КТО КОГО ИМЕЕТ
С тех пор как в России ввели частную собственность на средства производства, не утихают скандалы, связанные с переделом этой самой собственности. Алюминиевые войны, залоговые аукционы, «Связьинвест»... Список можно продолжить сотнями аналогичных по накалу страстей историй. Но если во всех перечисленных случаях скандалы проходили без участия рабочих предприятий, то с осени прошлого года передел собственности стал все чаще
сопровождаться массовыми выступлениями трудовых коллективов.
Самый яркий пример — захват трудовым коллективом заводоуправления Выборгского целлюлозно-бумажного комбината. Властям для наведения порядка пришлось вызывать омоновцев, чтобы обеспечить владельцам предприятия доступ на его территорию. Похожие события затем можно было наблюдать на Ачинском глиноземном комбинате, Ломоносовском фарфоровом заводе, Качканарском горно-обогатительном комбинате. Голодовки, пикеты, выбитые стекла, вызов ОМОНа, стрельба из автоматов, пока в воздух... Все эти истории связаны исключительно с переделом собственности, но и трудовые коллективы выступали, казалось, тоже заинтересованной стороной. С их мнением вынуждены были считаться и акционеры предприятий, и власти. Аналитики — как «левые», так и «правые» — заговорили о росте классового сознания рабочих, о переходе его на следующий этап и т. д.
Правда, «левые», скорее, выдавали желаемое за действительное, надеясь получить подтверждение марксистско-ленинской теории классовой борьбы, а «правые» намеренно сгущали краски, обращая внимание властей на новую тенденцию — мол, нужно принимать профилактические меры, а то, не ровен час, рабочие и в самом деле начнут отбирать заводы у их законных собственников. Спорить здесь можно до бесконечности. Но лучше вспомнить завет Оккама и не увеличивать число сущностей без необходимости. А говоря проще, поискать самое простое объяснение. Оно и должно быть самым верным.
Итак, сыграли свою роль выступления трудящихся, повлияли на конечный результат? Ответ однозначный: еще как повлияли!
Вот и получается, что рабочие, с одной стороны, и ОМОН, с другой, сыграли лишь роль орудий в руках продолжающих передел крупных собственников. Точно таких же орудий, какими в самом начале 90-х были пистолеты ТТ с глушителями, а затем — связи в правительстве и региональных администрациях, юристы, телевидение и пресса. Собственники просто расширили арсенал средств воздействия друг на друга.
Ничего обидного в этом, кстати, для самих трудовых коллективов нет. Да, их не допускают к переделу собственности на средства производства, но разве она им так уж нужна? Разве не были большинство предприятий в свое время акционированы по схеме, в которой 51% акций принадлежал трудовому коллективу? Однако затем трудовые коллективы распродали свои акции, при этом, за исключением считанных случаев, никто на них особенно не давил. Напротив, типичная ситуация выглядела так: на завод приходила инвестиционная компания, желающая приобрести крупный пакет акций, и организовывала пункт скупки, а старые директора приказывали рабочим не продавать акции. Они, тем не менее, их продавали, хотя могли в принципе объединить и передать в доверительное управление, скажем профсоюзу. Этого не было сделано, и в общем-то понятно почему: зачем нужна собственность, которой не умеешь распорядиться? Лучше уж получить деньги, причем зачастую немалые.
Более того, в акционерных скандалах, в которых участвовали трудовые коллективы, им удавалось в итоге добиться «профсоюзных» уступок от собственников, например повышения и своевременной выдачи зарплаты, социальных льгот. А ведь именно за это реально и борется всегда рабочий класс как за рубежом, так и в капиталистической России. Так что в историях с переделом собственности еще неизвестно, кто кого — рабочие или акционеры — больше использует.
Александр МАЛЮТИН
gazeta.ru, специально для «Огонька»