ПРАЗДНИК ПОСЛУШАНИЯ

За неделю до праздника Пасхи наших людей приняли в древней обители на родине Ильи Муромца

ПРАЗДНИК ПОСЛУШАНИЯ

Проснулся и чуть заскучал.

Нет телевизора с программой «Я сама», нет холодильника с опохмелкой, нет утреннего поцелуя любимой.

Да что там — нет ванны, в которой хорошо лежать с газеткой «Коммерсантъ», поставив рядом чашку кофе «Глоток успеха», тчк, «эксклюзив», нет телефона со звонком приятеля, нет привычных картинок на стенах и любимого письменного стола с деревянными вензелями.

Ничего нет...

Есть бедный рукомойник в углу, утлый жестяной тазик под ним, койка, тумбочка с книжками в верхнем ящике. «Палестинский патерик». Под рубрикой «Верите ли вы?» сочинение под заголовком «Современное харизматическое сектантство». Естественно, «Молитвослов» и «Православный путь к спасению».

И никакой «Анны Карениной». И сортир на улице.

Что ж, ты проснулся в монастыре, никто тебя сюда не постригал насильно. Сам приехал.

Припоминаешь адрес: город Муром Владимирской губернии. Соображаешь: здесь должны быть чудеса.

Вот и они.

В Муроме недавно объявился солдат, похороны которого были назначены в тот же день. Объявился жив и трезв и с удовольствием выпил на собственных поминках.

Или чудо: главный ресторан в городе носит прозванье «Гименей». На мои надоедливые расспросы — отчего, скажем, не «Перун» — монашествующий отец Федор пояснил: «Дак Дворец бракосочетания рядом».

Так или иначе, но по-божески.

Наконец, такое чудо: местная Дума обратилась в главное правительство с просьбой сохранить на городском гербе калачи.

Нет, вдумайтесь, не дать калачей, а сохранить на гербе!

Чистые люди живут в Муроме...

Неподалеку от города, практически в предместье, в селе Карачарове, две семьи спорят о том, из какого рода Илья Муромец — из Гущиных или из Пыжовых.

Народное местное мнение склоняется в пользу первых.

Посетителям спор не важен — глазеют на избу, в которой якобы жил богатырь, на старицу — старое русло — Оки, которую он якобы перешагнул одним махом, едва слез с печи. Смотрят на памятник богатырю, зачем-то ушедшему в монахи, погребенному в Киеве. В Муроме — церковь, где есть икона преподобного Ильи. Церковь была богатая, в тридцатые годы ее пытались взорвать. Причем важно: глаз на церковь положили не иноземцы — потомки тех, кто строил. То есть потомки Ильи. Взорвать до конца не удалось: предки строили важнее, чем потомки рушили.

В конце концов вывод оптимистичен. Строители были куда большими профессионалами, нежели ниспровергатели. И главное, сохранилась по руинным стенам чудная роспись: и Тайная Вечеря, и суд Пилата...

Что ж атеисты проморгали главное?

Россия... Страна чудес. Этим все сказано.

К местным чудесам стоит отнести и отца Кирилла, наместника монастыря, в котором довелось проснуться.

Нам, в миру, кажется, что жизнь монастырская спокойна и проста: проснулся под звон колоколов, помолился, испил водицы из хорошего источника — и снова на боковую.

Ничуть не бывало. Отец Кирилл трудится день-деньской — призвание. Он призван отслужить службу в храме, озаботиться, как идет кладка нового братского корпуса, разобраться с бытовыми проблемами братьев, проконтролировать покраску забора, вывезли ли мусор, положили ли асфальт, подвезли ли продуктов, а также уделить толику внимания гостям, в каковой роли и выступал в данном случае ваш покорный слуга...

Я приехал в монастырь с отнюдь не праздной целью.

Под самый конец Великого поста хотел я глотнуть чистого воздуха и, быть может, на что была слабая надежда, сделаться чуть лучше. Самое удивительное, что, мне представляется, это отчасти удалось.

Отец Кирилл мне дал пример, после его ненавязчивого урока мне стало стыдно повышать голос на собак и ближних. Мне стало стыдно хулить далеких. Я убедился, сколь слаб и отчаянно силен человек. А ведь меня никто не пропагандировал, не распекал, не учил. Мне показали, как совершенна может быть жизнь человеческая, которая и предназначена Богом не убийству и воровству, но строительству и разведению садов и скота.

Господи, как славно, что Ты привел меня сюда!..

Николай КЛИМОНТОВИЧ