СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ ПО БЛАТУ

...Наумов — Белохвостикова. Мы давно привыкли к сочетанию этих двух фамилий. Сколько лет они вместе? Можно взять на себя труд посчитать, сколько это лет, но самому Наумову за подсчеты приниматься не слишком-то охота. «Я плохо считаю», --- отшутился. Тем не менее свидетельство многих лет их счастливой семейной жизни сидит вот здесь же, напротив меня, в огромном мягком кресле — Наташа. Наумов назвал дочь в честь жены.

Владимир Наумов: В этом был и корыстный замысел — думал, что буду звать: «Наташа!» — и они обе прибегут. Но просчитался, ни одна из Наташ на мой зов не приходит, каждая думает, что зову другую.

Наталья Наумова: Неправда. Очень часто бежим обе.

Наталья Белохвостикова: Или действительно ни одна. Я говорю дочери: «По-моему, это папа тебя зовет», а она: «А может быть, тебя». И обе продолжаем заниматься своими делами.

Кстати, он точно представлял свою дочь, когда она только родилась, и обе его Наташи находились еще в роддоме на улице Веснина. Наумов нарисовал несколько вариантов новорожденной и передавал их своей жене с просьбой поставить галочку напротив того рисунка, который больше похож на оригинал. Один из них оказался точным попаданием. Эти рисунки до сих пор хранятся в их семье.

... У Наумова с Белохвостиковой было несколько случаев знакомства. Чтобы не вводить читателя в заблуждение и не путаться самой, начну по порядку. Итак, впервые молодой кинорежиссер увидел свою будущую жену в доме посла СССР в Швеции. Это был 1965 год. Владимир Наумов возглавлял делегацию наших кинематографистов на фестивале советских фильмов в Стокгольме. Естественно, как глава делегации Наумов должен был непременно встретиться с советским послом, коим в то время был Николай Дмитриевич Белохвостиков. Улавливаете связь? То есть с будущим тестем. И вот тогда, во время разговора кинематографиста с послом в пространстве огромных посольских коридоров мелькало шустрое белокурое существо, в котором угадывалась будущая жена кинематографиста. Но ни он, ни она, ни даже прозорливый посол ни о чем таком не подозревали.

В. Н. — Вы знаете, какой на самом деле у Наташи кинематографический стаж? Думаете, она впервые снялась в фильме «У озера»? Нет. Первую свою роль она сыграла, когда ей было...

Н. Б. — Тринадцать лет!

В. Н. — Секундочку, я рассказываю. Ей было тринадцать, а играла она 75-летнюю, простите, старуху, Марию Александровну Ульянову.

Н. Б. — Папа работал тогда в Стокгольме, я приезжала к нему на летние каникулы. Тем летом в Швецию приехал Марк Семенович Донской, который снимал «Верность матери» и «Сердце матери» — фильмы о матери Владимира Ильича Ленина. Уже тогда денег на кино не много отпускалось, и Донской приехал с оператором, без актеров. Ему нужно было снять эпизоды, но костюмы Марии Александровны и Владимира Ильича он привез. Пришел к папе, сказал, что ему нужен кто-то, кого можно было бы одеть в эти костюмчики и снять. Папа ответил, что никого сейчас нет, кроме детей. Я была тогда такого же роста, как сейчас, столько же весила, и костюмчик Марии Александровны пришелся впору. Сняли эпизод — последняя встреча Ленина с матерью. И до сих пор я себя вижу в этих картинах.

...Она окончила ВГИК, снялась в главной роли в фильме своего учителя Сергея Герасимова «У озера», после чего должна была отправиться на Неделю советских фильмов в Югославию. Неделя открывалась фильмом Александра Алова и Владимира Наумова «Бег». Причем Владимир Наумов оказался среди членов делегации совершенно случайно, им заменили внезапно «выпавшего» из списков кинематографиста. В аэропорту их с Белохвостиковой представила друг другу строгая дама из Союза кинематографистов.

В. Н. — В аэропорту я ее не помню. В то время как раз бросал курить и весь был поглощен борьбой с этой привычкой. И в тот момент, когда меня знакомили с Наташей, я очень хотел курить, злился и вообще ничего не соображал. Поэтому произошел такой странный сдвиг — она со мной познакомилась на аэродроме, а я с ней — в самолете.

Н. Б. — Рядом со мной в самолете сидел человек, который все время вертел в руках сигарету, нюхал ее, как-то странно манипулировал (но при этом не прикуривал), а потом выбрасывал. И так несколько раз. Повезло, думаю, буду лететь два часа рядом с сумасшедшим.

В. Н. — Когда я со всеми сигаретами расправился, тут-то ее и разглядел. И сразу начал за ней усиленно ухаживать. По-моему, она этому очень удивилась. Потом к нашей компании присоединился (уже в Белграде) Марк Донской. У него был с собой такой «хохотун», смех в мешочке, — нажмешь кнопочку, и эта штуковина начинает нервно хохотать. На улице Донской внедрялся в толпу, включал мешочек со смехом, все начинали оборачиваться, а мы шли с каменными лицами. Так мы с Донским развлекались. А Наташа этого жутко стеснялась, и поэтому нас сторонилась. Короче, я произвел на нее впечатление абсолютно ненормального человека.

...Вернувшись в Москву, они на какое-то время потерялись. Возможно, она очень ждала его звонка, боясь себе самой в этом признаться. А он робел позвонить. И решился лишь спустя несколько месяцев, когда вместе с Александром Аловым уехал в далекий город Пицунду писать очередной сценарий. И начался телефонный роман. Он звонил утром и вечером, днем и ночью. Разговаривали часами. А ведь тогда в обиходе были 15-копеечные монетки, которые надо было опускать в автомат каждую минуту.

Н. Б. — Мне рассказывали, что Володя ходил и у всех выпрашивал «пятнашки», отнимал их, терроризировал весь Дом творчества. Его все боялись, потому что он тут же конфисковывал «пятнашки» из карманов тех, кто ему встречался.

В. Н. — Убедившись, что карманы мои для «пятнашек» малы, я обзавелся специальной сумкой — конфисковал у знакомого пожарника брезентовую сумку через плечо и хранил в ней «пятнашки». Такого устрашающего количества денег я в своей жизни больше никогда не видел. Думаю, что в те времена на них можно было бы снять маленький фильм.

Н. Б. — Да, Володя меня сильно удивлял. Я и до сих пор в состоянии удивления от нашей жизни. Рядом с ним были удивительные люди: Александр Александрович Алов, Тонино Гуэрра, Федерико Феллини...

В. Н. — Можно сделать вывод, что она вышла за меня замуж только из-за того, что я ее познакомил с интересными людьми. Да, Наташа?

Н. Б. — Когда я познакомилась с Володей, у меня было одно ощущение от кино, от того, что я могу, чего хочу, что знаю, что понимаю в жизни. А когда появился он, то все поменялось, и я стала такой, какая сейчас, только потому, что рядом был и есть Володя. Я поняла, что что-то у меня в этой профессии начинает (!) получаться.

В. Н. — Я очень хотел Наташу познакомить с Феллини. И однажды, когда мы были в Риме проездом всего один день, специально остановились, чтобы разыскать Феллини. Позвонили ему домой, не застали и решили пойти в один ресторанчик, который он очень любил.

Н. Б. — Мы просидели там допоздна и уже собирались уходить, как вдруг (а я сидела лицом к двери) появилась глыба, заслонившая собой дверной проем. Еще толком не разглядев кто это, я интуитивно почувствовала — он, Феллини. Большой, в свободном свитере, бордовый шарф, небрежно перекинутый через плечо... Володя встал, они пошли навстречу друг другу, обнялись и застыли. У меня было ощущение, что я этого человека очень давно знаю.

Могу рассказать историю с Джульеттой Мазиной. Поступки великих людей, наверное, достойны того, чтобы о них узнали многие. Итак, Феллини лежал в больнице города Римини, а Джульетта каждый день приходила к нему. Но через какое-то время она перестала его навещать. Феллини разволновался, а врачи сказали, что она срочно уехала в Рим по делам и скоро вернется. На самом деле Джульетта была тоже очень тяжело больна, лежала в госпитале в Риме. Это было начало ее конца. Через кого-то Феллини узнал, что на самом деле происходит, и решил ехать к ней. А ему нельзя было ходить, но, несмотря ни на что, он потребовал машину. Ему сказали: «Маэстро, вы можете не доехать». Он никого не стал слушать. Это поступок великого человека, который ради любимой женщины мчится наперекор всему, сознавая, что в любой момент может умереть. В палате по соседству с Джульеттой приготовили место и для него. И через какое-то время оба пошли на поправку, он уже мог передвигаться на коляске. В день золотой свадьбы Феллини решил пойти с Джульеттой в ресторан. Она очень этому противилась, но он настоял. Во время ужина Феллини поперхнулся, задохнулся, потерял сознание, и из этого состояния комы его уже не смогли вывести.

Тонино Гуэрра, друг Феллини (они родились в одной местности с разрывом в две недели), неподалеку от места их рождения, в долине, устроил мемориал — он привозил туда каменные плиты с именами его близких друзей, которые уже ушли навсегда.

В. Н. — Наташа, извини, я должен немного пояснить. Дело в том, что на последнем вручении Оскара, когда эту статуэтку вручали Феллини, Джульетта Мазина сидела в зрительном зале и плакала. Со сцены он сказал: «Джульетта, перестань плакать».

Н. Б. — Так вот, на той каменной плите, которую установил Тонино, выбиты слова: «Теперь, Джульетта, ты можешь плакать»...

Потом мы с Володей снимали картину, была экспедиция в Италию, и мы пошли на могилу Феллини и Джульетты. Шел проливной дождь, гроза, и это сопровождало нас все время, пока шли по кладбищу. А когда приблизились к могиле, грозовое небо прорезал ярко-синий луч, который был в небе до тех пор, пока мы не собрались уходить — едва отошли от могилы, как опять началась гроза. У меня было ощущение, что Феллини нам что-то говорит.

Но это не то, что меня тогда поразило. Поразило то, что на могильной плите вместо ожидаемых двух надписей я увидела три: «Федерико Феллини», «Джульетта Мазина» и «Пьер Федерико Феллини» — их сын, который прожил на свете всего две недели. Они никогда не говорили о нем, но через всю жизнь пронесли эту трагедию. Для меня это олицетворение человеческой мощи. Я всегда говорила, что мы богаты теми людьми, которые есть вокруг нас.

В. Н. — Это кино. Это все кино. «Теперь, Джульетта, ты можешь плакать». В этом вся их жизнь. Однажды, незадолго до смерти, он, гений, сказал мне страшные слова: «Мой зритель умер. Я как самолет, который взлетел, а аэродрома нет». Мы шли — я, Наташа, Джульетта Мазина, Досталь... В это время к нему подходили и брали автографы, больше чем у Мазины. Я возразил: «Ты что кокетничаешь, смотри что делается, просто паломничество к тебе». Он ответил: «Они знают, что есть Феллини, потому что обо мне много писали, мое лицо известно, но картины мои им неинтересны, у них клиповое сознание, им важно переключать кнопки на телевизоре. Они не могут присмотреться к глубине, им нужна поверхность». Страшные слова. Приговор. Я сказал, что он не прав до тех пор, пока есть люди, которые, несмотря ни на что, идут в кинотеатр смотреть Феллини.

— У нас сегодня получается вечер воспоминаний. А вы часто, собираясь вместе, вспоминаете прошлое?
В. Н. — Нет. Некогда. Работа. У меня сейчас две картины в стадии завершения, третья еще наваливается, еще студия, которой я руковожу уже 30 лет. А Наташа человек сопереживающий, содействующий, она в моих делах принимает самое активное участие. Мы ходим по разным кабинетам, пытаясь кого-то убедить, что-то доказать. Еще с нами Джигарханян ходит. Втроем. Знаете, есть фильм «Похитители велосипедов», а мы «посетители кабинетов». А Наташа- младшая сейчас занимается вещами не совсем кинематографическими.

— Это помимо съемок в вашем новом фильме?
Н. Н. — Да. У нас с подругой возникла идея — организовать благотворительный концерт в Концертном зале «Россия», под названием «Звезды в защиту животных». Средства, вырученные от концерта, пойдут на строительство приюта для бездомных животных. Мы пытаемся это дело запустить, но на самом деле не так-то все просто. Хотя никто из тех людей, к которым мы обращались, нам не отказал в помощи. Так что все говорит за то, что это случится. (Так и случилось. Концерт прошел 3 ноября. — Ред.)

— Наташа, вам лично приходилось ухаживать за больными, бездомными животными?
Н. Н. — Конечно. У нас 13 лет доберман жил. Чемпион СССР, но не это главное.

В. Н. — Я утверждаю, что он знал 600 слов. Две Наташи — жена и дочь — даже между собой разговаривали по-английски, чтобы он не понял. Он умер от старости. Инфаркт. Как у человека. Наташа-младшая за ним ухаживала, делала по десять уколов в день, возила в больницу. Когда его не стало, то я сказал, что никогда никаких животных в доме больше не будет. Наташи со мной согласились.

Н. Б. — И спустя полгода после смерти того добермана, Агата, к маме на дачу пришло существо практически без шкуры, абсолютно больное, с пулей от духового пистолета во лбу, со всеми инфекциями, мыслимыми и немыслимыми, которые только могут быть. Кот.

В. Н. — Смотрите что они, жена и дочь, делали: во-первых, работали, целый день обе снимались, затем, пораньше закончив, спешили к Наташиной маме на дачу. Это уже было, наверное, часов в восемь вечера — они туда приезжали, брали «пациента», привозили в Москву, где уже по предварительной договоренности ждал врач, а потом увозили обратно к маме на дачу. Мне при этом ничего не говорили, потому что я не любил кошек.

Н. Б. — Мы с Наташей решили его вылечить и через телевидение отдать кому-то в хорошие руки. Тем временем он уже жил у мамы в московской квартире. Но с мамой случилась беда, она попала в больницу, и я попросила Володю разрешить нам взять кота на два-три дня. Разрешил. Вечером Володя пришел с работы, а у нас кот. Они ходят тихо, сторонятся друг друга. А наутро вижу — сидят они друг напротив друга и о чем-то сердечно беседуют...

В. Н. — Вы знаете, как его зовут? Илья Ильич Обломов. Он очень созерцательный, лежит на кресле и смотрит, упадет на него картина со стены или нет, рассчитывает траекторию...

— Я слышала, что Наташа-младшая не только актриса, но и самостоятельно фильм сняла?..
Н. Н. — Да, к папиному юбилею я сняла документальный фильм о нем. У меня было очень много материала, и как-то самой получилось все снять, смонтировать — хроника, рабочие моменты съемок.

— Вы наверняка ведь слышали упреки: вот, мол, дочь Наумова и Белохвостиковой, и поэтому у нее все складывается благополучнее, чем у кого-то другого.
Н. Б. — Я знала, что был шлейф таких разговоров и обо мне, что у меня все так удачно складывается, потому что папа — известный дипломат, и если бы не он, то ничего такого в моей судьбе не было бы...

В. Н. — И у меня так было: папа — кинооператор, между прочим, который снимал фильм «Мы из Кронштадта». Не будем говорить о звучании этой картины сейчас, но фильм снят великолепно. А мама у меня преподавала во ВГИКе. Оказывается, я тоже по блату поступил... В общем, все по блату.

Н. Н. — Мне очень повезло, потому что у меня такие родители. Повезло и в кино. Свою первую роль я сыграла в фильме «Тегеран-43».

— Наталья Николаевна, Наташа, вам легче работать с посторонним режиссером или с мужем и отцом?
Н. Б. — Конечно, с посторонним. С Наумовым работать тяжело. Я пытаюсь все принять на себя, все неустроенности, срывы в работе съемочной группы.

В. Н. — Сейчас я закончил съемочный период, длившийся довольно долго, за это время картина поменяла кожу и название. Начиналась она как «Тайна Марчелло», и главную роль в ней должен был сыграть Марчелло Мастроянни. Сценарий писали с Тонино Гуэрра, это замечательный итальянский кинодраматург, автор сценариев к фильмам Феллини, Антониони, Франческо Рози, братьев Тавиани и последних фильмов Андрея Тарковского. Наш фильм задумывался как некий кентавр, помесь между философской притчей и криминальной историей. По финансовым причинам все откладывалось и откладывалось, а потом случилось непоправимое — Мастроянни не стало. Мы полностью переделали сценарий, действие, развивавшееся наполовину в Италии, наполовину в России, теперь почти полностью переместилось в Россию, но значительное количество эпизодов снималось в Италии. Рабочее название фильма сейчас «Часы без стрелок». В связи с тем, что у нас постоянно возникают проблемы с финансами, я вынужден импровизировать, выдумывать новые эпизоды, новые связки. Когда-то Феллини говорил мне, что он хотел бы снять картину, построенную на импровизации. Сейчас я волей обстоятельств, из-за давления жизни, вынужден снимать картину, во многом импровизируя. Это не значит, что я не знаю, что снимаю. Просто существует общий контур, в который ложатся моменты импровизации, и образы поворачиваются сами. Сейчас у нас, мосфильмовцев, вся надежда на мэра Москвы — Юрия Михайловича Лужкова, он приезжал к нам на студию, мы беседовали, и я надеюсь, что с его участием «Мосфильм» возродится, при условии, что наши договоренности будут выполнены.

Фото Л. Шерстенникова