«ХИНДИ — РУСИ БХАЙ, БХАЙ!»
![Фото](https://iy.kommersant.ru/Issues.photo/OGONIOK/archive/common/archive/2000/4654-4655/27-28-31/index/27-28-1s.jpg)
Я была в отчаянии. До отпуска оставалась неделя, лето заканчивалось, ребенок парился в душной Москве, а я не знала, куда ехать. То есть ехать-то можно было куда угодно, но на те деньги, которые я наскребла к этому времени, нельзя было вывезти ребенка даже в дешевую Болгарию. Тимке тогда было девять, ему полагались какие-то бешеные скидки при наличии «второго взрослого», но как раз его-то и не наблюдалось практически все эти девять лет. Поэтому приходилось считать этим «вторым» как раз его. Нет, вру. Второй взрослый — мой старшенький, которому уже стукнуло двадцать один, наличествовал и как раз в момент моих отчаянных метаний в поисках денег, вариантов и горящих дешевых путевок меланхолично собирался в очередную поездку в Индию, которой он был болен уже давно и уже давно чувствовал там себя гораздо более дома, нежели дома. И вот он-то и произнес сакраментальную фразу: «Что ты мечешься? Поедем со мной в Индию, на Индию тебе денег как раз хватит». То, что я никогда не мечтала поехать именно в эту страну, еще мягко сказано. То, что я потащусь неизвестно куда, неизвестно как без русскоговорящего гида, забронированной гостиницы и аккуратных экскурсий, — не могло мне присниться даже в страшном сне. Но... я согласилась, абсолютно уверенная, что так не бывает, что нельзя купить билеты, что никто меня вот так, с бухты-барахты, ни в какую Индию не выпустит.
Через два дня сын принес билеты и паспорта с заветной визой.
Шесть часов полета до Дели не помню совершенно, потому что находилась словно в анабиозе от страха. Желая меня подбодрить, старший сын сказал: «Ты, главное, не зацикливайся ни на чем. Индию надо принять всей душой и не вступать с ней в конфликт. Если ты будешь против чего-то бунтовать, даже мысленно, тебя это будет преследовать всю поездку». Поскольку я предполагала, что бунтовать, хотя бы мысленно, мне все-таки придется, я затряслась еще больше. Еще один член нашей «экспедиции» — приятель сына Костя с бритой головой, тоже уже давно «ушибленный» Индией, мягко произнес: «Не волнуйтесь, Вера Викторовна, все будет хорошо». И мы приземлились.
Влажный, густой, какой-то даже тягучий воздух заставил меня задохнуться. Несколько секунд я словно заново училась дышать. Запахи были совершенно чужие и словно осязаемые — пахло какими-то неведомыми цветами, благовониями, специями. Краски ошеломляли. Все слишком яркое, даже небо, какое-то сине-красно-фиолетово-розовое великолепие резало глаз. Толпа индусов в самых немыслимых одеяниях стояла возле выхода и с детским восхищением смотрела на нас. «Чего они?» — с ужасом спросила я. «Да успокойся ты, им просто интересно», — ответил сын и пошел договариваться с таксистом. Когда я увидела, на чем мы поедем, ужас захлестнул меня с головой. Немыслимой желто-красной расцветки нечто с трудом можно было назвать средством передвижения. Оно было явно старше меня. Но деваться было некуда — стада этих невиданных животных паслись возле современного аэропорта незатейливо и грациозно. Выбирать было не из чего. Однако «антилопа-гну» оказалась весьма прыткой, была оснащена неким кондиционером и внутри отличалась от своих московских собратьев лишь разноцветной фигуркой какого-то божества в веночке из живых цветов, кокетливо стоящей возле водителя. С трудом переваривая обилие впечатлений и почти оглохнув от какофонии звуков (каждое транспортное средство издавало какой-то условный сигнал, и это дисциплинировало транспортные потоки лучше всяких регулировщиков), я очнулась в холле какой-то гостиницы размером с пятикопеечную монету. Номер был еще меньше, но с туалетом и душем (единственное непременное условие, которое я поставила), на потолке мерно крутился огромный вентилятор, месивший густой воздух, сочившийся из крохотных окошек, выходящих, как оказалось, в какой-то узенький проход между домами.
![Фото](https://iy.kommersant.ru/Issues.photo/OGONIOK/archive/common/archive/2000/4654-4655/27-28-31/index/27-28-2s.jpg)
Оказывается, мы поселились на старинной торговой улице под названием Мейн-базар — пристанище торговцев всех мастей и полоумных иностранцев: старозаветных хиппи, новомодных яппи и «мохеровых» теток-«челночниц». Все это кипело, двигалось, кричало и пахло. Круглые сутки.
Когда жарким вечером, судорожно сжимая ручонку очумелого Тимки, я оказалась в этом водовороте, я думала, что не выйду оттуда живой. Только представьте себе: узенькая улочка с многочисленными ответвлениями, каждый квадратный сантиметр тротуаров которой занят какими-то кафешками, чанами с жарящейся, парящейся едой, лотками торговцев и спящими прямо на земле людьми, по ней в обе стороны идут толпы деловитых индусов, праздношатающихся туристов, коров с позолоченными рогами и разносчиков еды, барабанов и цветов (цветы — это отдельная история: никаких букетов, на огромных медных тарелках, поставленных на голову, разложены цветки, соцветия и лепестки немыслимых расцветок и одуряющего запаха), и едут автобусы, машины, моторикши и велорикши. Я скакала как очумелая, пытаясь вытащить ребенка то из-под коровы, то из-под автобуса, а невозмутимо шагающий рядом старший сын мне говорил: «Да успокойся ты! Иди нормально, они тебя объедут!» Когда я на вторые сутки пребывания в этой виртуальной реальности впервые закрыла рот и возвратила глаза с затылка на их исконное место, я поняла: действительно объедут. И обойдут. И проскользнут в миллиметре от тебя, мило улыбаясь и не дотронувшись и не толкнув.
«Тебя будут разводить, — предупреждал сын. — Ты белая — значит, богатая. И ты — толстая белая, значит, очень богатая». Я старалась не «разводиться», но все равно платила больше, чем договаривался с моторикшей сын, провожая нас с младшеньким на очередную прогулку. Я давала деньги нищим, хотя меня предупреждали, что это — профессиональные нищие, работа у них такая. Я купила в лавке за бешеные деньги какого-то бумажного петуха, который понравился Тимке и которого мы потом в отдельном пакетике таскали по всей Индии только потому, что я не могла противиться мягкой улыбке моторикши, остановившегося возле этой самой лавки после того, как он три часа терпеливо ждал, когда мы осмотрим Кутб-Минар — старинную мусульманскую святыню и самый столб из неизвестного металла, по поводу происхождения которого до сих пор спорят ученые. Существует поверье: тот, кто сможет обхватить этот столб руками, прижавшись к нему спиной, получит исполнение желаний. Уперлась только один раз, заглядевшись на кобр, как цветы торчащих из каких-то горшочков, позволила улыбчивому факиру надеть на шею удава. Терпеливо ждала, когда меня сфотографируют, содрогаясь от омерзения и страха, а потом, когда выяснилось, что за это удовольствие я должна заплатить 100 рупий, завопила, как торговка на базаре: «Не дам!» А ведь меня предупреждали — кричать нельзя: миролюбивые и кроткие индийцы очень пугаются. Сын меня выкупил у факира за какие-то смешные деньги.
![Фото](https://iy.kommersant.ru/Issues.photo/OGONIOK/archive/common/archive/2000/4654-4655/27-28-31/index/27-29-1s.jpg)
Мы ползали по Дели целыми днями и ночами, обливаясь потом и литрами поглощая газированные напитки и ледяную лимонную воду. Меня удивляло все: звезды с ладонь, когда сидишь в маленьком ресторанчике на крыше «прохладной» ночью при 28 градусах; обезьяны на стенах Парламента; храм Лотоса, где все ходят босиком и молчат, глядя в бездонную вышину, и где четыре прудика выходят на четыре стороны света, а вода в них разного цвета; немыслимая красота храмов с огромными парками; газоны, по которым не только можно ходить, но и лежать, есть, спать, жить и по которым бегают многочисленные чип-и-дейлы; роскошные виллы и пятизвездочные гостиницы, рядом с которыми бродят священные и поэтому беспривязные коровы; узкие улочки старого города и роскошные проспекты, на обочинах которых по ночам спят прямо на земле какие-то люди; мужчины в юбках и с голыми торсами, обтирающиеся полотенцами и писающие, приподнимая эти юбчонки, прямо в центре города у какой-то выемки в стене; женщины в разноцветных сари, открывающих самые некрасивые места, сидящие боком, чинно сжав колени и не держась ни за что руками, на задних сиденьях мотоциклов, мчащихся по бурлящим улицам; кошки, похожие на египетских богинь, неподвижно, как статуи, сидящие в каждом кафе; детское простодушие аборигенов...
А потом мы решили поехать в Пондишери (Путтуччери) — местечко на самом юге Индии. Поездом. Я наивно купила четыре билета в купе с кондиционером и успокоилась. Купе по-индийски — это наш плацкартный вагон, в котором собственно «купе» отделяется от прохода и боковых полок занавеской не первой свежести. Выяснилось, что в этом километровом поезде нет ни ресторана, ни даже буфета. А мы хотели пить после безумной пробежки, как заблудившиеся в пустыне. Тонкой струйкой некипяченая вода бежала из крана в тамбуре, но я ее не выпила бы и тем более не дала бы ребенку под страхом смерти.
Мы прибыли в Мадрас уже готовыми ко всему, поверили на слово старшему сыну, что смотреть тут совершенно нечего, и отправились в Пондишери. Океан примирил меня не только с окружающим миром. Он примирил меня со всей прожитой жизнью. Он дышал, пыхтел и переливался всеми цветами радуги. Наш «гест-хаус» находился в пальмовой роще, и как только заканчивались пальмы, начинался огромный пустынный пляж. Я жалела, что не могу там жить всегда. Я завидовала седому, загоревшему до черноты швейцарцу, который, как мне рассказали, вот уже года три жил в бунгало прямо на пляже. По утрам он стоял на песке на голове, вечерами лежал в гамаке на терраске. Аборигены относились к нему как к гуру. Он бесстрашно заплывал куда-то к горизонту, а я плавала только вдоль берега, время от времени проверяя: достает моя нога до дна или нет — приливная волна запросто может утащить, и утонешь за милую душу прямо на глазах изумленной публики. Мы с младшеньким резвились возле берега, подпрыгивая на волнах, и то пару раз натерпелись страху. Я хотела там жить всегда. В нашем номере (с душем, туалетом и вентилятором) жили поющие ящерицы. Пели не хуже соловьев. Правда, днем в нашем цивилизованном жилище было душновато, и мы приходили в настоящее бунгало, покрытое пальмовыми листьями, в котором жил старший сын со старшим товарищем.
![Фото](https://iy.kommersant.ru/Issues.photo/OGONIOK/archive/common/archive/2000/4654-4655/27-28-31/index/27-30-1s.jpg)
До Пондишери от наших пляжных хором было несколько километров. Там есть что посмотреть и что купить (в шмотках из чистого хлопка, купленных там, хожу вот уже третье лето). В окрестностях Пондишери находится и знаменитый Ауровиль — целый город в джунглях, построенный последователями знаменитого гуру Шри
Ауробиндо. Город занимает довольно большую площадь и совершенно автономен — свои ветряные и солнечные электростанции, джунгли, речка, поля, домики и интернациональное население. Там живут месяцами и годами, молясь и медитируя, зарабатывая на жизнь нехитрыми художественными промыслами (я привезла оттуда чудную обезьяну, сделанную каким-то интернациональным умельцем из целого кокоса). Но я практически ничего там не видела, кроме красивых пейзажей и многовекового священного дерева, поскольку решила поехать туда на велорикше. Надо сказать, что моторикша — вполне цивилизованный грузовой мотороллер с кабинкой, в которой помещаются четыре человека, а велорикша — велосипед с крытой коляской, как в старорежимных пролетках. Поскольку частично дорога, «ведущая к храму», поднималась в гору, бедный старик был вынужден не крутить педали, а тащить велосипед с прицепом на своих изможденных плечах, без конца утирая с тела пот большим белым полотенцем. Я испытывала все муки ада, чувствуя себя то ли Салтычихой, то ли злобной янки из фильмов про угнетенных негров. Удерживало меня от желания соскочить на землю и впрячься в оглобли велосипеда вместе с дедком только предупреждение старшего сына ни в коем случае этого не делать, иначе дедок потеряет работу. Я еле дожила до конца пути, отдала какие-то немереные деньги смотрящему на меня с ужасом старику (видимо, выражение моего лица ему не понравилось) и сказала, что никогда, ни за какие деньги больше этой пытки не вынесу.
![Фото](https://iy.kommersant.ru/Issues.photo/OGONIOK/archive/common/archive/2000/4654-4655/27-28-31/index/27-31-1s.jpg)
Мы собирались продолжить наше путешествие через джунгли, но тут мой младшенький заболел тоской по родине. Его тошнило, рвало, он не хотел смотреть на океан и прыгать на волнах. Он хотел домой. Два дня мы пытались его лечить, а потом, перепугавшись, купили билет. Ребенок выздоровел, как только мы сели в самолет, летящий в Москву.
Мы вернулись на родину. С тех пор я побывала в Египте, Греции, Турции. Хорошо. Но мало экзотики. Я хочу в Индию. И ничего не говорю своему старшему сыну, который в очередной раз набивает рюкзак, собираясь в дорогу и бурча: «Холодно здесь у вас...»
Вера ЖЕЛТОВА
В материале использованы фотографии: Юрия ФЕКЛИСТОВА