«Я от дедушки ушел, я от БАБушки ушел, а от тебя, академик, и подавно уйду». Кто от кого уйдет и кто кого в итоге съест — вопрос неоднозначный и в высшей степени интересный.
Странность в том, что каждый из героев — сам по себе. Формула их нынешнего и тем более будущего взаимодействия остается неведомой. Приторные любезности, которыми герои периодически обмениваются, — это не формула. Между тем оба фигурируют в президентских рейтингах, оба имеют свою загодя делящую важные посты клиентеллу, оба рассуждают о будущем устройстве России (читай: под руководством рассуждающего), и вопрос о том, как два тела собираются уместиться в одном и том же объеме, представляется довольно насущным.
Представители ОВРАГа (сами sujets de question, их соратники В.А. Никонов и С.В. Ястржембский) если и высказываются о перспективах дальнейшего сожительства, то исключительно в том смысле, что союз необычайно крепок (довольно странно было бы услышать от них, что союз дышит на ладан), а все дело в попытках Кремля вбить клин между союзниками, каковые попытки, однако, столь же зловредны, сколь и безуспешны.
Что любые неприятности, случающиеся с центристами, суть результат злых кремлевских козней — идеологема столь же универсальная, сколь и всепобеждающая. Забей завтра в центре Москвы фекальный фонтан, всем будет ясно, что дело тут вовсе не в коммунальных огрехах правительства г. Москвы, но во вредительских действиях кремлевской «семьи». Тем более эту методологию естественно применить к возможным дрязгам между Евгением Максимовичем и Юрием Михайловичем — если они поцапаются, то это точно их Борис Абрамович попутал, кто же еще?
Учение хотя и всепобеждающее, но во многом избыточное. Если кремлевские политики желают всяческого посрамления Е.М. Примакова, то как раз теснейший союз и беспрестанные публичные объятия Примакова с лидерами «Отечества» в наибольшей степени соответствовали бы этим коварным желаниям.
Популярность Е.М. Примакова основана на людской вере в образ кристального старца, нимало не запятнанного многочисленными злоупотреблениями, так свойственными нынешней российской элите. Чем теснее кристальный старец будет общаться со своими товарищами по первой тройке объединения ОВРАГ, т.е. с Ю.М. Лужковым и В.А. Яковлевым, репутация которых не столь кристальна, тем больше у публики будет сомнений насчет белоснежных риз академика, в упор не видящего, с какими замечательными людьми он имеет дело. Вопрос: «Кое убо общение Христу с Велиаром?», т. е. «Какое согласие между Христом и Велиаром?» — со временем явится сам собой и будет весьма вреден для рейтинга. Так что можно и не расклинивать.
С другой стороны — и это даже более важно, — кремлевская администрация если в меру своих сил и может вредить дружбе двух центристов, то лишь сегодняшней, но в ту будущую пору, когда после ухода Б.Н. Ельцина с поста президента нынешние деятели кремлевской команды станут полностью частными лицами, их вредительские способности совсем ослабнут, и обвинять в подбивании клиньев станет некого — а между тем как раз тогда и начнется самое интересное.
Теории идеологов «Отечества», склонных объяснять все явления природы и общественной жизни вездесущей рукой Кремля, находятся в сильном противоречии с очень полезным методологическим принципом, именуемым «бритвой Оккама»: «не следует умножать сущности без необходимости». Например, не стоит поминать руку Кремля, когда и без этой руки все было бы точно так же.
Союзы, заключаемые с целью ниспровержения прежнего политического режима и установления нового, весьма редко бывают долговечными. Замечательный союз Помпея с Цезарем закончился тем, что последнему в качестве торжественного подарка преподнесли голову Помпея, а не менее тесный союз Октавиана с Марком Антонием завершился морским сражением, по итогам которого Марк Антоний бросился на меч. «Ночь длинных ножей» в Германии и судьба «ленинской гвардии» показывают, что политические нравы за 2000 лет особо не улучшились — разве что Лужков с Примаковым произведут это долгожданное улучшение.
Хотя и сомнительно: и сами лидеры, и их команды чересчур различны даже для того, чтобы обеспечить необходимое взаимодействие даже в предвыборный период — что же говорить о периоде последующем. В плане личностном мэр и академик — совершеннейшие «волна и камень, стихи и проза, лед и пламень».
Величие Примакова базируется на пятидесяти годах упорного и методического — начиная со студенческой скамьи — аппаратного карьеризма. Академик — это скупой рыцарь административного рынка, год за годом и десятилетие за десятилетием сносивший в свои подвалы по горсточке административных дублонов.
Лужков принадлежит к счастливцам, выигравшим «Волгу» по трамвайному билету; его карьера шла ни шатко ни валко, покуда в перестроечной неразберихе ему не удалось ухватить жар-птицу за хвост. Из хаоса имперского крушения он — в очень большой степени дуриком и по стечению случайных обстоятельств — вытянул драгоценнейшую добычу: естественную монополию, именуемую городом Москвой. В сверхцентрализованной стране, которой исторически является Россия, сидеть на столице — значит сидеть на солнечном сплетении державы размером с континент, ибо на столицу и только на столицу замыкаются все транспортные, товарные, денежные и информационные потоки государства.
Еще никогда так не бывало, чтобы расчетливый скопидом любил случайного выскочку: «Нет, выстрадай сперва себе богатство, // А там посмотрим, станет ли несчастный // То расточать, что кровью приобрел». Любопытной к тому иллюстрацией являются социологические данные АРПИ. Большинство потенциальных кандидатов на президентское кресло пользуются более или менее равномерной поддержкой (или неподдержкой) во всех возрастных группах. Исключение составляют только два лидера, графики поддержки которых по поколениям представляют из себя не вихляющиеся кривые, как у Явлинского, Зюганова, Жириновского и др., а почти идеальные косые линии. У Примакова она равномерно возрастающая почти от нуля в юношеской группе до максимума в старческой, у Лужкова — столь же равномерно убывающая от феноменальной популярности среди подростков до почти нуля среди людей старшего возраста. Теоретически можно представить себе, как гармонически уживаются меж собой властолюбивый старик и безрассудный подросток, практически — очень трудно.
Но дело не только в личностях — дело и в командах, ужиться которым еще труднее. Никак не претендуя на юридическую оценку личностей, представленных там и там, заметим лишь, что в плане психофизическом они представляют собой два абсолютно несоединимых типажа — «менты» и «воры». С одной стороны, люди спецслужб, люди, на генетическом уровне олицетворяющие принцип монопольного государственного насилия, с другой стороны, откровеннейшие пацаны в натуре и конкретно, привыкшие всюду — и где можно и где нельзя — изъясняться на фене и делать пальцы веером. Тут дело не в принципах — принципы есть штука диалектическая, а в чисто физиологических особенностях натуры. Кошка с собакой могут заключить кратковременный союз, направленный против повара, но против натуры не попрешь, она возьмет свое, и в самое ближайшее время.
Пока что союз против повара еще остается в силе, однако как только речь заходит о будущем, образ нежной дружбы между кошкой и собакой наглядно предстает перед очами. Ю.М. Лужков упорно оглашает программу из трех тезисов: а) он ни о чем так не мечтает, как о работе на любимом посту мэра; б) с президентом Е.М. Примаковым Россия процветет; в) если он, Ю.М. Лужков, увидит, что страна в опасности, он выдвинет свою кандидатуру на пост президента, т.е. Примаков Примаковым, но я и сам не отказываюсь. Заканчивается же все это регулярным указанием на необходимость учинить пост вице-президента. Е.М. Примаков уже выступает как грядущий президент, в своих программных тезисах о судьбе Ю.М. Лужкова не говорит вообще ничего, но тоже заканчивает свои речи рассуждениями о вице-президентском посте, который надо бы учредить.
В кругах «Отечества» речи вождей интерпретируют таким образом, что будущий президент Примаков в качестве первого шага на новом посту производит Лужкова в премьеры, после чего, пользуясь уже вступившей в силу конституционной поправкой насчет вице-президента, назначает на эту должность премьера Лужкова. Людям из «Отечества» надо во что-то верить, однако идиллическая картинка из будущего вызывает ряд вопросов.
Во-первых, ни из чего не следует, что вице-президентская поправка вообще будет принята. С точки зрения юридической, то, что предлагает Примаков, есть вообще полная дичь. При правительстве, ответственном перед парламентом, полномочия президента существенно уменьшаются и надобность в вице-президенте, и без того сомнительная, делается сомнительной вдвойне. К тому же если президент избирается всенародно, а вице-президент, при известных обстоятельствах замещающий его на весь остаток срока, то ли избирается парламентом, то ли вообще назначается лично президентом, это означает, что источники легитимности президента и вице-президента принципиально разные, а объемы полномочий — идентичные. Логика — хоть стой, хоть падай.
В принципе понятно, откуда взялась сама идея. По сходной модели Лужков сделался столичным мэром: в 1991 г. он был избран вице-мэром при ультрапопулярном тогда Г.Х. Попове, в 1992 г. Попов тихо ушел в отставку, а Лужков сделался мэром и получил четыре года для эффективной консолидации власти и собственности в своих руках. Модель на редкость удобная, и, очевидно, Лужков также не имел бы ничего против того, чтобы в 2001 г. президент Примаков куда-нибудь ушел — можно на тот свет, можно в отставку, это как больше нравится, — после чего московская комбинация повторилась бы на кремлевском уровне.
Дело лишь в том, что политическим оппонентам Лужкова эта идея тоже понятна, но восторга у них она не вызывает. Поправка должна пройти через Думу и Совет Федерации, но ни политическим силам, представленным в нижней палате (причем всем — от левых коммунистов до правых либералов), ни региональным баронам, заседающим в палате верхней, совершенно не улыбается мысль своими руками усаживать Лужкова на трон. Когда заказчик поправки столь для всех очевиден, можно гарантировать, что она пролетит со свистом. Можно, конечно, созвать Конституционное собрание и написать новую Конституцию под конкретную комбинацию «Примаков & Лужков», но участников собрания тоже надо обработать, а времени уже не хватает.
Наконец — last but not the least — не вполне понятно, какой профит сам академик будет иметь от этой комбинации. С московской семьей все ясно — «Е.М. Примаков не роскошь, а средство передвижения», — вопрос, захочет ли он быть этим средством, которым пользуются, а затем выбрасывают. Клятвы насчет вечной верности тут мало помогают делу. Примаков мог наблюдать, сколь долго, нудно и возвышенно Лужков присягал Ельцину — чтобы теперь заживо хоронить его с рвением, вызывающим брезгливость даже у коммунистов. Скорее всего академик пожил достаточно, чтобы иметь некоторый жизненный опыт и понимать, что в момент, сочтенный для того удобным, Лужков станет хоронить его точно так же, как и Ельцина. Как говорится в том же «Скупом рыцаре», «уж барону время умереть».
В известном смысле положение Примакова может быть еще хуже, чем у Ельцина. Уход нынешнего президента для Лужкова означает открытую борьбу за президентское кресло с неясным для него исходом. Уход президента Примакова для вице-президента Лужкова означал бы немедленное и гарантированное воцарение. Иначе говоря, если Ельцин для Лужкова — важное, но не единственное препятствие, отделяющее его от трона, то в гипотетической ситуации 2000 года Примаков оказывается единственным препятствием. Как ориенталист и арабист, хорошо знакомый с восточными нравами, Евгений Максимович не может не понимать, какими большими неприятностями это может для него обернуться.
Из этого можно сделать только два вывода. Е.М. Примаков либо обладает ярко выраженными суицидальными наклонностями, либо все его рассуждения о вице-президентстве не более чем приманка. Совершенно не собираясь проталкивать принятие этой поправки и даже будучи готовым в случае надобности это принятие всеми силами саботировать, он пока что держит ее в качестве приманки, чтобы жадный и глупый карась заглотил ее поглубже. Эдакое восточное коварство.
Возникает, правда, вопрос, зачем вообще Примаков связался с «Отечеством» и не лучше ли было ему и далее держать паузу, надувая щеки и строя из себя российского Дэн Сяопина. В принципе, конечно, лучше, но только при двух условиях. Во-первых, тогда необходимо иметь какие-то собственные, хотя бы и минимальные организационные и денежные ресурсы для поддержания в публике нужного образа и нужного рейтинга. Во-вторых, такой затянувшийся блеф требует абсолютно железных нервов и умения с безошибочной точностью понять, когда мыльный пузырь начнет сдуваться, чтобы вовремя сменить тактику. Судя по всему, и с деньгами, и со структурами, и с железными нервами обнаружился некоторый дефицит.
Осталось единственное — попытаться пойти на союз с Лужковым по принципу «слепой безногого везет» в расчете на то, что со временем слепого удастся грамотно отпихнуть в придорожную канаву. Слепой тем временем исходил из примерно аналогичных рассуждений: «Я от дедушки ушел, я от БАБушки ушел, а от тебя, академик, и подавно уйду». Кто от кого уйдет и кто кого в итоге съест — вопрос неоднозначный и в высшей степени интересный. Сейчас можно лишь сказать, что чем больше голосов будет отдано за ОВРАГ, тем крупнее будут исходные ставки и тем эффектнее сцены умеренно-центристского взаимопожирания.
Максим СОКОЛОВ