ЧУНГА-ЧАНГА В КАЛМЫЦКОМ ВАРИАНТЕ

ПОРТРЕТ НА ФОНЕ

ЧУНГА-ЧАНГА В КАЛМЫЦКОМ ВАРИАНТЕ

У всех людей в этом мире есть мечта. Нет, я вовсе не имею в виду мечты обыденные вроде прибавления жилплощади или покупки новой автомашины, вовсе нет, речь идет о сверхмечте, почти недостижимой и, как следствие, призрачно желанной. Это не идефикс и не бзик, это то, что дает человеку волю к жизни, желание работать. Именно с того момента, когда исчезает надежда осуществить эту мечту, начинается старость. У разных людей эта мечта разная. Для одних она связана с деньгами, для других — с властью, для третьих — с искусством. Мечта Владимира Санджиевича Болдырева несоизмеримо интереснее: он мечтает создавать искусственные острова

Для осуществления любой, даже самой маленькой, мечты требуются три непременных условия: четкое осознание ее параметров, воля и... материальная база. Не будем пока говорить про первые два, но с последним проблем нет. В России фамилия Болдырева пока не у всех на слуху, зато в Калмыкии его знают все. Да и то сказать, за ним стоит крупнейшее предприятие Калмыкии. Судите сами: возглавляемое им открытое акционерное общество «Калмнефть» владеет большинством месторождений Калмыкии, а по оценкам ученых ВНИИ Геоинформсистем, прогнозные ресурсы углеводородов Калмыкии оцениваются в количестве от пяти до девяти миллиардов тонн. Одних налогов за девять месяцев нынешнего года компания заплатила более пяти миллионов долларов. Так что деньги на строительство острова у него есть. И строительство это он уже начал.

В мае этого года на остров Иван Караул была завезена первая строительная техника. Уже сейчас его рельеф изменен до неузнаваемости. А не далее как к ноябрю будущего года Владимир Болдырев планирует церемонию его торжественного открытия и сдачи в эксплуатацию.

Но пока мы встретились с ним не на острове, а в городе Элиста, в главном офисе компании. Встретились для того, чтобы выяснить, зачем бизнесмену-нефтянику эти самые рукотворные острова.

СИСТЕМА ИНЖЕНЕРА БОЛДЫРЕВА

— Скажите, а что, старыми, проверенными способами добывать нефть уже нельзя? Без выкрутасов?

— Знаете, нельзя. Нас вынуждают к более осторожным действиям два обстоятельства. Первое — это то, что мы идем на шельф, а это совершенно особая зона, богатая рыбой и другими биоресурсами. Согласитесь, что в этой зоне действовать традиционными методами практически невозможно.

— Так уж и невозможно?

— Для нас — невозможно. Нам просто никто не даст использовать здесь варварские методы, которые применяются на большинстве нефтяных месторождений. И второй важный фактор — это наша республика, наша земля, и не думать о ее будущем мы просто не имеем права. Если те, кто работает вахтовым методом, приехали, сделали свое дело, уехали, а там хоть трава не расти, то мы так поступать уже не можем.

— Да, я знаю. Приходилось видеть в тайге оставленные нефтяниками на выработанных участках бетонные пятиэтажки, хозблоки, фундаменты под вышки...

— Это еще полбеды. Там нефти столько разлито, что, даже если эти пятиэтажки убрать, все равно на этом месте еще много лет ничего расти не будет. Биосистема там не просто нарушена, она выведена из строя. Мы себе этого позволить не можем. Нам здесь еще жить, здесь жить нашим детям. Ведь для нас нефть никогда не была и не будет главным делом.

— Не понял... Если для нефтяной компании нефть не главное, то что же такое главное?

— Главное? Главное... Главное в жизни — это все-таки воспитывать детей. Воспитывать тех, кто заменит нас на этой земле. И мы должны создать для них условия, чтобы жизнь продолжалась. Наверное, так. Я вообще-то не философ, но мне кажется, что нельзя жить только ради сегодняшнего дня. Мы обязательно должны думать о том, что мы передадим следующему поколению. Вот мы сегодня нефть сжигаем, а ведь это в корне неверно. Еще Менделеев говорил, что «нефть — это, конечно, топливо, но...»

— Ну да, «топить можно и ассигнациями». Помним... Но это все философия. А что вы делаете конкретно?

— Когда мы начали работы на шельфе, мы быстро поняли, что работать обыкновенными методами здесь невозможно. И я разработал свою методику, которая сейчас зарегистрирована как изобретение. В этом изобретении пятьдесят девять позиций.

— Прямо как «Хэд энд Шолдерс». Два в одном...

— Сходство есть. Причем мы не только зарегистрировали это изобретение, но и сертифицировали его. Есть Федеральный центр сертификации. Вот он и выдал нам соответствующий сертификат о том, что наши технологии на порядок лучше, чем любая из применяющихся в данное время на шельфе Каспийского моря, по уровню защиты окружающей среды. Причем я предлагаю, чтобы наш метод был принят как стандарт работы на мелководном шельфе. По существу, это принципиально новая концепция промышленного развития. Урбанизация, которой сопровождается промышленное развитие, чужда природе. Я в этом году был в Японии как предприниматель, там очень красивая природа, бухты, леса и скопище бетонных домиков. Причем таких улиц, как у нас, я там практически не видел. Идешь по улице, вдруг посмотрел вниз, и оказывается, что ты идешь где-то на уровне пятого этажа. А рядом поезда ходят. Конечно, у кого-то это может вызвать восхищение и удивление, но ведь этот уровень урбанизации природе чужд. А наша методика предполагает не дальнейшую урбанизацию, но гармонизацию человеческого жилья и всей окружающей среды.

— Постойте, если я не ошибаюсь, вы занимаетесь добычей нефти. При чем здесь человеческое жилье? Не собираетесь же вы поселить людей на нефтяных вышках.

— А почему нет? Но об этом позже. Давайте сначала разберемся с методом.

— Давайте, а то вы все «мой метод», «мой метод», а что это за метод... Кстати, как он хоть называется?

— Догадаться нетрудно, так и называется — «Система Болдырева».

— Красиво. Долго название придумывали?

— Да нет, как-то сразу пришло. А что, краткое, емкое, красивое. Да и конкретное.

В НАЧАЛЕ СЛАВНЫХ ДЕЛ

— Первое. Мы начинаем работу по освоению шельфа с усиления природоохранных мер.

— Обычно работы по освоению шельфа начинаются с разведки.

— Нет, разведка уже проведена, нефть есть, и это все знают. Но просто так на шельф нас никто не пустит. Слишком велика опасность того, что наши работы уничтожат местную фауну совместно с флорой.

— Американцы, насколько я знаю, в таких случаях просто проплачивают мониторинг, который доказывает, что в этом месте никакой флоры и никакой фауны и в помине нет. А дальше работают в свое удовольствие.

— Не знаю, как они хотели поступить с Каспием, но мы провели свой мониторинг и выяснили, что их данные о загрязнении Каспия стоками Волги сильно завышены. Мы сейчас начали с того, что помогли ОМБИРу...

— Это что за зверь такой?

— ОМБИР — это служба по охране морских биоресурсов. Мы построили на островах нормальное жилье для пограничников, омбировцев и экологов. После того как мы позаботились об охране биоресурсов, мы приступаем к их восстановлению.

— Для того чтобы впоследствии безболезненно их уничтожать?

— Вовсе нет. Просто затем, чтобы все видели, что мы пришли не уничтожать...

ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ВЛАДИМИР САНДЖИЕВИЧ РОССИЙСКИЕ ГРАНИЦЫ ДВИГАЛ

— А строить?

— Вы зря смеетесь, именно строить. Знаете, это была целая эпопея. Нам долго не разрешали осваивать здешние месторождения. Я уже с девяносто третьего года пытаюсь на разных уровнях добиться разрешения заселять на шельфе Каспийского моря искусственные острова. Я писал в самые разные инстанции, и все без толку.

— Неужели никому эта идея не понравилась?

— Да не в том дело. Очень часто меняются кадры наверху. Пробиваешься к человеку, пробиваешься, не успел пробиться, а он уже на другой должности. В общем, я решил начать это дело самостоятельно. Еще раз обосновал это дело, начал пробираться в Министерство природных ресурсов. Слава богу, там меня приняли. Ну ведь действительно, ресурсы шельфа должны быть учтены по крайней мере для того, чтобы в дальнейшем их использовать.

— Так разве их не учитывали раньше?

— В основном прогнозные данные. Но время идет, а ресурсы не используются. Ведь еще года три назад здесь погранпостов не было, а тут вдруг взяли и поставили погранпосты по берегу Каспия. А по закону, если у вас на берегу стоит погранпост, то через двенадцать миль начинаются нейтральные воды. И в результате острова, которые всегда были нашими, оказались заграничными. А ведь там раньше, до затопления, жили наши люди. В конце концов мы дождались того, что в Министерстве природных ресурсов издали приказ об изучении прилегающей к Калмыкии части шельфа Каспийского моря, и, используя этот приказ, мы тут же организовали высадку на эти острова. Причем, зная, что соседи-астраханцы, как только об этом узнают, запретят нам высаживаться, я изготовил двадцать две вышки высотой по десять метров и весом в две с половиной тонны и разбросал их по местам, где должны были находиться месторождения. Затем я снарядил двадцать два корабля, нагрузил их досками, обил ими вышки...

— Сами???

— Ну не сам, конечно, там были люди... Но в это время мне просто запретили выходить в море. Пока я в море не выходил, у меня все доски с островов разворовали. Уцелели только два острова. На острове Малый Жемчужный я высадил команду мотоболистов, там они сохранили эти домики. Из-за этого острова у нас с Астраханью были тяжбы очень серьезные. Мы, когда его брали, вкопали там большую трубу, забетонировали ее и приварили два флага: калмыцкий и российский. Ну, думаем, уж российский-то флаг не тронут. Таким образом мы отодвинули границу Российской Федерации на восемьдесят шесть километров. Когда астраханцы узнали, что кто-то хозяйничает на их рыбной заначке, они жутко разозлились, прислали мичмана, который начал валить флаги, как калмыцкий, так и российский. Валил-валил, но сил не хватило, лишь согнул немножко и уехал. Потом прислали астраханский ОМОН. Омоновцы забрали у наших тамошних ребят паспорта, потребовали, чтобы мы прекратили все работы и немедленно снесли с острова все строения, не соображая, что если мы все снесем, то граница снова уйдет назад на восемьдесят шесть километров. Причем я же отдал эту территорию пограничникам, а астраханцы стали требовать, чтобы оттуда и пограничники вышли. Вот до какого абсурда доходит. Возбудили уголовное дело, чушь всякую в газетах писали. В одной из московских газет даже написали, что на острове Малый Жемчужный произошло вооруженное столкновение астраханского ОМОНа и калмыцких браконьеров, и теперь весь остров завален трупами. Между тем астраханцы подсуетились и объявили этот остров, не принадлежащий Астраханской области, заповедной зоной. Я вызвал комиссию, для того чтобы она проверила обоснованность таких их действий. Астраханцы заявили, что мы уничтожили тридцать пять тысяч птичек черноголовый хохотун, а комиссия подсчитала и установила, что если всех этих птичек сложить вместе, то их суммарная площадь вдвое превысит площадь острова. Затем комиссия установила, что поскольку высота острова над уровнем моря полметра и при шторме он полностью заливается водой, то никаких гнездовий на нем быть не может. Все закончилось арбитражным судом, который мы выиграли. Из пяти домиков к тому времени на острове остался один, в котором продолжал функционировать пост охраны биоресурсов.

— А что на остальных двадцати одном острове?

— На сегодняшний день у меня из двадцати двух островов поселения остались только на пяти. На островах Чистой Банки, Малый Жемчужный, Вшивый, Искусственный, Иван Караул. После того, как наши дома порастащили по доскам, я накупил понтонов типа «Массив-Гигант», длина каждого сорок пять метров, высота три метра, ширина тринадцать метров. Мы прямо на них построили домики, выгнали в море и затопили. Таким образом, в море появились уже готовые поселки.

Первые две стадии мы уже успешно осуществили. На всех островах живут омбировские пограничники, в их районе налажен постоянный мониторинг окружающей среды силами ВНИИ Геоинформсистем, Института «Дубна», Института океанологии. Кстати, результаты этого мониторинга вполне можно назвать сенсационными. Не говоря уж о том, что опубликованные данные по загрязнению Каспия были здорово завышены, кроме того, вообще оказалось, что уровень загрязнения у нас на тридцать процентов ниже, чем в чистенькой Европе. То есть у нас экология гораздо лучше. Более того, основное загрязнение у нас идет не со стороны Волги, как считалось раньше, а со стороны Западной Европы.

— Это через какие же реки?

— Через воздушные. С Запада на нас идет мощный поток СО2.

ЛОВЛЯ РЫБЫ В СТРАННОЙ ВОДЕ

— Значит, природоохранные мероприятия мы наладили, экологов расселили. Далее пора было приступать к восстановлению биоресурсов. Для этого мы организовали в прибрежной зоне, в районе Логани, рыбный полигон. Закупили десять миллионов мальков различных видов, в основном частиковых и осетровых, и выпустили их в искусственные пруды. Результат превзошел все ожидания. Мы посчитали экономическую эффективность этого нашего комплекса, и она оказалась даже выше, чем эффективность добычи нефти: свыше ста шестидесяти процентов.

— Рыбу продаете?

— Часть планируем отпускать в Каспий, ведь главная задача пока — восстановить эти самые биоресурсы. А оставшуюся будем продавать. Себя комплекс окупает. Но это только полигон, такие же хозяйства будут на всех наших морских месторождениях. Мы, смотрите, что придумали, — он берет карандаш, бумагу и рисует круг и расходящиеся от него лучи. — Вот в этом кружке будет рыборазводный завод, а радиально затапливаются понтоны. Длина таких лучей может быть произвольной: два, три, пять километров, ширина — порядка двадцати метров. На заводе из икринок выращиваются мальки, затем на доращивание они выпускаются в садочки, это маленькие такие бассейны типа ванночек. И уже на основное выращивание они выпускаются в лучи, между понтонами. На десять килограммов воды будет приходиться один килограмм рыбы. Если посчитать, то здесь в каждом луче — десятки тысяч тонн рыбы. И вот на дне каждого луча находится невод. Как только рыба подрастет, я этот невод сворачиваю, и вся эта рыба у нас в руках. Часть рыбы выпускается в море, а часть... мы создадим здесь вот такие живописные островочки, — на рисунке возникает еще один круг, опоясывающий собой предыдущие строения и еще множество внутренних маленьких кружочков, — и будем организовывать туристическую рыбалку.

КАК МЫ ИНВЕСТИРОВАЛИ В СТРОИТЕЛЬСТВО ОСТРОВА ТУРКМЕНСКИЕ МАНАТЫ

— Далее, все то, что мы строим на этих островах, мы строим не в виде обыкновенных кубиков-домиков, а делаем горный ландшафт. Горный лесистый ландшафт, такая курортная зона.

— Курорт на нефтяном месторождении? Бред какой-то...

— И вовсе не бред никакой, все уже просчитано. Именно курортная зона, с отелями, ресторанами, лотосовыми плантациями, с горнолыжной трассой...

— ???

— А что вы думаете, высота такой искусственной горы — метров пятьдесят-сто, для небольшой горной трассы вполне подойдет. Поставим подъемники, проложим искусственную лыжню, и, пожалуйста, катайся круглый год.

— На фоне нефтяной вышки! Пейзажик, я вам скажу...

— Так никакой вышки и нет. Вернее, она есть, только вы ее не увидите. Она внутри острова. Вот смотрите.

Владимир вышел в смежную с кабинетом комнату и через некоторое время вернулся с большой, сделанной из папье-маше моделью будущего нефтеразвлекательного комплекса. Он представлял собой довольно крутую зеленую горку с вырезанной четвертушкой. За ней, в недрах горы, сидел на кучке монет мирный и довольный Будда.

— А где же вышка?

— Вот тут и будет вышка. Внутри.

— На месте Будды? А Будда тут что делает, на счастье сидит?

— На удачу. Видите, он на деньгах сидит. Каждый, кто приходит ко мне, кладет под него монетку.

Намек мы с фотографом поняли сразу и полезли за бумажниками.

— А такая пойдет? — Саша протянул незнакомую мне монетку, напоминающую английский фунт. Однако бизнесмена она не удивила.

— Это манат, что ли? Правда, туркменский манат... Вы знаете, это первые инвестиции в иностранной валюте на строительство моего комплекса. Вообще, это символично, что валюта туркменская, они же тоже из Каспия нефть качают.

— Так зачем вы башню вовнутрь убрали? Только для красоты?

— Здесь производственный комплекс полностью изолирован от курортной зоны. Получается как, вот нефтяник окончил работу, умылся, переоделся, вышел из промзоны и может отдыхать. Может рыбу половить, может на лыжах прокатиться, может в бильярд в ресторане поиграть. На сегодняшний день традиционные методы добычи углеводородов — это вышки. Теперь представьте, как работают обыкновенные нефтяники на морских вышках: лето, температура плюс сорок, кругом вода, здесь металл. В таких условиях человек запросто за две недели устает психологически и физически. А такая среда является как раз средством психологической реабилитации персонала.

— А если пожар, что тогда? Загорелась нефть...

— Тут мы вот что придумали. Через всю гору проходят такие склизы, типа детских горок. В случае любого катаклизма все находящиеся внутри комплекса по этим склизам выносятся наружу, в пожарные водоемы. Расположенные на выходе из этих склизов водоемы преградят дорогу огню, да и вообще будут очень красиво выглядеть.

— Извините, но если такой системы на Каспии будете придерживаться только вы, то что толку?

— Никакого. Именно поэтому я и предлагаю, чтобы мой метод был рекомендован как стандарт работ на шельфе.

Если во всем мире после окончания добычи в море остается ржавеющая тысячетонная вышка, то после нас в море остается процветающий обитаемый остров.

КТО НА ОСТРОВЕ ХОЗЯИН?

— Но для того чтобы этот комплекс работал нормально, нужно создать условия для нормального проживания на нем сотрудников.

— А там разве не вахтовым методом будут работать?

— Нет, конечно. Там будут жить семьями. С детьми и родителями. Вахтовый метод, конечно, полностью не исключается, но по такому методу будет работать лишь незначительная часть персонала.

— А как же социалка, от которой все предприятия шарахаются как черт от ладана?

— Будет там и социалка, и школа будет, и больница, а как же? Это будет настоящий маленький город.

— С населением...

— От нескольких десятков человек и хоть до миллиона. Вы знакомы с концепцией устойчивого развития? Нет? А с фактором «четыре»? Суть этого фактора заключается в том, что можно получать вдвое большую прибыль, затрачивая вдвое меньше средств. Судите сами, ведь сам по себе рыбопромышленный комплекс довольно эффективен, сам по себе туристический комплекс тоже довольно выгоден. И когда у нас на этом острове будет жить община, которая будет заниматься разведением рыбы и туризмом, она уже сама будет решать, заниматься ей нефтью или нет. Но вы сами поймите, ведь живущие на острове люди против себя голосовать не будут. Им же здесь жить, здесь жить их детям. Естественно, они примут все меры для защиты внешней среды.

Наша система, которую мы сейчас строим, ориентирована на конкретную семейную ячейку и на общину. Община строится по следующим принципам: мы поселяем туда людей, которые будут друг друга дополнять в профессиональном плане. Там обязательно должны быть и врачи, и учителя, и сантехники, и электрики. Для того чтобы люди жили здесь полноценной жизнью, мы монтируем на острове телекоммуникационный комплекс, там уже действует прямой московский телефон, там работает телевидение...

— Москву смотрите?

— Не только. Мы принимаем там целую серию спутниковых программ. У нас есть и французское телевидение, и японское, и еще много чего. Как раз сейчас мы внедряем Интернет, у всех жителей будет выделенная линия связи. Удаленность острова не должна никак сказываться на качестве жизни людей. Мы уже договорились с несколькими институтами о том, что они через систему связи Корнетт будут внедрять у нас на острове систему дистанционного обучения. Теперь жители нашего острова могут слушать лекции московских профессоров.

— Все равно, разве на изолированном острове можно построить устойчивое общество?

— Смотрите, каковы основные принципы устойчивого развития. Первое — мы должны обеспечить достойное существование нынешнего поколения. Второе — мы должны сохранить ресурсы для будущих поколений, правильно? И третье — мы должны заниматься защитой окружающей среды. Если каждое последующее поколение будет подготовлено не хуже, чем предыдущее, то устойчивость развития будет обеспечена. Я бы дополнил определение устойчивого развития. Это сохранение способности сопротивления деградации. Те богатые государства, которые кричат, что тут — зона их жизненных интересов, им, в принципе, наплевать, как живет коренное население этих мест. Им все равно, какая здесь экологическая обстановка, какой здесь уровень заработной платы...

— А какой?

— Меньше ста долларов. Но это их не касается. Так спрашивается, чья же здесь зона жизненных интересов, их или наша? А если наша, то они на нашей территории должны играть по нашим правилам.

Вот мы сейчас на острове Иван Караул создаем Центр высоких технологий, разработанный с участием академиков Российской академии естественных наук, там будет использоваться принципиально новая энергетика, которую вы сможете своими глазами посмотреть. Кроме всего прочего, на Иване Карауле у нас будет политехнический музей, «марсианская лагуна» для детей и ткацкий цех. А на острове Чистой Банки будет Финансовый центр. Будут там «чистые банки», в которые российские бизнесмены смогут вкладывать свои деньги.

— Думаете, будут?

— Будут, не все же в Швейцарию возить. Тут, в полном соответствии с названием, банки будут «чистыми», то есть честными и устойчивыми.

А на следующий день мы ездили на стройку на Иван Караул. В место, где мечта на наших глазах превращалась в быль.

А что будет дальше?

Валерий ЧУМАКОВ