Одна из новых игр, в которые полюбили играть «новые русские»
ПОРТРЕТЫ НА ВЫРОСТ
Богатые заказчики зачастили к Ире Корсаковой после выставки в Фонде культуры, где она представила несколько работ из цикла «Игры детей». Была там и такая картинка: в темной комнате нарядные дети с завязанными глазами срезают острыми ножницами подвешенные на тонких нитках яблоки.
В этом сюжете блазнится мне, как сказал бы Василий Макарыч Шукшин, «тонкий намек на толстое обстоятельство»: чем, если не этим, занимаются нынче в России богатые люди? Со стороны поглядеть — милая, невинная забава... но клацанье ножниц, но стук наливного яблочка об пол... опять же завязанные глаза...
Впрочем, это мне блазнится. Все много проще.
Был в России такой крепостной портретист Островский. Прямо скажем, не Брюллов. Не потому, что был Островский крепостным, и не потому, что Брюллов круче, но потому, что писал Островский барина, барыню, малых барчат, с которыми прожил свой век, и помер, и канул бы в Лету, кабы не нашлись его портреты в одном захолустном музее.
Теперь позапрошлой эпохи нам и не представить без Островского.
Впрочем, это дела давно минувших дней.
Все еще проще.
Человек строит мосты и дороги.
Или продает очистители водопроводной воды.
Или служит в рекламном агентстве.
Или, положим, продюсер.
И ему, продюсеру, почему-нибудь кажется: он — реинкарнация Екатерины Великой. Нет, просто у него — строителя мостов — есть малые дети, которых он любит. Или купил он дом или квартиру не в спальном районе.
Человеку, работающему с семи до двадцати двух, почему-нибудь хочется запечатлеть вот эту минуту — когда он вселяется в дом, или, когда он с работы приехал, ему улыбнулся спросонья ребенок, или когда ему кажется: он — реинкарнация Екатерины Великой.
Человеку мало «мыльницы» по прозвищу «Кодак».
Снимок можно показать гостям, выпить — и снова спрятать. Или в рамочке поставить на стол в своем офисе. Носить в бумажнике на худой конец. Но в снимке нет чуда. Нет в изделии «мыльницы» по прозвищу «Кодак» игры, с клацаньем ножниц и стуком яблока об пол.
Все гораздо сложнее.
Вот художница Корсакова — не из потомков «лицейского» Корсакова и не из «Римских», Ирины предки, по ее словам, были все крепостные — распахивает перед заказчиком альбом Островского или того же Брюллова, и человек-продюсер, возжелавший иметь свой парадный портрет, с восторгом узнает себя в костюме, интерьере, пейзаже позапрошлой эпохи. Себя, и жену, и детей...
Боже! зачем ему это?!
Зачем художнику — понятно: заказной портрет — игра на грани фола, на поле Шилова и Глазунова по правому краю и «моментальщиков» с Арбата по левому. В заказном портрете — кто и когда бы его ни писал — отсыл к судьбе крепостного мастера. Мы, простые смертные, только теперь догадались: жизнь — игра на деньги, а господа художники знали это всегда.
Были, конечно, средь них негодяи, вроде Гойи, ни одному из заказчиков не польстившему... ну так у него и заказчики были венценосные, и гонорары соответствующие.
Большинство же портретистов решают уравнение с одним неизвестным:
Себя, как в зеркале, я вижу.
И это зеркало мне льстит.
Ирина Корсакова льстит своим заказчикам. Лесть ее бескорыстна — поскольку на портрете мы видим человека таким, каким ему почему-то не случилось уродиться в этой жизни. Таким, каким он мог уродиться в другом, лучшем времени.
Во времени Брюллова и Островского, к примеру. Почему нет?
Здесь, похоже, ответ на вопрос: а зачем это нужно заказчикам?
Они покупают себе портреты «на вырост».
Знаете, как покупают красивые вещи любимым детям.
«Новые русские» заказывают Ирине Корсаковой портреты, которые будут адекватно смотреться в новом доме, в новой, лучшей, будущей жизни. Там, где никто при взгляде на портрет не скажет: «Это «новые русские»!», но: «Русская семья. Конец XX — начало XXI века. А кто ж художник?»
Что касается художника... На выставке в галерее «Вместе», помимо заказных портретов, покинувших ненадолго дома владельцев, Ирина показала также «Пушкинский пасьянс». Такой иконостас: валеты, дамы, короли, в которых угадываются Дантес, царь Николай, Натали, сам Пушкин. И несколько загадочных картинок: Джокер, карта кверху рубашкой, белая, как снег январский, карта...
Спросил Ирину: «Тут что, какой-нибудь намек?»
«Ну да, — говорит. — Я же не просто так рисовала «Детские игры». Все-таки вся наша жизнь — игра... До последнего момента неизвестно, кто победит, а кто проиграет. И «Пасьянс» — это тоже портреты, хотя лиц не видно, видна лишь нарядная одежда, и не сразу понятно, где царь, а где Пушкин... В «Пасьянсе» ведь речь о чем? О том, что Бог знает, какой расклад создает судьбу человека. Никто из моих заказчиков не собирается мне открывать своих карт. И каждый из них, пока не закончу портрет, остается для меня загадкой...»
Мы все участники игры. Подольше бы она продлилась. Подольше бы с нами оставалась загадка...
Михаил ПОЗДНЯЕВ
Благодарим магазин «мир новых русских» за содействие, оказанное при съемках
На фотографиях:
- БОГАТЫЕ ЛЮДИ ЗАКАЗЫВАЮТ ИРИНЕ КОРСАКОВОЙ ПОРТРЕТЫ, КОТОРЫЕ СОВСЕМ ИНАЧЕ БУДУТ СМОТРЕТЬСЯ В ИНОЙ, ЛУЧШЕЙ, БУДУЩЕЙ ЖИЗНИ...
- В материале использованы фотографии: Александра БАСАЛАЕВА