ГДЕ ПАМЯТНИК УЧИТЕЛЮ СТОИТ?
...Октябрь, начало, четвертое число. В этот день мы чествуем учителей. Это праздник общий — все мы учились, или учимся, или будем учиться в школе. Говорим им спасибо, отдаем дань их благородному и нервному, к тому же малооплачиваемому труду. И, как водится, забываем до следующего октября. А жаль... Но мое письмо не только об этом.
Моя мама Мария Николаевна Романова посвятила себя школе, ее величеству педагогике. В далеком 1951 году она, молоденькая выпускница Болховского педучилища, была направлена в горный Дагестан обучать местную детвору грамоте. Спустя годы мама окончит вуз, станет учителем русского языка и литературы, из высокогорного Ахтынского района переедет в равнинный Хасавюртовский, да так и останется в этом солнечном краю. Пережившая оккупацию и голод, она очень любила тепло. Условия работы были настолько трудны, что из ее однокурсников выдержали здесь единицы. Мама работала за троих, в две смены, да плюс руководство вечерней школой. Не хватало учителей немецкого — она выучила немецкий, уже будучи на пенсии за небольшую плату работала в обе смены. Мама себя не жалела.
Завуч Могилевской школы (это село под Хасавюртом) чеченка Меликат рассказывала мне, что маме, всегда на ногах переносившей болезни, стало плохо прямо в школе. Далее — неправильное лечение, и до последнего выпускного бала уходящего тысячелетия она не дожила буквально два месяца. Еще бы год, и мы бы с гордостью отмечали 50-летие ее трудовой деятельности.
Похоронив маму, я как-то много стала думать о работе учителя. Я вспомнила, что ее тетя, Софья Алексеевна Аракчеева, тоже сельская учительница, была замучена фашистами на Орловщине в феврале
43-го. До победы 24-летняя партизанка не дожила считанные месяцы — в Орле уже 5 августа 43-го года прозвучал салют освободителей. Мама гордилась Софьей, говорила, что пошла по ее стопам.
И вот я наконец-то добралась до сути моего письма. На Орловщине в поселке Знаменском был сооружен памятник девушке-партизанке, и местные краеведы говорили моим родным, что это монумент в честь Софьи. Но недавно я узнала, что он в народе носит имя Маруся. Памятник, видимо, имеет собирательное значение, на орловской земле было немало связных и партизан-разведчиц именно из учителей, библиотекарей и т.д. И вот какая мысль у меня родилась. Мы с гордостью почитаем свою историю и ее самых ярких представителей, героев, первооткрывателей, деятелей культуры. Мы пишем о них книги и ставим им памятники. И это правильно. Но назовете ли вы мне город в нашей огромной России, где памятник Учителю стоит? Думаю, нет. Памятник собаке, лошади есть... Почему мы, все вышедшие из школы, не заинтересованы в сооружении памятной стелы или скульптуры в честь российских педагогов? У нас что, нет могущественных и благодарных людей? Правительство наверняка найдет причину для отказа — дескать, на учебники нет средств, а вы тут с какими-то памятниками достаете. Одна надежда — на президента. Печально, если не найдется у вчерашних учеников, обладающих властью и ресурсами, желания воздать долг своим или чьим-то педагогам.
Светлана ДРОБЫШЕВА
Фрязино Московской области
Р. S. Ну а если чиновники из Кремля и президент, самый главный из них, вдруг откажут, может, стоит обратиться к добрым людям с шапкой и ждать, пока сограждане поддержат почин, а богатые спонсоры-доброхоты изъявят желание исполнить роль чиновников?
ЧТОБЫ СЛУЖИТЬ БЫЛО ПОЧЕТНО
В наших СМИ по поводу трагедии «Курска» высказались не только специалисты, но и те, кто на человеческом горе пытается удовлетворить свои политические амбиции, охаивая и обвиняя вся и всех (даже президента) в неумении и бездействии. Им я, 35 лет отдавший службе в армии, отвечаю: «Это кощунство охаивать свою страну». Я верю, что моряки-североморцы, спасая экипаж «Курска», сделали все, что можно. А отсутствие водолазов-глубоководников (это уже к автору письма «Одними мозгами «Курск» не поднимешь» в № 31) не вина, а беда флота. И сейчас верю: каким бы трудным ни был подъем тел моряков, будет сделано все.
Условия жизни моряков стали шоком только для тех, кто никогда не служил в отдаленных гарнизонах. А особенно для тех, кто привык мягко спать и сладко есть. Они и подняли крик. Таких гарнизонов сотни. Не надо истерик в СМИ, надо, чтобы государство наконец-то повернулось лицом к тем, кто выбрал своей профессией защиту Родины. Тогда и служить в армии будет почетно, и народ будет своей армией гордиться.
В.С. ШАГОВ, подполковник в отставке
Краснознаменск Московской области
ЗЕМЛЯ ПРОСИТ ХОЗЯИНА
Редкой красоты осенним днем внук везет меня на машине на дачу. Это прекрасно, что каждая вторая семья в Петербурге имеет свою дачу или свой кусочек земли — такова статистика. Я приехала, я захожу в гости к соседям. И радуюсь, видя, как любовно потрудились люди на СВОЕМ кусочке земли. Но при этом и о цветах не забыли, и на участке у них чисто.
А на другой день я пошла по дорожке, которая ведет к речке. И вот я стою на земле, которая принадлежит ВСЕМ, т. е. государству. Приятный уголок России — березы, сосны, извилистая речушка Мга. Но насколько видит глаз — всюду пустила свои грязные щупальца помойка. Нет, не собранная в одном месте, а расползающаяся на обширном пространстве. И радость моя испорчена. Да что моя? Дети, которых вывозят из грязного Питера, дабы они окрепли духом от радости общения с природой, возятся в грязи и в такой же речке купаются.
Кто виноват, что эта ничейная земля превратилась в помойку? Мы, конечно, виноваты. Но вокруг ведь любой деревеньки, любого городка, где рядом нет дач и в помине, те же свалки, так же губится лес, загрязняются берега. Ну а власть на местах, администрация края наконец? Не им ли организовать вывоз мусора, по всей строгости спросить с населения? Оказать помощь техникой. Обидно: и в космос полетели, и научились возвращать людям зрение, и мудрые книги написали... Много чего хорошего у нас в России, и на тебе — с помойками и свалками справиться не можем.
Мне иногда кажется, что я слышу, как просит эта ничейная земля хорошего хозяина. Пишу в надежде, что мои строки попадут на глаза молодым, энергичным и властным. Они найдут выход, как спасти природу близ наших городов, поселков и дач.
Г.В. СОЛОДОВА, Санкт-Петербург
|