ЧУКОТКА. ОСТРОВ НЕВЕЗЕНИЯ

Чем больше народная молва связывает свалившиеся на округ беды с нынешним губернатором и его командой, тем чаще окружная газета пишет про его неиссякаемую заботу о людях

ЧУКОТКА. ОСТРОВ НЕВЕЗЕНИЯ

К вечным российским вопросам, не первый год кормящим журналистов, в наши дни прибавился еще один: зачем Абрамовичу Чукотка? Поскольку олигархам у нас по определению доверять не положено, мало кто поверил его словам, много раз повторенным перед избирателями Чукотки: «Ни за чем». Так не бывает, чтобы наш человек, купающийся в деньгах, — такие должны брать, а не давать! — бескорыстно расходовал свои миллионы на социальные программы, помощь обделенным и сирым, да еще самозабвенно мотался по «медвежьим углам», вникал в местные проблемы, в которых черт ногу сломит, и пытался их разрешить. Поэтому редкие голоса идеалистов, допускающих столь иррациональный мотив подобных действий, как искреннее желание помочь людям, оказавшимся на грани выживания, утонули в хоре голосов аналитиков с бухгалтерским складом ума, бросившихся подсчитывать, какую выгоду — прямую или политическую — принесет олигарху губернаторство на Чукотке.

Чукотские читатели «Огонька» (при отсутствии самого журнала они здесь есть благодаря Интернету) в обиде на нас. Не так чтобы очень — местный народ преимущественно добродушный, — но пожурить пожурили: что это ваш Никонов к нашим тараканам прицепился? Пусть бы с московскими разбирался: в гостинице «Россия» эти твари средь бела дня с постояльцев одеяла стаскивают. Факт наличия современных репеллентов в анадырских магазинах подтверждал: в борьбе с вредными насекомыми Чукотка идет в ногу со всем прогрессивным человечеством. А тараканий беспредел в местах остановки московских журналистов вытекает из тяжелого финансового положения, в котором пребывают эти места.

С тараканами разобрались, но, оказалось, это еще не все. Перепало мне и за столичных телевизионщиков, которые в одном из сюжетов назвали местного евражку сурком, хотя на самом деле он суслик. И вообще, выдали наконец-то свою главную обиду чукотские читатели «Огонька»: почему вы представляете нас как семью Лыковых — дикими и малообразованными? Чукотка на прямой связи с Москвой, и все новое до нас очень быстро доходит. В Центральной России есть места куда глуше. А здешний народ мобильный, мир повидал.

Чувство вины за столичных журналистов в тот же день подвигло меня на добрый поступок, каких я не совершал со времен тимуровского детства: я перевел через дорогу старушку. Она попросила об этом не из-за опасения попасть под колеса — чтобы подвергнуть себя такому риску, вечером в Анадыре пришлось бы долго ждать, — а из-за сильного ветра и ледяной глазури на щебенке. Переход был долгим, и старушка-чукчанка с именем, по-русски означающим Идущая вперед вопреки всему, успела рассказать свою судьбу. Оказалось, вовсе она и не старушка — всего-то сорок лет, работала врачом, а теперь сама по врачам ходит. Наверное, потому, что поспешила на белый свет явиться: в тундре, зимой, когда собачья упряжка была на полпути к роддому. Старшей была в огромной семье, родителей не стало — помогала сестрам в люди выйти. Всех выучила, теперь дочку в институт отправила, в Питер. «Чукчи — народ одаренный, своих ученых могли бы иметь, и политиков, и предпринимателей», — подытожила Идущая вперед вопреки всему. «Почему «могли бы»? Что мешает?» — «С властью нам не везет. В последнее время особенно».

Чем больше народная молва связывает свалившиеся на округ беды с нынешним губернатором и его командой, тем чаще окружная газета пишет про его неиссякаемую заботу о людях Чукотки. А если речь идет о хозяйственной разрухе или очередном ЧП, ищите в тексте упоминание про «гнев небес». Выходит, если что хорошее на Чукотке случается — губернатор постарался, а если что плохое — злой рок виноват. Прямо остров невезения какой-то эта Чукотка! Впрочем, чаще ее сравнивают со льдиной, оторвавшейся от материка и пустившейся в свободное плавание.

Краткий курс истории «самостийной» Чукотки, начавшийся в 1992 году с отделения автономного округа от Магаданской области, отмечен почти двукратным увеличением (пропорционально снижению числа жителей) чиновничества и полным крахом экономики, который становился все очевиднее с каждым шагом к «самостийному процветанию». Получалось как в песенке: «Что они ни делают — не идут дела!» Поначалу ринулись за валютной выручкой, вооружившись оленьими рогами. «Виагры» тогда еще не было, а по всей Чукотке буквально под ногами валялось сырье для снадобий, используемых в восточной медицине для повышения мужской потенции. Спилили рога поголовно всем оленям, собрали их с мест тризны по умершим оленеводам... Постарались так, что на мировом рынке, перенасыщенном российским сырьем, цена на панты упала в десять раз. Но заработать кое-что удалось. Часть разворовали, не без этого, а оставшуюся, пополнив средствами округа, пустили на закупку за рубежом заводов по производству колбасных изделий из оленины. Оборудование, что было введено в эксплуатацию, вскоре встало: себестоимость изделий и их качество не позволили конкурировать с завозными колбасами. Да никто всерьез и не хотел конкурировать. Барыш, полученный от организации сделок, ни в какое сравнение не идет с доходами от колбасного бизнеса. Где-то ржавеет теперь в память о тех начинаниях и средствах никому не нужный металл.

Тем временем оленеводство пришло в полный упадок, и коренное население утратило основной промысел и средства к существованию. Руководство округа объясняет это веяниями рынка. Новая техника, корма, горюче-смазочные материалы стоят оленеводам бешеных денег. А потому рентабельное сельхозпроизводство здесь якобы невозможно по определению. Трудно поверить чукотским пастухам, брошенным в тундре на произвол судьбы, что в Скандинавии оленеводство давно стало прибыльной отраслью, а оленеводы — состоятельными людьми. У чукотских другие заботы — им бы выжить.

Достойным человеком, наверное, был некто Черепов, иначе не назвали бы его именем центральную улицу оленеводческого поселка Омолон. Но когда идешь вдоль домов с черными провалами вместо окон и на каждом видишь табличку с названием улицы, невольно испытываешь какой-то мистический ужас. Вообще все сохранившиеся здесь с советских времен вывески и панно звучат сегодня как черный юмор. Ну, например, монументальный призыв «Ешьте овощи и фрукты — источник витаминов» во всю стену столовой в школе-интернате. Но на пороге зимы здешних жителей больше волнует не дефицит продуктов — и не только витаминных — для детей, а энергоснабжение поселка. Нынешней осенью «гнев небес» очередной раз обрушился на поселок. С первыми морозами сгорела одна из дизельных электростанций, и поселок остался без света. Мощности второй — и та на ладан дышит — хватает лишь, чтобы освещать школу да поддерживать работу котельной. Угадайте с одного раза: что будет с поселком, случись очередная авария? Нельзя сказать, что местные власти смирились перед грозящей катастрофой: давно порывались доставить сюда новые «дэски», да все как-то не получалось. То с транспортом проблемы, то с финансированием. По торбасному радио в связи с этим передают совсем уж невероятный сюжет: говорят, отправился один из местных начальников в Магадан «дэску» покупать, да по дороге то ли семь, то ли семьдесят миллионов рублей потерял. С работы его не выгнали, но в должности понизили. Кончилось тем, что к спасению поселка подключился фонд «Полюс надежды». Доставили сюда новую «дэску», да вот напасть — цемента нет, чтобы на фундамент ее установить. В общем, не идут дела!

Теперь в Омолоне, некогда крупном оленеводческом совхозе, на одного оленевода двадцать оленеедов приходится. На летние каникулы детей из интерната отправляют к родителям, чтобы связь с корнями не теряли. Пусть учатся выживать в тундре, как их предки. Ведь жили же и кормились. Другое дело, что теперь почему-то не получается. Оттого и впечатления от родных яранг у детей такие мрачные. Марина Ходьяло вспоминает минувшее лето так: «У нас тут были пожары, все сгорело, перекочевали на новое место, а там нет продуктов. Стадо волки гоняли, мужикам трудно было одновременно на стадо работать и на яранги. Женщины, старики и дети жили на одной рыбе. А после наводнения и рыбу стало не поймать. Одной ягодой питались. Животы болели, голова кружилась, вставать не могли. Старшие-то молча голодали, а двухлетний Алик просил есть. Мама плакала, говорит: «Чем я его накормлю?»

Такая вот забота о передаче опыта, о возрождении национальной чукотской профессии. На Чукотке сейчас много говорят о ценности народных традиций. Праздники с национальным колоритом, затеваемые по губернаторской воле, следуют один за другим. Понятное дело, не хлебом единым. Но всем не угодишь, потому и ворчат люди во время очередного торжества: «Пир во время чумы!» Может, потому и ворчат, что серьезной озабоченности о будущем коренного населения Чукотки пока не замечают. Все, с кем я встречался на Чукотке, — бывший зоотехник оленеводческого совхоза в поселке Островное, бывший селекционер из звероводческого хозяйства в Лорино, бывший мастер-косторез из Уэлена — молодые еще люди, — перестали надеяться, что когда-нибудь их профессиональные навыки пригодятся на родной земле.

Но может быть, все это временные трудности и руководство округа смирилось с ними, сделав ставку на стратегические задачи? Ведь основу экономики Чукотки составляют ее недра. В самые удачные годы округ давал до 40 тонн золота, сейчас предел мечтаний — 14. Материальная основа горнодобывающей промышленности региона давно подорвана, да и специалистов, считай, не осталось. Золото на Чукотке добывали без технологических изысков, из россыпей. Содержание золота в россыпи — 1,5 грамма на кубический метр породы, в то время как в руде его содержится 10 — 20 граммов. Если разделить намытое за год золото на число занятых в отрасли, получится по 200 граммов на работника, в то же время содержание одного человека в местах расположения предприятий обходится ежегодно в 1,6 килограмма. Когда стало ясно, что добывать золото на Чукотке старыми методами нерентабельно, государство выделило округу «золотой» кредит. Открылась возможность плавно перейти от эксплуатации россыпных месторождений на разработку рудных.

Почему же получилось так, что люди, ответственные за освоение кредитов и, по здравому разумению, знающие, как осваивать недра, будто специально сделали все возможное для создания в этой отрасли разрухи? Да потому, что осваивать «золотые» кредиты оказалось выгоднее, чем добывать золото. Золото, оно еще в земле, когда до него доберешься, а кредиты, вернее, то, что может перепасть от них при ловком обращении, считай, в кармане.

Начали с золото-серебряного месторождения «Валунистое». Выбили валютный, практически беспроцентный кредит с длительным сроком погашения добытым золотом. В первую очередь руководство организации с громким названием «Золото Чукотки» приобрело квартиры, офисы и иномарки в Москве, спутниковую связь и другой антураж крутых бизнесменов. Затем стали организовывать добычу. На этом этапе к процессу подключилась фирма «Голд-Кросс», во главе которой был тогда нынешний вице-губернатор округа по инвестициям. Эта фирма примечательна тем, что на ее счета шла заметная часть «золотых» кредитов: на проведение «маркетинговых исследований российского и мирового рынков новых технологий» и «научных исследований и опытно-конструкторских разработок». В случае с «Валунистым» технологическая мысль подсказала: будем извлекать золото методом кучного выщелачивания. В тундру самолетами полетели сотни тонн оборудования. Вообще-то кучное выщелачивание (это когда кучи руды поливают цианидом, который, пройдя чрез породу, «прихватывает» с собой золото) во всем мире применяют только на крупных месторождениях с бедными рудами. «Валунистое» — месторождение золото-серебряное, а серебро тормозит процесс выщелачивания. Поэтому главный специалист «по научным исследованиям и опытно-конструкторским разработкам» предложил измельчать руду до состояния муки. Представляете, что будет с мукой, если ее поливать? Это и произошло на «Валунистом». Цианид сквозь руду, превращенную в «муку», не пошел. Тогда завезли виниловые трубы, уложили их в кюветы и стали подавать цианид компрессорами... И каков результат этих смелых технических решений? За несколько лет «активной работы» не было добыто ни единого килограмма золота, коллективу не выплатили ни рубля заработной платы, закупленное оборудование ржавеет в тундре. А руководители компании под громким названием «Золото Чукотки» живут в Москве и ездят на «мерседесах». Теперь месторождение передали старательской артели «Чукотка», они пытаются организовать добычу, думается, уже нормально.

Параллельно свою деятельность начала финансово-промышленная компания «Чукотское золото», во главе которой были те же лица (на начальном, самом «продуктивном» этапе ее президентом по совместительству был первый вице-губернатор). Задачу ставили глобальную — «получение средств для освоения золотых месторождений Чукотки». Основу капиталов компании составили те же «золотые» кредиты. Весомая часть средств, аккумулированных на счетах ФПК, перекочевывала на счета «Голд-Кросс». Первой из основных операций «Чукотского золота» стало «освоение хвостов горнообогатительных комбинатов». И опять на Чукотку полетели самолеты с сотнями тонн оборудования. Для начала облюбовали отвалы Полярнинского ГОКа. Про эти отвалы много легенд ходило. До сих пор в печати можно найти публикации, в которых, со ссылкой на оценку неких специалистов, сообщается, что в этих отвалах содержится до 200 — 250 тонн золота, что соответствует объему двухгодичной добычи золота в России. Эмпирическая оценка, предшествующая «освоению хвостов», заметно скромнее — 30 тонн. Да и она вызвала сомнение у ряда специалистов, которые и настояли на проведении разведки. Но пока шли геологоразведочные работы, обогатительную фабрику производительностью полторы тонны золота в год уже построили. Разведка же показала, что всех-то запасов золота в этих «хвостах» — сто килограммов. Закономерно: на фабрике до сих пор не добыли ни грамма золота.

И все же есть одна фабрика на Чукотке, которая дает золото. В Билибинском районе расположено одно из уникальнейших месторождений мира — «Каральвеем». По запасам среднее, но по содержанию, характеристикам золота и возможностям его извлечения — таких месторождений в мире единицы! Технологические испытания показали, что простейшим и самым дешевым гравитационным методом здесь можно извлечь 93 процента золота, а если применить флотацию — 99 процентов. Но, по результатам проведенным фирмой «Голд-Кросс» «маркетинговых и научных исследований», выбрали химико-металлургический передел, то есть цианирование, и за четыре года промышленной эксплуатации добились 58 процентов извлечения золота из руды. Пятый год идут разработка месторождения и обогащение руды по технологиям от «Голд-Кросс», и половина золота идет в отвал! Экономика месторождения провалена, акционерное общество «Руда», его разрабатывавшее, признано банкротом.

«То, что делается на «Каральвееме», это уму непостижимо, — говорят специалисты. — Месторождение угробили. Это преступление!» А подводя итог «золотокредитной лихорадке» на Чукотке, отмечают: «Вбухано много денег, но не туда, куда надо было бы. Самостийность замучила. Надо бы привлекать иностранцев. Что мы можем своими силами, мы уже показали. Осваивать золото на Чукотке почти некому. Кто успел, тот уехал отсюда в начале 90-х. Грамотные инженеры, начиная работать в этой шизофрении, убегали».

Надо ли говорить, что эта эпопея обернулась для округа огромными убытками и долгами. Округ лишился средств, которых достаточно было бы для своевременного завоза нефтепродуктов и продовольствия, расчета по заработной плате с бюджетниками и коммунальщиками и многого другого.

Атмосфера безысходности охватила многих на Чукотке. Многих, но не всех. И если в национальных поселках обращаются к опыту предков, как бы возвращаясь назад, в прошлое, то городские жители округа, не намеренные бежать отсюда на материк и потому задающиеся вопросом: «Как нам обустроить Чукотку?» — обращаются к традициям тундровиков с прицелом на будущее. Один из них, Владимир Сертун, в прошлом геолог, несколько лет назад создал в Анадыре «Школу странствий». Это не просто увлекательное времяпровождение для подростков, познающих навыки выживания в условиях тундры. Глядишь, полагает Владимир, кто-то из ребят с годами профессиональным экскурсоводом станет. Это только несведущие думают, что на Чукотке посмотреть не на что, а край ведь удивительный! И в том, что профессия экскурсовода на Чукотке может стать востребованной, он нисколько не сомневается. В свое время он увлекся строительством байдар, плавал на них вдоль побережья Чукотки. Позже его товарищи, с которыми он эти байдары делал, превратили их в источник приличного заработка: катали вдоль побережья иностранных туристов. Но не выдержали испытания шальными деньгами, поспивались... Владимир надеется, что атмосфера «Школы странствий» отвратит его воспитанников от дурных пристрастий. Зачем ему все это надо — оканчивать педучилище в пятьдесят лет, отдавать почти все свои деньги за аренду помещений, где базируется школа, рыться в литературе, добывая все новые и новые «тайны предков», обустраивать с ребятней летний лагерь?.. Нет ответа на такие вопросы. Вернее, можно ответить, но слишком пафосно все это прозвучит.

«Зачем вам это ярмо на шею вешать?» — спрашивали Романа Абрамовича жители Чукотки, когда стало известно, что он решил участвовать в выборах на пост губернатора округа. Ну как ответить на этот вопрос? «Ни за чем», — искренне отвечал кандидат. «Говорят, вы Чукотку Америке продать хотите?» — докапывались избиратели. «Не хочу», — следовал ответ. «Ну и зря, лучше продайте!» — раздавалось из зала. «Меня еще не зарегистрировали кандидатом, а вы уже к нарушению Конституции подстрекаете», — отшучивался олигарх. После чего вопрос о вхождении Чукотки в состав США больше не поднимался и начинался разговор о делах насущных. И вот что удивительно: гор золотых Абрамович никогда не обещает. Надо работать, говорит, и жизнь станет лучше. И люди верят ему: жизнь станет лучше.

Петр МИХАЙЛОВ

На фотографиях: ...Наверное, один человек на Чукотке живет себе, не обращаясь за помощью ни к богам, ни к начальству. Это монтажник буровых установок Владимир Сотников. Шесть лет назад судьба забросила его на необитаемый остров Молчаливый у побережья Берингова моря. Не одного, а с бригадой изыскателей. Завезли сюда оборудование, поставили буровую вышку, но тут контора, вознамерившаяся добраться до чукотской нефти, обанкротилась. Начальство, как водится, оказалось на материке, рабочие, не дождавшись зарплаты, разъехались кто куда. А Владимир остался. Обжился здесь, охотой промышляет, рыбалкой. Время от времени добычу свою — зимой по льду, летом на лодке — в ближайший поселок, километров за сорок, возит, там на курево и нехитрый провиант меняет.

Там же присмотрел себе подругу-чукчанку. Перебралась она к нему на Молчаливый — вдвоем все веселее. Взял и обустроил остров. Счастливый человек.