Раннее утро. И чего им так не спится? Жена надевает на меня штаны и выдает последние семейные двести рублей. Прощание с женой. Привкус металлической ручки во рту. Ненависть к окружающей действительности. Сам виноват, нанялся к своим армянским друзьям в магазин чернорабочим и продавцом в одном флаконе. Грант, мой работодатель, запихивая меня в машину, острит: «Хочешь, я тебя назад отнесу?» — «Нет, брат, если можно, я еще поагонизирую»
А ВСЕ ПОТОМУ, ЧТО Я КАВКАЗЕЦ
Останавливаемся у владений Гранта. Я бы это назвал «окно в стене», а раньше называли «ларек». Почти у каждого магазина есть «окно в стене», а то, что за ним, по научному называется «субаренда» — маленький такой магазинчик, работающий и день и ночь.
Работодатель представил меня продавщице Лене. Я принимаю товар. Грант тыкал пальцами в бутылки, банки и пачки и предлагал перемножить икс на игрек. Я успешно вычислял все в уме быстрее, чем калькулятор в его натруженных руках, чем завоевал его определенное расположение. Потом за нами приехала машина, и мы поехали на Новокосинский рынок за новым товаром.
На рынке Грант покупает, «где дешевле», — это в основном те места, где покупаешь постоянно и за это тебе дают скидку. Например: джин-тоник стоит на рынке по 110 рублей за упаковку, а Грант знает место, где дадут десять упаковок по 107 рублей. Экономия — 30 рублей. Когда я сказал, что не так уж много навару получается, Грант даже обиделся: «Это маленький бизнес, здесь все по копеечке складывается».
— Как думаешь, я хоть чего-то наторгую со своей инфернальной внешностью? — беспокоюсь я.
— А твой внешний вид не столько действует, как действуют мои цены. Я такие цены сделал, что любой покупатель уйдет довольный. Единственное, что нужно тебе запомнить, — постоянных клиентов надо знать в лицо и успевать предугадать их желания. Знаешь, что он каждую пятницу берет два «Каберне», так приготовь и поставь ему сразу, как только он появился. «Прикормишь» — он от тебя уже никуда не денется. Или мужик каждое утро берет по две пачки сигарет «555». Так я знаю, во сколько он приходит, и выкладываю их заранее. Один раз опоздал, прихожу, а он ждет у закрытого магазина. Казалось бы, вот же рядом купи — нет, у них как рефлекс вырабатывается... Подарки еще можно дарить, если большой заказ. Приходит парень с девчонкой, у нее — день рождения, он накупает целый пакет, так подари ему бутылку пива, а ей — шоколадку.
...Мы с Грантом закупаемся молочными продуктами: йогуртами, кефирами, ряженкой, молоком, сметаной. Прикупили «сладкое»: две-три разновидности конфет в коробках и шоколадки пяти-шести видов.
— Зачем, Грант, это же все немного прибыли дает?
— Понимаешь, если мужик приходит покупать шампанское и пачку сигарет и видит, что у тебя шоколадки нет, он огорчается и совсем ничего покупать не станет. Он пойдет в другое место, чтобы все вместе купить. А вообще главную прибыль дают пакеты.
— Чего?
— Обычные полиэтиленовые пакеты. Он чего-то покупает, говорит: «Сигареты, шампанское — все в пакет». Ты ему: «А у нас пакетов нет». Тогда он разворачивается и просто уходит. Если человек из «Мерседеса» вышел, он же не будет в руках таскать это все в машину? А если есть пакет, он кинет тебе денег «без сдачи».
...Еще мы купили пиво «в ассортименте» — оно, как сказал Грант, дает двадцать процентов прибыли, а двадцать процентов — это сейчас считается круто, большая прибыль. Раньше, когда водкой торговали, прибыль больше была — до ста процентов.
— А неужели нет такого, что ходят «решатели проблем», которые заставляют «держать» одну цену?
— Договоренность по ценам? На меня это мало действует. У нас слишком много магазинов в ряд стоит. Из тридцати все равно кто-нибудь да нарушит «правило».
— Значит, правила все-таки есть?
— Есть. Но все их нарушают как могут. Я могу.
Пока Грант рассказывал, я таскал коробки. Сначала мне было просто тяжело, но на третьей ходке, когда работодатель уловил, что я вот-вот вспашу носом землю, он тяжело вздохнул, затушил окурок, обругал меня дистрофиком и впрягся мне помогать.
Для юноши, обдумывающего житье, упаковка кока-колы весит полтора пуда. Так что прежде, чем пойти в капиталисты, отожмись от пола хотя бы семь раз... Не сможешь — не ходи.
Приехали в палатку. Я еще раз перенес все на себе. Продавщица товар оприходывает, скорее проверяет, чего и сколько в упаковке не хватает.
— Ты меня так заговорил на рынке, — печалится Грант, — что я не уследил, а вот она сейчас принимает товар и говорит — в упаковке одна банка пива мятая, ее никто не купит.
— И что с ней теперь делать?
— Тут так — она при приеме товара, который я привез, нашла эту банку, значит, ущерб на мой счет, а если проглядела — ущерб за ее счет.
Покупатели делятся на обычных, конфликтных и ментов. Менты как слоны — «они никогда не платят». Вот подходит мент. Он в гражданке, но сам представляется и «корочку», гад, показывает. Говорит: «Здрастье, дай бутылку пива и водички, и сигарет нормальных».
Я, наученный Грантом, отвечаю:
— Не много ли? Я столько не могу.
Мент снижает требования:
— Ну дай бутылку воды, кока-колу двухлитровую и пачку «Мальборо».
Я объясняю, что за семьдесят рублей стою здесь целые сутки и не могу ему на пятьдесят за свой счет отвешивать. (Откуда я такой борзости набрался? Я же в этом спектакле — артист, нет, скорее статист. Видимо, я вжился в роль и чувствую примерно то же самое, что чувствуют реальные хозяева магазина, когда наследники Дзержинского и Шарикова пытаются у них что-нибудь экспроприировать.)
Мент настаивает:
— Дай! А начальству завтра скажешь, что милиционеры подошли и взяли.
Я боюсь и отдаю требуемое за свой счет. Чтобы лишних проблем не было.
По этому поводу Грант мне объяснял:
— «Лишние проблемы» устраивают очень просто: если ты не дашь этим мелким шакалам, тебе могут какие-нибудь хулиганы через час как бы случайно стекло разбить.
Если возбухаешь, они потом приходят и говорят: «Ваши документы!» Отдаешь. «Прописка есть?» — «Да». — «Да? Так ты при такой прописке не имеешь права работать в коммерческой структуре, потому что ты гражданин СНГ». Сейчас, говорят, составим акт, а акт — это от десяти до ста минимальных зарплат, сколько захотят, столько и напишут.
Легче отмазаться — давать им их «джентльменский набор»: «бутылка воды, бутылка пива и сигарет нормальных».
— А какие варианты у меня могут быть с ненавязчивым предложением «крыши»?
— Я же площадь в аренду беру, а там — свои «крыши», и серьезные, поэтому ко мне уже никто чужой не полезет с предложением «крыши», не посмеют просто. Все проблемы решаются без моего участия. Я этих людей даже ни разу не видел в лицо. А о том, что они есть, слышал. Единственные проблемы были, когда налоговая полиция стала слишком часто наезжать.
— Почему?
— А они на голом месте, если захотят, могут найти «чего-нибудь».
— Например?
— Вот у тебя триста наименований товаров, и на каждый ты должен иметь сертификат качества и справки: где приобрел, как привез на место и так далее. Я ни за что не поверю, что даже в самом солидном магазине все эти документы были.
— С налоговой полицией тоже дела решаются через мзду?
— Очень редко. Они бумагу написали и ушли. Потом вызов — надо ехать. Но я человек неюридический и упросил нашего гендиректора съездить. Он вернулся взмыленный, говорит: «С тебя 12 штраф, но я уговорил на 8, гони восемь тысяч. Рублей, рублей, не волнуйся».
— И как часто такие «наезды»?
— Шесть раз в месяц — минимум.
— А кроме того, что действительно сложно оформить триста бумажек на триста различных наименований товара, у тебя есть еще причины, чтобы обходить налоговое законодательство?
— Когда товар где-то покупаешь, тебе должны давать сертификат качества. И ты должен его взять. Но есть места, где нет такого сертификата, либо есть ксерокопия. А они уже придираются: почему не оригинал, без синей печати? А причина одна — если человек покупает двадцать упаковок пива, его даже просят: «Бери сертификат качества!» А у меня один магазин, и, может, я за неделю продаю одну упаковку этого дорогого пива. И мне говорят: «На одну упаковку тебе сертификат качества не дадим». Не можем же мы на каждую бутылку сертификат давать. Этак расходов на ксерокопирование не оберешься.
— Зачем же ты берешь упаковку такого пива, которое продается потом в течение недели?
— Ассортимент! Идут четверо, один пьет «Балтику-3», другой — «Пилзнер», третий — «Гролш», четвертый — «Холстен». А они все вместе идут и ищут все в одном магазине.
— А какое пиво самое народное?
— «Останкинское», потом «Балтика», потом «Хамовники». А в «Балтике» так сильно пьют «тройку» и «девятку», что я даже не понимаю, зачем они все эти остальные «номера» производят.
— А подростки, любители пива, достают?
— Да, приходят, говорят: выручи, пожалуйста, а то меня мент только что остановил, забрал все деньги и документы, у меня только золотое кольцо осталось с цепочкой, возьми, дай мне пятьсот рублей, утром привезу тебе семьсот, пожалуйста, выручай, а если не выручишь, я тебе все стекла разобью.
А вдруг сейчас за ним мент придет и скажет: «А золотишко-то краденое!» И что делать? Или по-другому бывает: ты золото берешь, думаешь, ладно, помогу человеку и от проблем отойду — он мне не будет стекла бить. Даешь ему пятьсот рублей, а наутро выясняется, что ты взял простую железку.
— А сколько бы стоило, если бы он тебе фронтон разнес?
— Это бы стоило того, что мой арендодатель выгнал бы меня с площади. Это первое. Второе — на целый день торговля остановится. Третье — продавец будет сутки мерзнуть в холодном магазине, если мороз. Четвертое — любой прохожий может руку протянуть и взять любой товар с витрины и уйти.
— Сколько составляет прибыль с одних суток работы магазинчика?
— У нас хорошая точка, за сутки — около десяти тысяч. Из которых я получаю двадцать процентов прибыли.
Кстати, никаких десяти тысяч я не наторговал. Неопытный, наверное...
Своего работодателя я узрел примерно через час после начала рабочего дня — его машина торчала из соседнего двора. Бдит за мной. Я взял у Ленки перекур и пошел выяснять отношения.
— Ты весь день собираешься меня «пасти»?
Грант искренне возмутился:
— Слушай, я здесь потому, что не хочу, чтобы тебя убили, чтобы нас ограбили, чтобы тебя менты «на фраера» поставили, чтобы с Леной никакие шуры-муры не развел...
— А как ты меня от ментов спасешь? Ты вообще-то умеешь отличать настоящий ментовский документ от поддельного?
— Не умею. И не надо это. Сейчас уметь отличать — себе дороже. Сейчас у каждого пацана красные корки, которые везде продаются. А что внутри — есть ли его фотография, — я не знаю. У меня раз так было — вежливо попросил: открывай, посмотрю фотографию и печать... И из-за этого меня в ментуре целый день били. Пистолет ко лбу приставят, а «корки» прямо в глаза пихают, так близко, что не видно ничего, и спрашивают: «Ты такой любознательный? Хотел фотографию увидеть? Смотри!»
— А били чем?
— Дубинками, ногами, и вопросов даже никаких не задавали, поэтому я не имел возможности «сознаться». А потом еще оштрафовали на двадцать рублей «за хулиганство». А у друга моего (нас вместе забрали), у которого самолет через четыре часа улетал, менты порвали билет и паспорт: «На, лети!»
В детстве, после игры в «больницу» с девочкой с соседней дачи, моей любимой игрой была игра в «магазин» с мамой. Мы резали деньги из бумаги, товаром служило все что угодно — от моих игрушек и маминых рисунков до спичечного коробка. Так я врубался в товарно-денежные отношения. Хорошо запомнилось: интересно было в течение первого часа, потом все становилось рутиной, потом — откровенной нудятиной... Теперь я имел полный эффект погружения в детство! Поначалу мне хотелось улыбаться, всем помочь, всех обслужить, а через пару часов — дать в репу любому козлу, пытающемуся разобрать и расшифровать штрих-код на пятирублевой шоколадке! Нет, на ночь я тут не останусь. Но спросить о специфике ночной работы не помешает:
— Грант, какова специфика ночной работы?
— В основном ночью приходят люди, которые не навеселились за день, чаще — молодежь. У них, как правило, денег не хватает — рубль, два, — выручаешь. А что мне больше всего не нравится — когда приходит солидный мужик с солидной собакой и покупает собаке голубцы.
— Не понял.
— Он берет человеческую еду и отдает собаке! Он может позволить себе хорошую собачью еду купить, но это рядом, в соседней палатке, но ему лень идти.
— А чего ты так завелся? Ну любит он свою собаку и хочет кормить ее голубцами...
— А в это время тут же стоит мужик, рядом с которым стоит ребенок, причем мужик покупает себе бутылку водки, а ребенок хочет конфету, на которую денег уже не осталось. Мне жалко ребенка. Я от себя шоколадку даю и ругаю человека, который водку покупает. Тебе уже, кстати, скоро смену сдавать.
Ближе к девяти я сдаю смену новой продавщице. Ленка спит уже часа два, бдительность потеряла, но ее никто не тревожит. Грант саркастически улыбается, когда я что-нибудь роняю, задеваю или переворачиваю. Если с утра я считал лучше калькулятора, то сейчас я помню лишь, что два на два будет примерно четыре. Цифры категорически не сходятся.
— Грант! Сколько я сегодня заработал?
— Продавец получает с выручки три процента.
— Получает зарплату и три процента?
— Нет, просто три процента.
— Как?! Разве фиксированной зарплаты у продавца нет?
— Нет. У меня — нет. Потому что продавец может целый день спать, ничего не продавать, а потом получить свою фиксированную зарплату. А это мне не выгодно. Если он ничего не продаст, я дохода не имею — откуда я буду деньги ему давать? А если он будет стараться вежливо продать товар, то чем больше будет стараться, тем больше денег заработает. У нас же работа круглосуточная, а я не буду сидеть и сторожить — продает продавец или нет. Так я и сам могу сидеть да продавать.
— Так, ну и что у нас там получается?
— У тебя «минус двести».
— А двести у меня как раз и есть.
— Я пошутил! Пошли в бильярд сыграем или я тебя долма угощу.
— Не-е-ет. Я домой — и спать.
|