"НАМ С НИМИ ВОЕВАТЬ НЕИНТЕРЕСНО"

Наша страна прославилась на весь мир еще и тем, что в разных войнах больше всех теряла своих солдат пленными. Наши постоянные войны в пределах и за пределами Отечества во все века давали жуткий результат - массовое пленение как славянского воинства, так и мирного населения. Это сформировало особую ментальность народа. Поговорка "Скорей бы война, да в плен сдаться" могла появиться только у нас и нигде больше

ИЛЛЮЗИОН

"Воины-десантники, сдавайтесь! В плену вас ждут горячий чай, сухая одежда и наше радушие..." Многие помнят эту фразу из популярного в свое время фильма "В зоне особого внимания". Кино было про будни Советской Армии, про боевую учебу, где "супермены" из ВДВ "воевали" против стойкой и хитроумной пехоты.

Воистину, нет на свете лучше плена, чем такой — киношный, где свои среди своих. Тем не менее по сюжету десантники от этой перспективы отказались. И вызвали этим симпатию у зрителей.

ФАКТЫ

Увы, только в кино "русские не сдаются". На самом деле Россия (и в свое время Советский Союз) — страна, прославившаяся на весь мир именно тем, что в разных войнах больше всех теряла своих солдат пленными. По многим данным, в первую мировую войну в австро-германском плену к 1918 году находились больше двух миллионов русских солдат. Для сравнения: это количество всего мужского населения (включая младенцев) воевавших против нас в ту пору Болгарии или Венгрии. Не спасают статистического соотношения даже сдававшиеся нам целыми полками чехословаки. Из них набрался всего один корпус, в то время как из русских пленных можно было сформировать фронт протяженностью от Балтийского до Черного моря.

Во вторую мировую войну дела обстояли еще хуже. Точное количество военнопленных мы уже вряд ли узнаем, но по страницам печати чаще всего кочует цифра 5 миллионов, то есть в два раза больше, чем в первую "империалистическую". Ни сдавшаяся под Сталинградом армия Паулюса, ни вся Германия не дали такого количества пленных.

Эти факты унизительны и даже оскорбительны для нас. Еще оскорбительней сегодняшняя реальность: в чеченском плену до сих пор томятся российские солдаты и офицеры. Но о них речь ниже. Пока же хочется совершить экскурс в духовно-историческую область.

ДУХОМ ОКРЕПЛИ

Наши постоянные войны в пределах и за пределами Отечества во все века давали жуткий результат — массовое пленение как славянского воинства, так и мирного населения (вспомним монголо-татарское нашествие и турецкие набеги). Но это полбеды. Беда, что фактически оккупационный режим устанавливали в стране собственные тираны. Один Иван Грозный чего стоит! Но он не исключение...

Все это сформировало особую ментальность народа. Поговорка "Скорей бы война, да в плен сдаться" могла появиться только у нас и нигде больше — ни в Японии, ни во Франции, ни даже в Германии (почти всегда воевавшей и проигравшей все "внешние войны"). Состояние неволи для россиян сделалось... нормой. Мы в свое время и Москву Наполеону сдали без особой боли. Вполне в духе традиций. До него там уже побывали и кочевники из Азии, и поляки из Европы...

Разговоры молодых людей о том, что лучше бы мы проиграли войну Гитлеру и сейчас бы пили немецкое пиво — не случайность, а настрой огромной массы людей. Масса, видимо, не знает, что на территории нынешней Германии когда-то проживало множество народов, но немцы уничтожили всех. Так что баварское пиво может пить только независимый человек. Увы, многие жизненную альтернативу видят не в выборе между пленом и свободой, а в выборе между пленом "отечественным" и чужестранным. Это было и раньше. Вспомните армию Власова в Великую Отечественную войну. Во время гражданской войны чужестранный полуплен выпал на долю сотен тысяч людей — так называемой белой эмиграции. Помните фильм "Бег"?

Кстати, о кино и его предшественнице — литературе. Тема плена — одна из основных в нашем искусстве, начиная со "Слова о полку Игореве" (про князя-невольника) и заканчивая бездарным и безразмерным сериалом о Роксолане — пленнице султана, недавно показанным по ОРТ (сериал украинский, но про наш единый тогда народ). В этом ряду и "Судьба человека" Шолохова, и "Кавказский пленник" Л. Толстого, и фильм Бодрова-старшего "Кавказский пленник", и фильм Невзорова "Чистилище", и "Мусульманин" Хотиненко, и много другой литературы и кинофильмов.

Ни у одного народа в мире нет такого мощного искусства про плен.

"ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА..."

К сожалению, плен есть такой же непременный атрибут войны, как стрельба, разрушенные дома, раненые и трупы. Идиотизм — отрицать его как фактор вооруженной борьбы и возможный итог боя. Однако идиотизмом такое отношение можно называть в мирное время, в военное же — это преступление.

Общеизвестен пример предвоенного (30-х годов) отношения руководства страны и Вооруженных Сил к таким видам боя, как отступление и отход войск. Отрицая в корне возможность подобных событий, командование не учило армию не только отступать, но даже толком обороняться. Чем это закончилось — все знают: почти два первых года Великой Отечественной прошли в непрерывных отступлениях, окружениях и выходах из "котлов". Последнее, как правило, не удавалось. Потому и потери территории, и миллионы пленных.

Это вопросы тактики и стратегии. Что касается политики, то Советский Союз отказался участвовать в Женевской конвенции по пленным — руководство страны посчитало позорным даже предполагать, что в Красной Армии будут пленные. "Красноармейцы в плен на сдаются", — не уставал повторять Сталин. Ох, Иосиф Виссарионович, еще как сдаются! Лучше всех в мире...

Однако больше всего шокирует финал сталинской эпопеи с пленными — перевод их после победы из немецких концлагерей в сибирские. Мы, к сожалению, всегда плохо начинаем войны, но еще хуже их заканчиваем.

Но если в бою умирали хотя бы без стыда и унижения, то за немецкой колючкой — в позоре и муках, чему в большой степени способствовало неучастие СССР в Женевской конвенции.

Мой отец, почти четыре года просидевший в фашистском концлагере, рассказывал, например, что русских военнопленных немцы кормили... после чехов. В лагерном бараке-столовой накрывались столы для всех национальных групп отдельно. Для всех, кроме русских (они не имели статуса военнопленных, и поэтому им в отличие от англичан, французов и прочих "женевский паек" не полагался). Русских заводили в столовую после чехов. Наши доедали то, что те не доели. Если представить себе лагерную норму и качество продовольствия, о которых многие наслышаны, то можно себе представить объедки.

Конечно, умер бы от голода и мой отец, как большинство его товарищей. Но он регулярно работал на разгрузке вагонов, и его подкармливал рабочий-железнодорожник (немец) тайком от охранников. В отличие от Сталина он знал, что у русских есть пленные и о них безбожно забывать. Низкий ему поклон, этому немцу!

"...НО ДЕЛО ЕГО ЖИВЕТ!"

Если кто-то думает, что сталинский подход к пленным канул в прошлое, он заблуждается. Один из примеров — Афганистан. Он еще свеж в памяти. Всего десять лет прошло с вывода оттуда советских войск — мелочь в историческом масштабе. Но не мелочь для тех, кто оказался там в плену. Подумайте: только недавно сообщалось, что вернулся из афганского плена очередной бывший наш солдат. Парень провел там лучшие (в физиологическом смысле) свои десять лет (а может, и больше). Около трехсот наших соотечественников испытали "прелесть" чужестранного плена. И никто, кроме родителей, не тревожился о них. Остался без внимания и общественности, и руководства страны даже такой уникальный факт, как вооруженное восстание пленных советских солдат в Пакистане. Наши ребята сумели освободиться от охраны и несколько дней (!) держали оборону. Все погибли, не дождавшись никакой помощи от своей державы.

Ну а дальше? А дальше, уважаемый читатель, вы, наверное, знаете. Афганская война, еще недавно казавшаяся такой ужасной, по прошествии времени выглядит не так уж и мрачно. Во-первых, немало удачных операций, выигранных боев. Во-вторых, за целые почти десять лет войны стотысячный контингент, а с учетом ротации 600-тысячный, потерял всего 13 с половиной тысяч убитыми и 300 пленными, большинство из которых потом с грехом пополам, но все же в конце концов вызволили. На фоне чеченской кампании 1994 — 1996 гг. это выглядит как блестящая победа.

ЧАСТНАЯ АНТРЕПРИЗА

Нет, ребята, так нельзя. Кто ушел из жизни — светлая им память, но могилы должны быть хотя бы с фамилиями упокоившихся. Что касается пленных, то долг армии и государства, войну учинившего, своих солдат вызволять.

Когда это делает не оно, а отдельные частные лица, возникают сомнения: кого именно и как вызволили, за счет чего или за счет кого? Темное дело. Хотя, казалось бы, что ж тут думать, главное — ребята наши на свободе! "Спасибо! — говорят счастливые до слез родители. — Нашлись вот спасители..." И то правда.

И все же... Не так давно, например, освобожденных пленников пачками привозили из Чечни в Москву. Наконец-то! Но... Зашуганные "пленники" ныряли из самолетов в автомашины и исчезали в неизвестном направлении. Сколько в плену были, с кем вместе томились, кого и что знают, как освободились — никто ничего не понял. И я в том числе.

Позже военные журналисты выяснили, что из почти двух десятков вызволенных из неволи большинство еще недавно служили в Дагестане, в самоволках попались в лапы каким-то дельцам, те отправили их тут же в Чечню, а там по истечении нескольких дней солдат освободили. В плену они находились неделю максимум! Лишь один из той группы оказался пленным, томившимся в неволе долгие месяцы. А сотня его товарищей, тех, кто участвовал в чеченской кампании, и поныне там.

Их стоны не слышны. Только матери, слезы выплакав и ноги исходив, все колесят между Москвой и Грозным и судьбу клянут. Смилуйся над ними, Господи! Потому что ни Грозный, ни Москва не смилуются.

И напрасно. Коли держава войны начинает, должна уметь и заканчивать.

СМЯТЕНИЕ УМОВ

Такие шоу с похищениями и освобождениями плохи не только потому, что это обман и пренебрежение к людям. Они, подобно советскому кино про десантников, создают у российского воинства иллюзию легкого, необременительного плена с почти обязательным хеппи-эндом. То, что такая иллюзия существует, подтверждают факты.

Во время боевых действий в Чечне полностью экипированное и подготовленное к бою одно из подразделений армейского спецназа без единого выстрела сдалось дудаевцам, поддавшись на уговоры противника.

В августе 1996 г. в Грозном около 300 наших солдат и офицеров из ведомства МВД сдались двенадцати (!) боевикам. "Мне 41 год, — докладывал командир "эмвэдэшников" генералу К. Пуликовскому (командующему объединенной группировкой войск в Чечне), — и умирать мне неохота. Да и вообще у нас тут Матросовых нет..." Напрасно генерал офицера уговаривал. Сдались 300 русских "спартанцев". Дюжина дудаевцев, отобрав у пленного войска только снайперские винтовки и гранатометы (автоматы и пистолеты оставили), привела их всех в Ханкалу, в штаб к Пуликовскому. "Заберите, — сказали при передаче. — Нам с ними воевать неинтересно..."

Но этот случай уникален. Обычно участь пленных была другой.

Капитан Сергей М. из знаменитой майкопской бригады попал в плен 31 декабря 1994 года и восемь месяцев томился в яме близ Шали. "Об одном просил Бога, — рассказывает он о тех страшных днях, — быстрее умереть..." Рассказами об избиениях, прижиганиях сигаретами, публичных казнях нашего читателя не удивишь. Привыкли. Но вот отрубание голов, снятие кожи и скальпов с живых солдат — это нечто новое. Тем не менее придется к этому привыкать.

Я не боюсь этого слова — "привыкать". Намеренно его употребляю, потому что убежден: о плене, о его сущности вообще, и чеченском в частности, следует говорить. Мирное время и безопасность территории существуют не для всех и не везде. Вокруг Чечни, в Таджикистане, по сути, идут уже который год непрерывные бои. И не надо стыдливо опускать глаза при упоминании о пленных. Они есть. И, видимо, еще будут.

Солдаты России, и в первую очередь те, кто служит на Северном Кавказе, должны знать, что, как только они в одиночку окажутся за забором воинской части, их могут захватить. И если не распнут на кресте или не снимут с живого скальп (мстя за что-нибудь), то поиздеваются всласть, а затем затерроризируют родителей, чтобы продали все до нитки, исходили сто дорог и надорвали сердце, вызволяя сына из плена.

Самое ужасное в плену, на мой взгляд, не отношение хозяев к своему невольнику, но отношения между невольниками. Тема эта не обсуждается, а напрасно.

Одно из любимых развлечений чеченских боевиков — драки между русскими пленниками. Иногда со смертельным исходом, как у гладиаторов Древнего Рима. Заставляли пленных заниматься и мужеложством. Однако и это цветочки. Чтобы сохранить жизнь, невольникам предлагали принимать ислам. И многие соглашались. Выживали, потом давали интервью телевизионщикам, рассказывали, что мусульманином быть неплохо и что война в Чечне была неправедной. Не говорили только об одном: принятие ислама окроплялось кровью, то есть пленник должен был застрелить или зарезать своих же товарищей-пленных.

Убийство своих — не изобретение чеченских боевиков. Это было и в Великую Отечественную. Моего отца миновала сия чаша, поскольку его захватили в самом начале войны. Немцы еще не разозлились и пленными не пресытились. Это позже они изощрялись, когда им Красная Армия на хвост наступила, а пленные исчислялись миллионами.

Что немецкий, что афганский, что чеченский — плен ужасен и бесчеловечен. Пленный обречен на звериное выживание. А если выжил и спасся, то стал другим человеком, приговоренным к пожизненной драме. Это частично показано в фильме "Мусульманин".

...И СОБСТВЕННАЯ ГОРДОСТЬ

У нас есть шансы сломать сложившийся вне нас, но про нас стереотип народа-пленника, несмотря на нашу вечную неволю то при собственных тиранах, то при чужеземных завоевателях, то при начальниках-самодурах. Есть примеры, являющие упование: может быть по-другому! Видно, такова уж русская душа с ее невероятной амплитудой колебаний — от шокирующих бесстыдства и предательства до умопомрачительного героизма. Живут в нашей памяти крейсер "Варяг", блокадный Ленинград, две обороны Севастополя и Брестская крепость. Менее известна крепость Баязет. Ее целый месяц осаждали турки. Русский гарнизон без воды и еды оборонялся насмерть и презрел плен. Офицеры расстреляли своего командира, решившего капитулировать.

Немало примеров мужества дала и Чечня. Герой-танкист Григоращенко — прототип героя фильма Невзорова, распятый на кресте, навсегда останется образцом для подражания в своем полку.

В августе 1996 года в Грозном дудаевские боевики восхищались русским офицером из бригады СКВО, до последнего дыхания в одиночку оборонявшегося от толпы неприятеля. "Все! Хватит! Молодец! — кричали ему, окруженному и огрызающемуся огнем. — Уходи! Мы тебя не тронем". Не ушел с позиции, не мог — у него были перебиты ноги. "Мы вынесем тебя к твоим!" "Хорошо, — сказал лейтенант. — Согласен. Идите сюда!" Когда дудаевцы приблизились, офицер подорвал и себя и их гранатой. И все равно боевики не обиделись, несмотря на потерю трех десятков бойцов, — они, пораженные его подвигом, наградили нашего воина высшей дудаевской наградой. Фамилия этого человека — Меньших.

Ошибся командир трехсот сдавшихся в день его подвига "спартанцев" из МВД. В Российских Вооруженных Силах есть Матросовы. У нас всегда были люди, которые понимали: моральная победа зачастую важнее военной. Наполеон, столкнувшийся под Бородином со стойкостью русских войск, несмотря на их отступление, понял, что проиграл. Русские не сдались. И это уже исторический факт. А взять ту же чеченскую кампанию. Российская армия не проиграла сражений: она взяла города (правда, кровавым штурмом, но взяла) и узлы дорог, но сдала в плен и до сих пор не освободила своих солдат. И в результате полсвета считает ее проигравшей войну. И это тоже исторический факт.

Этот закон действует и в мелком масштабе: моряки "Варяга" утопили свой крейсер, но победили. Лейтенант Григоращенко в Грозном потерял танк и повис на кресте, как Иисус, но победил.

Я офицер и участвовал в четырех войнах. Бог спас меня от гибели и от плена. Но на Руси от сумы и от тюрьмы (читай — от плена) не зарекаются. Я не знаю, как поступил бы, окажись в безвыходной ситуации. Может быть, и струсил бы, сдавшись на милость врагу (хотя теперь милости не бывает) и надеясь на чудо. Может быть, потерял бы лицо, уронив воинскую честь. Страх — неприятный, но тоже неизбежный атрибут войны.

Но мне очень нравится выбор, который сделал баснописец Эзоп — персонаж исторический из пьесы Гильермо Фигейреду "Лиса и виноград". Когда ему предстояло выбрать между жизнью раба (кстати, не очень обременительной, учитывая уважение хозяина) и смертью (из-за клеветы его как вора должны были сбросить в пропасть), Эзоп спросил:

— Где та пропасть для свободных людей? Я иду туда...

Я не рискую призывать российское воинство при малейшей угрозе плена пускать себе пулю в лоб. Я прошу лишь помнить об этом выборе, даже в мирное время.

Фото из архива "ОГОНЬКА", Игоря ГНЕВАШЕВА, кинокомпании "Караван", репродукция Льва ШЕРСТЕННИКОВА.