ЗЕМФИРА

Земфиру в детстве роняли, отчего она стала звездой

Она ворвалась в нашу жизнь, и мы обалдели. Ей начали подпевать повсюду, немедленно и с непонятным остервенением: «Но у тебя СПИ-ИД, и значит, мы умре-е-ем!» Казалось бы, конъюнктурная тема, конъюнктурные ходы, жмет на все педали от пианиссимо до фортиссимо, слезу вышибает — в общем, попса с надрывом. После «Ариведерчи» это ощущение прошло. Осталось удивление от слишком вольного вокала и слишком сложного текста.

А л е к о.       Молчи. Мне пенье надоело,
Я диких песен не люблю.
З е м ф и р а.   Не любишь? Мне какое дело!
Я песню для себя пою.
Александр Пушкин
«Цыганы», 1824 г.

Ей всего двадцать три, у нее всего один альбом, но сегодня не найти русскоязычного пространства, где девочки вместе с Земфирой в голос не задыхаются от нежности, а мальчики не пытаются разобрать мутные слова про «твои кабашки», что летят с многоэтажек. Ее слушают всюду: в бутиках, в привокзальных пивных, во дворах, на кухнях и дискотеках. На балу в честь журнала «Yes» 1 сентября солистка английской команды «Touch & Go» во время выступления никак не могла понять, что означает это скандируемое толпой: «Зем-фи-ра!» Одобрение? Провал? 17 октября на ее концерт в клуб «Манхэттен» невозможно было пробиться ни за какие деньги. Ну поче-ему? Ва-у-ва-вау. Наша пришла.

Нет, не Земфира. Ее звали PJ Harvey. Земфиру часто с нею сравнивают. Ее сравнивают и с Кертом Кобейном, Жанной Агузаровой, Янкой, Радой, Эланис Мориссетт, Сюзанн Вега. Ее определяют в диапазоне от рок-блюз-фолк певицы до пресловутой попсы. Диапазон вольный, как ее вокал, но мало что объясняющий.

За подобным головокружительным успехом всегда маячит готовая к услугам фигура Золушки. Живет девушка в Тмутаракани, работает на дядю, носит секонд-хэнд, мечтает. Мечтает. Наконец, появляются фея с волшебной палочкой и принц с его двусмысленными примерками. Бац — и все переменилось.

Их тьмы, золушек МузТВ, MTV, художественной, артистической, политической сцен, но их почему-то всегда не хватает на всех. Любимая сказка.

Первого ее клипа ждали с большим нетерпением. Земфира появилась на экране и поразила вопиющим, наглым несходством с нормальной Золушкой шоу-бизнеса. Она не захотела превращаться в принцессу. Не то что грима, даже лица на ней не оказалось. И волосы до плеч не отрастила, и все тот же секонд-хэнд, только издевательски выставила напоказ башмачки гигантского размера — всем велики.

Помните гоголевского героя, которого в детстве уронили и он потом всю жизнь попахивал водкой? Земфиру, по ее словам, тоже роняли, после чего она сразу и навсегда почувствовала себя звездой, каких не было и нет. Она охотно дает интервью и любит поговорить о том, какая она. Добрая, упорная, милая, консервативная, любит думать, никаких вредных привычек, кроме курения, читает Пелевина, Макса Фриша, Томаса Манна, журнал «ОМ», верит в себя, не верит в возможность неудачи.

Вольная дочь не бессарабских, так башкирских степей, она никогда не мечтала попусту. Она всегда работала на себя. Для начала сделалась капитаном юниорской сборной России по баскетболу — в результате до сих пор бегает со скоростью 90 км в час (в клипе про СПИД мы скоро увидим, как Земфира не отстает от грузовика). Окончила музыкальную школу и Уфимское училище искусств с красным дипломом — в результате много знает о законах композиции, о модуляциях в си-мажор, коденциях и прочих примочках. Потусовалась на радио «Европа плюс» — в результате профессиональное знание техники, компьютера, звукорежиссуры и гигабайты собственноручно записанного материала (это не считая четырехсот кассет с собственной музыкой, которая ждет своего часа). Попела в ночных кабаках — в результате отменное владение голосом, способность записывать по четыре песни в день, умение «снять» любой музыкальный стиль: фолк, джаз, боссанову, брит-поп, трип-хоп — и все подряд.

На одной из первых пресс-конференций ей намекнули на «спродюсированность» проекта (в смысле нормального для Золушки неумения петь), тогда она просто затянула башкирскую народную песню, и сомнения отпали. Все умеет.

Она не мечтала, не было времени. Всегда лидер, солист, капитан.

Даже история об арт-продюсере альбома «Земфира» Илье Лагутенко из культового «Мумий Тролля» не похожа на историю с принцем. «Илья — хороший мужик, — говорит она. — Он много помог тем, что сидел на диване». И действительно, в Лондоне, где сводился альбом, Илья, как координатор какой-нибудь, встретил башкирских музыкантов в Хитроу, поселил у себя, каждое утро вместе с ними ездил на студию, показал, где можно колу купить. В общем, хороший мужик, но, выходит, не принц.

Земфира, конечно, не скрывает, что с ее альбомом работал Крис Бэнди, звукорежиссер «троллей», что вместе с уфимскими ребятами играли гитарист и барабанщик «троллей», а Илья, сидя на диване, время от времени вставлял: «Может, так не будем играть?» — и так уже не играли. Однако после ее рассказов остается стойкое ощущение, что это именно она каждый раз затевала примерку туфелек и в Москве, и в Лондоне, и в Праге, где снимался клип про СПИД.

Она знает себе цену. В интервью «Музыкальной газете» она так рассказывает о своем первом концерте: «В первый раз мы разогревали группу «Рондо». А второй раз все группы разогревали нашу... Пришло три тысячи человек. Все кричали: «Зем-фи-ра». А я выступала последней! Пришлось им до упора оставаться на концерте, с 12 дня до 10 вечера».

Она совсем не Золушка, и это в ней самое интересное. Она Земфира, с дикими песнями и диким нравом. Правда, на этом сходство с пушкинской героиней заканчивается, и вместо «умру любя» она поет совсем другое: «Хочешь, я убью тебя?» Это Земфира нового поколения — upgrade налицо.

Превращение очередной Золушки в Земфиру — большая радость. В России история Золушки больше, чем сказка. Это до сих пор государственная идеология, русская идея и единственная работающая экономическая программа. Кто был никем, тот станет всем — это ведь тоже о ней. В начале века ее в России сильно обманули, зато в конце вместе с рынком она расцвела и познала много принцев — от МММ до МВФ. Как говорится, побывала сверху и снизу. Единственная на моей памяти попытка превратить миф о Золушке в работающую модель была предложена лет пять назад галеристом Маратом Гельманом в области современного искусства. Массовая ротация золушек, центровых и периферийных, должна была происходить на демократической основе и на общее благо. Тогда не сработало. Вчера было рано, но завтра может быть поздно. Вчерашние золушки грозят превратиться в земфир. И это радует.

Вообще с поколениями произошло что-то странное. Они начали меняться быстро, как погода, мода, интернетовские сайты, разговорный язык. Вопрос о поколениях и традициях выскользнул из наезженной временной колеи. Пятнадцатилетние, двадцатитрехлетние, тридцатидвухлетние сменили понятия «шестидесятники», «семидесятники» и т.д. Я, например, знаю двух дам далеко за сорок, которые любят на материале Земфириных ее-своих-ее песенок поговорить о камбэке стрейнджера Камю в очках, купленных, естественно, на франки. Не понятно? Ну и Бог с ними. Не в этом дело. Традиции и поколения сегодня тусуются. Причем тусуются почти непредсказуемо. Земфира Пушкина, безусловно, не равна Земфире поколения «ОМ», а та, в свою очередь, не совсем равна Земфире generation II и вряд ли равна Земфире поколения пятнадцатилетних, хоть и крутят ее винилы подростки.

Границы поколений проходят сегодня по понятиям. По самым разным понятиям, начиная с «интеллигенция», «гений» или «постмодернист», кончая «козлом» и «попсой».

Что такое в самом деле попса? Популярная непритязательная музыка с забойным ритмом, чтобы танцевать, или липучей мелодией, чтобы подпевать. «Ду-ду-ду, я тебя все равно найду». Что тут плохого? Не хочешь — не танцуй. Не нравится — не подпевай. Все просто. Сложнее, но значительно хуже попсы активная нетерпимость к тому, что тебе не нравится. В особенности, по определению, нехороша ксенофобия «интеллигенции»: «Как! Вы не читали Лессинга?!» с подтекстом «Ну и козел же ты!».

Можно назвать Земфиру попсой. Легко. Но это практически ничего не дает. В ней интересно совсем другое — уверенность в себе, одержимость работой, профессионализм, амбиции, наконец. Хочется увидеть, как все это заработает с той же обязательностью, как срабатывают забойный ритм или липучая мелодия. Если качества Земфиры — поколенческие, то этому поколению давно пора ворваться в нашу жизнь.

Литературная одаренность Земфиры очевидна. В песнях она много сложнее, чем в интервью, и много самобытнее, чем в музыке. Пространство ее текстов запружено реальными страстями и все той же вольной волей, что удивляет в ее манере петь. Она убедительна, потому что свободна и не стесняется ничего в себе. Она позволяет себе рифмы вроде «книжки — фишка», «Анечка — маечки», всякие там камбэки и обратные чейнджи, потому что это так же естественно для нее, как дышать. Все в ее песнях — бесконечные смысловые разрывы, непонятно откуда берущиеся частицы, неправильные паузы — подчинено главному: естественной живой интонации.

Кроме серьезных амбиций («Богом не можешь быть ты. Буду я») и бесконечных внутренних бурь («Себя сделав сама, сделала больно»), ее интересуют исключительно атмосферные явления («Я синоптик», «Звони чаще с неба про погоду»). Снег, гололед, щербатая луна, то, как месяц линяет в луну, противная жара — вот за чем она наблюдает с неусыпной, навязчивой бдительностью. Эта фиксация на погоде — главная поэтическая находка Земфиры.

За чем еще можно наблюдать в стране, где, кроме погоды, уже второе десятилетие ничего не меняется?

Фотографии Студии «727», Попова К., Седова А. 99

P.S.

ПРО «ДЕВОЧКУ С ПЛЕЙЕРОМ»

«Но у тебя СПИД, а значит, мы умрем». Вряд ли можно назвать ЭТО литературной одаренностью. Это точный расчет на девочек и мальчиков с плеером, для которых такая откровенка — не «стихи», а «правда жизни». Сделан этот расчет не головой, а нутром, но от этого он становится еще более точен. Умрем, но... Не испугаемся, не будем стонать и бегать в поисках таблеток, а радостно и нежно умрем. Нежно — ведь я задыхаюсь от нежности. От простой, всем понятной нежности. От такой, знаете ли, когда «Анечка просила снять маечки».

Вы что-нибудь поняли? Нет. Но вам стало интересно. С этим мучительным, болезненным ощущением поколение «родителей и старших братьев» (к какому же из них я принадлежу, черт, уже к родителям) вслушивается сегодня в Земфиру. Появился подростковый кумир надолго. Были умелые ребята — «Агата Кристи», «Мумий Тролль», «Сплин», — но не было этого точного попадания в лузу. Со времен Цоя не было. И это понятно. Объяснить, почему поколение «западает»... даже уже не на слова, не на слоганы, не на формулы — а на какие-то обрывки слов, на откровенное ля-ля-ля, на зашифрованные послания, — невозможно. Но западает.

Вроде бы голос из подворотни, но какой-то уж очень глубокий. Вроде бы попса, но как-то корябает, продирает железом по стеклу про этот СПИД, про эти дурацкие маечки, а попса — ведь она гладкая. Вроде бы стихов нет, а ощущение лирической тайны остается. Нутро девочки с окраины подсказало, как нужно сейчас писать — закормленным и непуганым детям, своим ровесникам. Не грубо, не по-хамски, но жестко. Женственно, но не по-женски. Андрогинная девочка, то есть девочка-мальчик, умеющая страстно любить, но... перед зеркалом. Вслушайтесь, это ведь песни о любви, но любовь эта какая-то самодостаточная, без истории, без страстей, без романа. Наступила эпоха целомудрия? Или эпоха чувств отдельно от секса? Не знаю.

Знаю я одно. На том, что пишет Земфира, стоит жирный значок «продано». Причем это упрек не ей или ее продюсерам. Это вообще не упрек. Это некий диагноз нам всем.

Когда лейбл «продано» был на песнях Цоя или «Браво», это была одна история. Когда на песнях Алены Апиной или Натальи Ветлицкой — другая. Сейчас и та и другая история кончилась. Из «голоса поколения» теперь можно слепить звезду — за три месяца. Из песен трогательной андрогинной девочки-мальчика — раскрученную по всем законам шоу-бизнеса певицу. Мы научились продавать то, что раньше не продавалось (похожих на Земфиру девушек было много, дальше Москвы они не продвигались). Проданная на корню невинность не имеет литературных названий.

Ай-яй-яй нам, взрослым дядькам и тетькам. Мы ведь это противоречие поймем. Нас этот приторно-хрипловатый голос не обманет. А они? А их?

Думайте, товарищи родители. Впрочем, не относитесь к Земфире слишком серьезно. Ведь она еще маленькая.