«Огонек» помог

Приговор Д. Шпилевскому оставлен без изменения

ДЕЛО ОБ УБИТЫХ РОДИТЕЛЯХ

Можно ли жалеть отцеубийцу? Можно. После выхода в свет 36-го номера «Огонька» за прошлый год, где был опубликован очерк «Спившихся родителей закалывают, не правда ли?», я получила много откликов, подтверждающих это. В очерке рассказывалось о трагедии Дениса Шпилевского, доведенного родителями-алкоголиками до последней степени отчаяния, в порыве которого он убил их. Относительно мягкий приговор Калининградского областного суда был по протесту прокурора отменен Верховным судом РФ. Авторы писем, от рабочих до академиков, сходились в одном: недопустимо сваливать вину за взрослых алкоголиков на неокрепшие детские плечи, как это делают зачастую и государство, и суды. И школы. «Ребенок пьющих родителей» — для некоторых учителей это уже клеймо: бесполезно воспитывать, все равно ничего не выйдет.

Да, очень часто такие дети в той или иной степени повторяют путь отцов и матерей. Трудно вырваться из «своего» круга. И если не встретится несчастному ребенку хороший, сильный человек, способный противостоять домашнему кошмару, протянувший руку помощи, пиши пропало.

В случае с Денисом Шпилевским и его сестренкой Наташей, о чьей дальнейшей судьбе мы обещали рассказать читателям, рядом с попавшими в беду ребятами оказалась Адилия Стасевна Гелетюк, по профессии уборщица, а по призванию — мать. Она вырастила троих своих детей и осиротевшую во младенчестве племянницу Нелю, а теперь пытается растопить лед в душе одиннадцатилетней Наташи. За судьбу же Дениса Шпилевского, которому недавно исполнилось 19, за его будущее Адилия Стасевна бьется отчаянно и самоотверженно.

Когда Верховный суд вернул дело Шпилевского в Калининград для «дополнительного расследования», и у Дениса, ожидавшего своей участи в СИЗО, и у его бабушки, и дяди Василия Уткина опустились руки. Воспрянувший духом от того, что его ходатайство приняли во внимание, прокурор Гудков потребовал для юноши двенадцатилетнего срока заключения.

Новое расследование шло долго: почти 4 месяца. Для Дениса Шпилевского это означало еще четыре месяца без нормального сна: в Калининградском СИЗО, как и везде, не хватает «мест», и подследственные спят по очереди, по три претендента на одну койку. СИЗО гораздо хуже «зоны». В колонии есть работа, возможность учиться. Здесь же остается плевать в потолок в душной, переполненной камере. Ни прогулок, ни деятельности, ни ясности в душе. На психику давит сознание: раз дело вернули, значит, все, хана.

Вызовы к следователю, допросы, следственные эксперименты, беседы с психиатрами и психологами, постоянное ожидание подвоха... Денис сник, «потух», ему стало все равно. С этого — с равнодушия к себе — начинается деградация личности.

Если бы не Адилия Стасевна и ее муж Леонид Леонтьевич, не Володя с Сашей, их сыновья и друзья Дениса, не знаю, чем бы дело кончилось. Может, Денис и руки бы на себя наложил или сошел с ума. Но письма, свидания, передачи, но неизменное: «мы с тобой... ты нужен Наташе... она тебя ждет...» — все это помогало ему держаться.

Подбадривал Дениса адвокат Волков. Областная пресса встала на его защиту. Тронули юношу письма, пришедшие после статьи в «Огоньке» на улицу Ушакова, в Калининградский СИЗО. Отвечая на многочисленные письма — все какое-то заделье! — мой герой встретил свой девятнадцатилетний день рождения. Отшумел праздно-шикующий январь. И наступил февраль, короткий и неуютный месяц.

Но для Дениса Шпилевского нынешний февраль оказался счастливым. Был суд. И уже не один, как в первый раз, а двое экспертов-психологов под присягой подтвердили: подсудимый совершил преступление, находясь в состоянии аффекта. Адвокат продемонстрировал присутствующим номер «Огонька» и зачитал некоторые куски из очерка.

...Суд удалился на совещание. Адилия Стасевна Гелетюк смахнула слезу. Девятнадцатилетний Саша, ныне солдат срочной службы, прибывший на суд прямо из части, обнял мать, зашептал успокаивающие слова. Рядом был и другой сын — первенец Володя, «Вовчик», как называет его Денис. Из-за Володиного плеча испуганно выглядывало девичье лицо. Двадцатилетний Вовчик собрался жениться. А для Адилии Стасевны, литовки по национальности, не было в этот момент никого дороже худого русского парня в железной клетке...

А потом раздалось: «Встать! Суд идет!» «Именем Российской Федерации...» — уже не Башкирева, а другая судья, Ковалева, бесстрастным голосом, как и положено, объявила приговор. «Денис Николаевич Шпилевский совершил убийство двух лиц, находясь в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным и аморальным поведением потерпевших». Вздох облегчения прошел по залу. Требование прокурора о переквалификации действий Шпилевского под статью 105, часть 2-я (умышленное убийство двух или более лиц с отягчающими обстоятельствами) отклонено. Приговор оставлен прежним: три года и один месяц лишения свободы.

Один год и один месяц Денис уже отсидел в СИЗО. Осталось два года. Как раз столько, чтобы успеть окончить среднюю школу. Денис очень хочет учиться. «На зоне», куда ему предстоит отправиться, есть школа.

ДЕЛО О ПОТЕРЯННОЙ КВАРТИРЕ

Адвокат Данилов помог клиенту вернуть квартиру.
Мошенникам ничего не досталось. Мы победили

В минувшем октябре, в № 44, «Огонек» напечатал статью, названием которой послужил вопль одного из персонажей: «Отдай квартиру, а то хуже будет!»

Не все, полагаю, ее читали, поэтому напомню суть. В конце 1995 года инженер одной из московских ТЭЦ Александр Михайлов продал свои акции «Мосэнерго» и решил купить хорошую квартиру. Агентство недвижимости «ЭМИС» нашло ему продавца: трехкомнатную квартиру продавал Василий Сегин, ему вдруг приспичило расстаться со столицей и переселиться с семьей в славный город Херсон.

И вдруг через полтора года тихого счастья Михайлову приносят повестку из Тимирязевского межмуниципального суда. Так, мол, и так, супруга известного вам Сегина, ставшая к тому времени вдовой, вчинила иск: никаких денег она не видела, квартиру у нее внаглую умыкнули, а потому договор о ее продаже надлежит расторгнуть, а Михайлову с чадами и домочадцами выметаться на все четыре стороны.

Обалдевший ответчик мчится в благословившее сделку агентство недвижимости «ЭМИС» и узнает, что фирма лопнула, архивы ее бог знает где, а трудившихся в ней риэлтеров теперь днем с огнем не найдешь.

Без малого два года Михайлов обивал пороги суда и всякий раз ожидал худшего: он легко мог остаться и без квартиры, и без 54 тысяч долларов, за нее уплаченных. Одно было благо: оклеветанного инженера взялся защищать адвокат Евгений Данилов. Это он отыскал и привел в суд и работников исчезнувшей фирмы, и нотариуса, скрепившего сделку; раздобыл расписку покойного Сегина в получении от Михайлова денег за проданную квартиру и уйму других бумаг...

«Огонек» со статьей «Отдай квартиру!..» вышел аккурат к восьмому заседанию суда. Его тут же перенесли на три недели. Потом еще на две. Затем на месяц. И, наконец, назначили на 30 декабря.

Разница была разительной: председательствует судья Ольга Ивановна Карпенко, раньше я ее не видел. Говорит коротко, с холодком, что ни фраза — то решение по ходу дела. Первая ее фраза, заставившая Михайлова едва не сорваться с места: уголовное дело, обвинявшее его в мошенничестве, прекращено за отсутствием состава и события преступления. Вторая: квартира им куплена законно, расписка продавца в получении денег подлинная. И наконец: истцы пытались использовать правосудие в своих интересах, постоянно обманывали суд лживыми показаниями. Итог: в иске отказать, дело прекратить.

Я смотрел, как поздравляют Михайлова, но общие восторги были от меня далеко. В чем радость-то? В том, что его семью пройдохи не вышибли из квартиры? Что не засадили в кутузку?

Мэтр Данилов моего настроения не разделял: подобные авантюры страшны, потому что государство у нас не является гарантом купли-продажи жилья, а с частных фирм, имеющих обыкновение то вмиг нищать, то вдруг исчезать среди бела дня, что спросишь?

Михайлов мне позвонил на следующий день: он был рад, что кукиш, который «Огонек» показал лжецам и халявщикам, теперь четко виден в решении суда.