пошли на пятый этаж.

— Гостей принимать до 23 часов, — крикнула вслед тетка.

Номер оказался чистенький, но без туалета и ванной. Кабаков закрыл дверь и сел на стол.

— Ну?

Комнатка показалась мне очень тесной.

— А что? — громко спросила я. Убежать не было возможности. — Спасибо.

— Вы понимаете, я записал номер на свою фамилию. Я несу за вас ответственность.

Он явно нервничал. Ситуация ему очень не нравилась.

— Вы думаете, я подожгу гостиницу?

— Ну поджечь вам как будто нечем... Надеюсь, добро не обернется для меня злом.

Я тупо молчала и боялась, что покраснела.

— Видимо, вам нужны деньги, — он протянул 50 рублей.

— У меня есть десятка. На вечер мне хватит. — Мои скромные запросы его явно воодушевили.

— Обязательно позвоните утром, чтобы я знал, что все в порядке. Надеюсь, вы не забыли мой телефон, — не без яда добавил он, подарив в мою статью отдельную главу.

Проверив телефон, который не работал, минут через двадцать ушла. Администраторша понимающе потупилась.

— Я за продуктами, — не могла удержаться от вранья. Взяла картонку с номером комнаты и побежала к метро. В метро из меня полились слезы. Было мучительно стыдно оттого, что Кабаков оказался таким хорошим. Наверное, в следующий раз он тысячу раз подумает, прежде чем помочь кому-то. Хотелось бросить статью, вернуть Кабакову деньги за гостиницу и все ему рассказать: горек хлеб начинающего папарацци.

Я позвонила на следующее утро:

— Спасибо вам за все. Мама прислала мне деньги. Я могу вернуть вам...

— Почему вы не ночевали в гостинице? — строго спросил писатель.

Этого я не ожидала, поэтому начала извиняться и обещать, что через неделю позвоню и все объясню.

— Вы вообще-то уезжаете в Пензу?

— Конечно, сегодня.

— Но вернетесь?

— Да.

— Я так и думал...

До сих пор не могу понять, за кого он меня принял.

Пообещав себе, что отдам должное Кабакову и в статье и в душе, я принялась звонить Яну Арлазорову. Он попросил перезвонить через полчаса. Я затосковала — опять хороший человек. Через полчаса он внимательно расспросил меня о моих несчастьях. В отличие от Кабакова, он был абсолютно доверчив.

— А на сегодня больше нет поездов? — спрашивал он.

— Как же, в 00.10. Я могу успеть, но у меня нет денег.

— Это не проблема. Где вы находитесь?

— На Савеловской.

Первый раз он удивился.

— А почему именно там?

— Название понравилось.

— Идите к кинотеатру «Прага», я буду через двадцать минут.

Я не представляла себе Арлазорова высоким, широкоплечим, лысым человеком в белой куртке, поэтому с сомнением смотрела на приближающегося великана.

— Итак, у вас беда? — улыбнулся он с таким теплом, что я не смогла не взять у него 200 рублей.

Становилось почти хорошо. Даже Нонна Мордюкова, бросившая трубку и больше ее не поднимавшая, не испортила настроения: имеет право. Это ее дом.

Позвонила Виктору Ерофееву. Судя по книгам, достаточно раскрепощенный человек.

— Дома я не могу вас принять, но, наверное, вам поможет Лариса. Перезвоните ей через 10 минут. Может, мы сегодня увидимся с вами.

Через десять минут телефон Ларисы был занят. Через одиннадцать тоже. Через двадцать я перезвонила Ерофееву, и по нервному голосу поняла, что этого делать не стоило. Я еще 20 раз позвонила Ларисе, думая о введении поминутной оплаты телефонных разговоров. Наконец Лариса взяла трубку. Она со смехом выслушала меня, объяснила, что переночевать у нее невозможно, и дала мне телефон московской службы спасения, куда я, разумеется, звонить не стала, но записала этот вариант как тему следующей заметки.

— Если утром вы не получите деньги, смело звоните мне до одиннадцати. 150 рублей для меня не проблема. Можете их не возвращать.

Лариса решала проблемы профессионально и с удовольствием, как герой Кейтеля в «Криминальном чтиве». Разговор с Ларисой освежил меня, душевные переживания прошли, и звездная охота вошла в рутинную стадию. Я начала подумывать о снимках на память и полном посрамлении Оливье Шнайдера. Патриотичная мысль о том, что московские звезды — самые доступные и самые отзывчивые в мире, компенсировала угрызения совести. Трудно врать человеку, который верит каждому твоему слову.

P.S. Пока материал готовился к печати, знакомый фотокорреспондент, вернувшись со съемки Льва Дурова, поделился:
— Дуров рассказывал, как недавно к нему звонила девушка, говорила, что неместная, переночевать негде. А мне, говорит, через десять минут уезжать. И помочь хочется, и боязно. А главное, не знаю, как к этому относиться — серьезно или с иронией.

ОТ РЕДАКЦИИ
Благодарим за невольную помощь в написании этой статьи упомянутых лиц и заранее извиняемся за розыгрыш. Надеемся, он не изменит вашего отношения к жизни.

Фото А. Джуса, Н. Логиновой, Л. Шерстенникова, Ю. Феклистова