За образцовый быт

Предупреждение: все приведенные в статье «полезные» советы ни в коем случае нельзя рассматривать как попытку подорвать мощь родного государства — а лишь как стремление помочь обделенному государством народу выжить

ГАЗЕТА

ЗА ОБРАЗЦОВЫЙ БЫТ

ВЫПУСК 5-й

Курсом технического прогресса

КАК БЕСПЛАТНО ПОПАСТЬ ПОД ЗЕМЛЮ
И УМЕЛО ЕЗДИТЬ В НАЗЕМНОМ ТРАНСПОРТЕ

Способ первый

Говорят, если зажать пустую телефонную карту в двери холодильника на двенадцать часов так, чтобы она находилась между магнитом в резиновом уплотнителе и корпусом холодильника, то на ней может образоваться несколько дополнительных кредитов. Я, правда, не проверял. Зато следующий способ проверен мной лично.

Способ второй

Для выполнения данного совета нам потребуются: метрошная карта пустая, метрошная карта рабочая (можно взять у кого-нибудь взаймы, мы ее не испортим), железный брусок, мелкий напильник, мощный магнит (например, от многоваттного динамика), лезвие и калька.

Информация о количестве кредитов на карте зафиксирована на магнитной полосе с помощью магнитных же штрихов, и если научиться их воспроизводить, можно программировать карту на любую сумму!

Итак, для выполнения нашего правого дела возьмем рабочую карту и, используя напильник и железный брусок, нанесем на ее полосу ровный слой железной пыли. Теперь аккуратно сдуем пыль с карты. Оставшийся порошок указывает нам места расположения магнитных полос. Берем кальку и аккуратно переносим на нее схему намагничивания карты. Выкройка готова! К магниту примагничиваем лезвие, так чтобы торчал краешек. Теперь у нас в руках простейший намагничивающий аппарат. Накладываем рабочую кальку на использованную карту и осторожно проводим лезвием по тем местам, где у нас нарисованы штрихи, стараясь не повредить метрокарту и кальку. Сделали? Поздравляю: вы стали обладателем новой карты!

Способ третий

Если вы используете карту, рассчитанную на определенное количество поездок (пять, десять или двадцать), то на ее оборотной стороне после каждого пользования пропечатывается номер аппарата, время, дата и количество оставшихся кредитов. Так вот, если на эту сторону осторожно приклеить тоненькую бумажку, по типу канцелярских бумажек-липучек, то вся эта информация будет печататься на ней. Теперь, когда карта будет использована полностью, вы, отклеив бумажку, вполне можете предъявить претензии: мол, я этой картой не пользовался (записей-то нет!), а карта не работает. Вас пошлют к кассе, и кассирша, пожав плечами, обменяет вам случайно размагнитившуюся карту на новую.

Способ четвертый

Вы вышли на свет божий. Купили проездной талон, но, пробив его, умно не мнете, а аккуратно кладете его в бумажник. Придя домой, не поленитесь и, намочив его теплой водой, прогладьте утюгом через газетку --- талончик станет снова новеньким. Таким образом его можно использовать до пяти раз.

Способ пятый

Подходит для транспорта, в котором установлены маленькие красненькие кнопочные компостеры, то есть почти для любого.

У этих компостеров не такое уж большое число возможных комбинаций пробоя — всего шестнадцать. Таким образом, собрав небольшую карманную библиотеку талонов, вы можете быть гарантированны от любых неприятностей. Только не забудьте точно выяснить, какой рисунок у компостеров в вашем автобусе (трамвае, троллейбусе), для чего пробейте в нем любую ненужную вам бумажку.

Там, где правит капитал

ДАТЧИК СОЛНЦЕСТОЯНИЯ

Пошел я как-то на рынок продуктовый. Перед рынком, как всегда, стоят алковидные мужики и продают разную чепуху — инструмент старый, заржавевший, выключатели, электросчетчики еще хрущевского периода, детали от выброшенных телевизоров. И смотрю — стоит промеж них один прилично одетый мужчина. Столик у него, а на столике обрезки труб, вентили, три электрорубильника-автомата и огромный водопроводный кран. Вот этот мужик меня и подцепил.

— Помогите, — говорит, — пожалуйста! Постойте тут минуточку, посмотрите, чтоб не украли, мне отойти надо в туалет! А за помощь я заплачу вам двадцать рублей.

Двадцать рублей на дороге не валяются. Становлюсь за прилавок. Стою спокойно минуты две, никому не мешаю. На третьей минуте подваливают ко мне трое здоровенных амбалов. Один из них вытаскивает из кармана какую-то коробку с проводами, протягивает ее мне и говорит:

— Слушай, командир, я тут у тебя датчик солнцестояния полчаса назад купил, принес домой, подключил, а он не работает.

Я говорю:

— Извините, продавец отошел на пару минут. Подождите, он сейчас подойдет.

— Мне, — говорит мужик, — ждать некогда. У меня самолет на Ямайку улетает. Так что отдавай деньги, и дело с концом.

И лбы эти ко мне приближаются с недобрым видом.

Короче, вытянули они из меня пятьсот, отдали коробку и смылись. Продавец, естественно, заявил, что никакой датчик он никому не продавал, зато честно отдал мне 20 рублей.

По пути с рынка я снова услышал призыв изнемогающего продавца о помощи. Но больше откликаться не стал. Хотя и брать у меня было больше нечего.

Адреса передового опыта

КАТЯ ПРОТИВ СИСТЕМЫ ЦЕНТРАЛЬНОГО ОТОПЛЕНИЯ

Подвиг москвички

Раннее утро. Сижу, пью чай. За окном — то дождь, то снег. И в квартире холодно, и в дверь кто-то звонит, хотя воспитанные люди в такое время с визитами не являются. Но я все равно дверь открыла — машинально, наверное. Стою. Непричесанная и в халате. А на площадке народу — видимо-невидимо. Целая толпа. То есть мне сначала так показалось, потом, когда я сумела их сосчитать, оказалось всего-то пять человек. И дама, которая возглавляла группу, не дав мне опомниться, сказала примерно следующее:

— Мы из ремонтной конторы, которая ваш дом обслуживает. Давно мечтали проверить, как у вас, рядового жильца, работают радиаторы центрального отопления. Ведь зима в этом году, по прогнозам синоптиков, обещает быть очень холодной. А если вы замерзнете, заболеете? — тут она, лукаво улыбнувшись, погрозила мне пальцем. — Мы будем чувствовать себя виноватыми.

«Я сплю, — подумала я, — такого не может быть...» Но они уже деловито сновали по комнатам, отодвигали стулья, диваны и кресла, заглядывали в самые дальние углы, чтобы своими глазами посмотреть и своими руками пощупать мои чугунные батареи, которые вот уже третий год ведут себя как тяжелый больной в палате реанимации — то затеплятся еле-еле, а то остывают и никаких признаков жизни не подают.

— Почему вы говорите, что у вас не греются два радиатора? — строго вопрошала из-под стола предводительница коммунального десанта. — Их четыре! Это безобразие!.. Нам придется, — веско произнесла она, — делать у вас капитальный ремонт всей системы отопления.

Не поверите, буквально на следующий день в квартире появились рабочие. Одиннадцать человек, не считая начальников (их, кажется, было всего четверо). В квартире стало тесно, как в трамвае в часы пик. Правда, сначала все, конечно, немного посидели на лестнице, покурили, обсудили погоду, жен, начальство и зарплату. Потом все вместе пошли в подвал — закрывать какую-то заглушку, чтобы вода из батарей утекла. Снова покурили, прислушиваясь к бульканью в трубах...

После немного поспорили о том, кто будет сегодня за сварщика. Из двух кандидатов один, как я поняла, был «не в форме», то есть с похмелья, зато обладал исправным газовым аппаратом, а другой — трезвенник и мастер своего дела, но этот самый аппарат у него — какая жалость! — буквально на днях сломался. Кончилось тем, что неустойчивого во всех смыслах Федю отправили отсыпаться домой, а газовые баллоны и прочее снаряжение вручили положительному Васе (имена по понятным причинам изменены).

...Что вам сказать о капитальном ремонте системы отопления в одной отдельно взятой квартире? Кто испытал, тот меня поймет, а кому не довелось, тому простыми словами это объяснять бессмысленно. Как писал классик, земля тряслась — как наши груди; та-та-та... в кучу кони, люди... Эти бессмертные строки как раз недавно учил наизусть мой старший сын. Им в школе задали.

Прямо на следующее утро батареи ожили, нагрелись, а к вечеру раскалились до такой степени, что, казалось, на них можно печь блины. Ну, хорошо, хорошо, не печь, так уж разогревать точно можно. И за все это удовольствие, хочу особо отметить, не взяли с меня ни копейки. Потом еще и штукатура прислали: во время ремонта стена обвалилась. Он два мешка цемента принес, водичкой разбавил и скоренько все восстановил. Стенка теперь как новая.

Вы мне, наверное, не верите, и напрасно. Потому что, если не терять самообладания, твердо идти к намеченной цели, сохранять выдержку и спокойствие, можно не только горы свернуть, но даже побудить коммунальные службы любимой столицы выполнять свои обязанности. Пикантность истории с ремонтом моей квартиры заключается в том, что ровно три года назад все это мы уже пережили. Октябрь уж наступил, когда на дверях подъездов появились объявления о том, что в доме начинается капитальный ремонт и жильцы «обязаны обеспечить доступ в квартиры ремонтных бригад». Внизу короткая подпись: «Администрация». Действительно, через несколько дней крепкие ребята из конторы с романтическим названием «Красные маки» начали быстро и ловко менять во всем доме старые батареи на новые. Когда выпал первый снег, стало ясно, что в половине квартир отопление не работает. Как потом выяснили особо активные жильцы, «Красные маки» прибыли к нам в Измайлово из очень не близкого, но славного Солнцева. Спохватились мы слишком поздно — никаких следов этих работяг найти не удалось.

Первым местом, куда я, окончательно замерзнув, отправилась, был мой родной муниципалитет. В очереди перед кабинетом первого заместителя супрефекта вместе со мной сидели две женщины. У одной в квартире случился пожар из-за короткого замыкания, у другой, по злой иронии судьбы, — наводнение, когда где-то прорвало трубу. На лицах обеих лежала печать безысходности. Со временем я уяснила, что такое выражение появляется у всех просителей, которые завязывают отношения с муниципальными начальниками.

Первый заместитель оказался солидным мужчиной с простоватой физиономией и цепким взглядом маленьких глаз. «Дело, сами понимаете, непростое, — сказал он, внимательно выслушав меня, — потребуется время, чтобы во всем разобраться. О результатах мы вам непременно сообщим». В голосе его звучало сочувствие к моим беспрестанно болеющим детям, к бабушке — ветерану труда, которая тоже кашляет, сидя целыми днями в холодной квартире.

Я ему поверила. И больше месяца жила с убеждением, что совсем скоро «добрый барин» во всем разберется. Но... ничего не произошло. Впрочем, нет: к весне я получила письмо на официальном бланке: «система отопления в вашей квартире будет налажена... осенью, с началом пробных топок».

Не буду утомлять читателей подробностями, скажу только, что таких писем было много. Они почти дословно повторяли друг друга, менялись только даты — 1996 год, 1997-й... По натуре я человек уравновешенный, это любой в редакции вам подтвердит. Но тут не выдержала и подала на них в суд.

Но перед этим — важное! — сходила в московское Общество защиты потребителей. Там-то мне и рассказали, что, оказывается, существует масса замечательных законов, которые потребителей, то есть нас с вами, защищают. Но вот беда: потребители-то юридически неграмотны, прав своих не знают и как их отстаивать, понятия не имеют.

«Ваше дело беспроигрышное, — инструктировали меня защитники моих прав. — Требуйте не только наладить отопление, но и возместить моральный ущерб. Сумму можете поставить любую — моральный ущерб вы оцениваете сами».

...В пустынном и гулком коридоре районного суда за окошком канцелярии по гражданским делам скучала волоокая девушка-секретарь.

— Развод? — не глядя на меня, лениво спросила она. Услышав отрицательный ответ, удивленно вскинула брови: — А что же тогда?!

Не часто пока еще наши люди судятся с властями любимой столицы. Не приучены. Соседи, например, каждый раз, встречая меня в лифте, сначала живо интересовались, как идут дела, а потом, понизив голос, советовали просто дать кому надо «на лапу» — только таким образом, мол, и можно чего-нибудь добиться. Но меня, как говорится, заело. Проявив не свойственное мне в обычной жизни упорство, я ходила и ходила на заседания суда, которые то переносились, то откладывались. У ответчиков не хватало какой-то бумажки. Потом я должна была привести свидетелей. Потом болела судья. Потом она ушла в отпуск...

Сначала из всех ответчиков являлся лишь теплотехник из загадочной организации под названием Дирекция единого заказчика (ДЕЗ). Я все интересовалась: кто он такой, этот «единый заказчик», и чем занимаются работники его дирекции? Но теплотехник, человек по виду мягкий и интеллигентный, на все мои вопросы мычал что-то невразумительное и старался перевести разговор на другую тему. О том, например, что у него самого в подъезде лифт второй месяц не работает или потолок в квартире протекает...

Позже к нему присоединилась женщина-юрист из той же конторы: «Вот вы говорите, что дети болеют, а откуда это видно? — взгляд на пачку больничных листов, пауза, потом — ликующий возглас: — Так они за декабрь и февраль! В это время все болеют!» Не раз, всплескивая руками и глядя на меня как на малого неразумного ребенка, она восклицала: «Вы бы еще президенту иск предъявили!» — точно из их таинственного ДЕЗа до Кремля рукой подать.

С наступлением первых холодов число ответчиков стало стремительно увеличиваться, и на одно из последних заседаний пришло человек пять. Держались в сторонке, плотной сплоченной группкой, в мою сторону старались не смотреть.

...Я, честно говоря, так и не поняла, что именно сломило их сопротивление. Может быть, запрос, который судья отправила в жилищную инспекцию с просьбой провести независимую экспертизу. (Оказалось, что в каждом округе есть такая почти секретная организация, которая всех контролирует. Там меня встретили как дорогого гостя со словами: «Так что же вы сразу к нам не обратились?» А как, скажите, обращаться, если даже в самом здании, где эта замечательная инспекция располагается на втором этаже, все меня упорно посылали на четвертый, где толпы возбужденных граждан осаждают другую инспекцию — налоговую. О жилищной, как выяснилось, никто и не слышал...) Или — почувствовали настроение судьи, у которой, как она мне призналась, тоже батареи не греют. Иск она не подает только потому, что она, судья, абсолютно не верит, что таким путем можно чего-нибудь добиться.

Но — ура! — факт остается фактом: суд еще не закончился, а они уже в авральном порядке мне все отремонтировали. И потом еще несколько дней подряд по телефону звонили, живо интересовались, всем ли я довольна, не надо ли чего еще... Может быть, надеются, что я теперь, растрогавшись, за моральный ущерб ничего с них взыскивать не буду?

Не дождутся.

P.S. Дописываю эти строки, сидя на работе в пальто: отопление в кабинете не работает вот уже третью неделю.

* * *

Памятка начинающему «сутяжнику»

Если вы считаете, что с вами поступили несправедливо и ваши права нарушены, то:

1
запаситесь терпением;

2
не занимайтесь самодеятельностью, квалифицированную юридическую помощь вам окажут в московском Обществе защиты потребителей (адрес: Леонтьевский переулок, д. 11, строение 2, телефон 229-09-75 — настоятельно советую всем записать, на всякий случай);

3
не верьте никаким обещаниям чиновников и не ведите с ними никаких устных переговоров — только заявления в письменном виде, в двух экземплярах (второй оставляйте себе);

4
и вообще — собирайте все документы, любая бумажка может пригодиться;

5
постарайтесь получить заключение независимой экспертизы — на суде именно оно может оказаться решающим;

6
см. пункт 1.

Фото А. Басалаева:

Заметки орнитолога

РАНЕНЫЕ ПТИЦЫ

Я их люблю... да что я один разве? Мало кто в моем стихотворческом поколении отказал себе в удовольствии посвятить дворникам хоть одну строку, редко у кого из нас не возникало желания примерить на себя их безмерно свободный жизненный покрой, повторить это — им одним присущее — движение, чем-то похожее на биение раненой птицы... Зря, что ли, нас назвали «поколением дворников и сторожей»?

Я в юности свято верил, что днем они спят, вечером пьют спирт, а с полуночи готовят свои метлы и скребки, дабы еще затемно выйти в обнимку с ними на святый и правый бой с гололедом и листопадом.

Я даже написал стишок про дворника: будто бы прихожу к нему с заранее купленной бутылкой и уже после первого стакана уговариваю не трогать опавшие листья — пусть, мол, будет и на нашей улице красиво...

Мне было пятнадцать, когда в популярном журнале я прочел строки моей сверстницы, в ту пору нисколько не знакомой москвички Танечки Бек, и с облегчением и даже восторгом вздохнул: она, как и я, мечтала стать не космонавтом, а дворником!

Ко времени, когда я начал бриться, жизнь предоставила мне случай определиться дворником в детский сад по-оперетточному молодого сибирского городка. Однако мечта моя успела перегореть: сражаться с листопадами и гололедами оказалось совсем не интересно и достаточно хлопотно.

И все-таки эта профессия по сей день представляется мне одной из замечательнейших. Есть в ней для меня, как и в юности, завидная недемонстративная независимость от жизни людского сообщества. Каждый человек подметает и вытирает пыль — но у себя дома. А эти — на улицах: занятие, если всерьез подумать, лишенное здравого смысла. Еще ценно в этом занятии то, что ему нельзя научиться, даже в самом захудалом ПТУ. Дворник, как и поэт, дремлет в каждом из нас. Чтобы доказать это, нужны отвага, решимость вольно взмахнуть метлой. Или пером...

В моем поколении не все спасовали, как я. В шкуре дворника побывали Василий Козлов, Петр Ополев и совсем не похожая на дворничиху, а, скорее, на Снегурочку Таня Суровцева. В дворниках Литинститута, где я учился, были многие именитые авторы — вплоть до Андрея Платонова. Об этом есть грустные стихи у Владимира Корнилова, который в годы своего литературного изгойства тоже намахался метлой.

Разумеется, как и в случае с поэтами, дворник дворнику рознь. Тот, что работает в моем дворе, представляется мне самым замечательным. На радость нам и себе тоже он трудится не только с утра, но и днем, и даже вечером. Кажется, что скомканная пачка от сигарет или пустая пластиковая бутылка из-под «колы» — если он, заприметив их, сразу же не поднимет — отравят его существование. Приблизят его смертный час.

Если бы он не был моложе меня вдвое, я и сегодня написал бы о нем стишок. Увы, образ таинственного молчуна, угрюмого мечтателя, безвестного философа никак не увязывается с его пижонской курточкой и стремительными пробежками от мусорного контейнера к брошенному у подъезда конфетному фантику — и обратно.

...И все равно, когда он взмахивает под моим окном своей метлой, — он один к одному раненая птица.

А вдруг, думаю я, и он, и тот, что метет листву в соседнем дворе, однажды подарят нам поэму или роман. И станут знамениты.

Уличная мода в рисунках Евгении Двоскиной

ДРУГАЯ ТЕМПЕРАТУРА

Я давно не удивляюсь, когда при любой зимней температуре вижу женщин с непокрытой головой или в расстегнутой шубке. Я уже знаю, что у них другая температура тела (хотя лично мерить ее не приходилось). Это видно и без градусника. Что может повысить температуру тела у нормального биологического существа? Ну, вероятно, чувство собственного превосходства. Ну и так далее.

Но интересно даже не это — сама погода, увидев ТАКИХ зимних женщин, вдруг неуловимо меняется. Под ногами вместо поскрипывающего злого снежка появляется трусливая мокрота. Стихает ветер. Зажигаются огни. Впрочем, это уже про другое.

Мне очень нравится этот зимний вызов. И я верю, что температура в нашем городе когда-нибудь изменится.