СЕРИАЛЫ

Это новая русская мифология — считает Валерий ТОДОРОВСКИЙ

СЕРИАЛЫ

«Любовь», фильм тогда еще совсем юного Валерия Тодоровского, не успев выйти на экраны, стал, как нынче выражаются, «культовым». Сразу после премьеры. Та же участь постигла и «Страну глухих» — выйдя из кинотеатра, подростки лихо жестикулировали, подражая языку глухонемых; а карьеры Дины Корзун, Чулпан Хаматовой и Максима Суханова, исполнивших главные роли, резко пошли в гору. За самим же Тодоровским окончательно закрепился имидж режиссера-авангардиста, надежды молодого кино России. Но еще больше он удивил всех год назад, занявшись на канале «Россия» продюсированием сериалов. За первым удачным проектом — «Каменской» — последовали второй, третий, четвертый. Сейчас Валерий «рулит» восемнадцатью (!) проектами. Посчитайте — если в каждом сериале в среднем по 100 персонажей, а сериалов 18, значит, этот молодой человек держит в голове около двух тысяч героев! С ума сойти

— Вы знаете, Валерий, я тут как-то слышала неплохое сравнение: мол, хороший сериал — это тот, где «Мерседес» взрывается прямо в кадре; так себе — когда за кустами, и уж совсем плохо — когда по ходу действия один персонаж говорит другому: «Ты знаешь, незадача какая — «Мерседес»-то твой взорвался».

— Так-то оно так, да не совсем: дело не только в финансах. В идеале, конечно, хорошо, если «Мерседес» взорвется прямо в кадре, но в конце концов не это главное. Для хорошего сериала нужна, во-первых, настоящая история, которую можно рассказывать долго и подробно — 24, 199, 200 часов, — и короче никак нельзя. И хорошо бы, чтобы уже после первой серии все страшно спешили домой — посмотреть вторую. Это второе. Ну и третье, и самое главное — нужно, чтобы сериал задевал публику. Независимо от жанра и стиля, чтобы это имело отношение к реальности. Вот три кита, на которых, собственно, и держится современный сериал. А все, что связано с бюджетом, — вторично. Можно и за 3 копейки, без всяких там взорванных «Мерседесов», снять такой сериал, который вся страна будет смотреть, затаив дыхание. Это трудно, но возможно. А эти пресловутые «Мерседесы»... Сейчас этим никого не удивишь, взорви их хоть тонну. Ибо сразу после этого — новости, потом — американский фильм, где вам взорвут не то что автомобиль, Вселенную взорвут.

— Все режиссеры жалуются на сценаристов. Килограммами, говорят, сценарии читаем, и все мимо.

— Да, с профессионалами сейчас тяжело — никого нет, от микрофонщика до драматурга. И сериалы эту ситуацию выявили, обнажили. Я вон тоже без конца читаю кипы сценариев — и в большинстве случаев это такая чепуха! Но... сами знаете, спасение утопающих... Раз такое дело, нужно самому придумать некую идею, пока еще невнятную и неразработанную, а уж потом искать того, кто бы мог ее расписать. В конце концов ты все-таки таких людей находишь. И они — пусть путем проб и ошибок, порой мучительно — напишут сценарий. Не в одиночку, конечно (в одиночку многосерийный фильм не поднять), а командой. И у нас, могу похвастаться, уже две таких — очень профессиональных — команды. А ведь еще три года назад сериалы заведомо писали как халтуру, как способ подзаработать.

— Теперь и у нас сериалы пишутся командой? Как в Америке?

— Не будем сравнивать с Америкой, до такого индустриального способа производства мы еще не дошли и не скоро дойдем. Насчет команды все понятно — 24 серии, тысяча страниц, для одного человека это физически невозможно! Телевидение же — всепожирающий молох, для которого нет слова «завтра», есть только «cегодня», «сейчас».

— Они что, договариваются между собой, кто что напишет — один диалоги, другой — гэги и прочее?

— Мне, как продюсеру, это абсолютно безразлично. Главное, чтобы они сделали быстро и качественно.

— Какая, в сущности, странная штука — коллективное творчество. Раньше драматург — Гребнев, скажем, сидел и писал свой «Июльский дождь», писал как роман, держа в голове огромный мир соотношений и взаимоотношений. А тут какая-то виртуальная реальность, элементарные логические связки и механическая, по сути, драматургия...

— Послушайте, не надо смешивать одно с другим, мухи и котлеты. И то, и другое, и третье — творчество, просто виды разные. И не надо Гребневу писать сериалы. Он это не любит и, подозреваю, не умеет... да и не хочет. Те же, кто это делает, — самые настоящие творцы, пишущие по призванию, а не просто так. Вот, надеюсь, осенью мы наконец покажем наши новые проекты в эфире, и вы оцените... Это все всерьез. И труд колоссальный. Свести двести героев! Разве халтурщикам такое под силу?

— Количество героев — прямо как у Толстого...

— Ну да, это все равно, что вы скажете, что вот, мол, Чехов — молодец, писал блестящие маленькие рассказики, а Толстой — ну что Толстой? Ремесленник какой-то, четыреста персонажей... Просто телевидение — совершенно иная форма. И я восхищаюсь людьми, освоившими, и даже больше — вдохнувшими жизнь, элемент искусства в это ремесло. Иные нынешние сценарии для большого художественного кино — гораздо, гораздо хуже!

— Так это же свидетельствует просто об общем падении критериев, уровня, а не о том, о чем вы говорите...

— Ну у нас кризис, конечно, но как вы не можете понять, что это просто другое! Другое! Есть бегуны на длинную дистанцию и есть — на короткую... Но и те и другие — бегуны. И олимпийские медали получают и те и другие...

— ...Говорят, в Америке были потрясены российской популярностью Вероники Кастро — какая, мол, провинция, что «мыльную» звезду так чествуют!

— Минуточку, минуточку! Вы сами были в Америке?

— Нет, никогда.

— И где вы это прочли? В «Московском комсомольце»?

— Да, если честно.

— Да у вас просто каша в голове! Я бывал в Америке и знаю, что 70 процентов того, что идет там по ТВ, — это «мыло». И мексиканское в том числе, ибо оно, как ни странно, имеет колоссальный рейтинг. Я уже не говорю о тех пятнадцати испаноязычных каналах, где просто сплошь идет «мыло»! Только «мыло»! Или американское «мыло» типа «Санта-Барбары». И американцы его смотрят! «Были потрясены»! Кто? Лично президент Буш? Или Стивен Спилберг, или, может, «простые американцы»? Те самые, что смотрят все это в гораздо больших количествах, чем мы? Можете мне поверить. Вообще тяжело говорить об азах. Между «мыльной оперой» и сериалом — огромная разница. Это не одно и то же. «Мыльная опера» — это знаете что? Вы никогда не задумывались, а почему, собственно, «мыльная»?

— Потому что в действие все время вкрапливается реклама — и мыла в том числе...

— А вот и нет. Вас не смущает, что в опере все наигрывают, руки к небу воздевают и прочее?

— В обычной опере — нет, не смущает. А в «мыльной» смущает, и очень даже. На нервы действует.

— Но это же жанр, мера условности! Вон в опере все поют, и ничего; можно подумать, в реальности люди распевают о своих несчастьях. Так вот, «мыло» и есть вариант телевизионной оперы, только без пения. Все то же — чувства преувеличены, интриги обострены, страсти кипучие, слезы крокодиловы. И жизнь искусственная: все они, если вы заметили, про богатых или, на крайний случай, про бедных, которые в конце концов разбогатели. А так ведь не бывает. Но это определенный стиль, жанр, делать который неимоверно тяжело и который востребован будет везде. У нас пока делать такое по большому счету не научились (наша «Воровка» — первый опыт в таком роде, посмотрим, что из этого выйдет, эфир вот-вот). Правда, то, что у нас в основном делают, — никакая не «мыльная» опера, а просто многосерийные телевизионные фильмы. Никто там не закатывает глаза и не страдает. И реальность обыденная, бедная и приземленная; и «менты» наши сидят в обшарпанных грязных комнатах и матюкнуться могут, и все это никакого отношения не имеет к «мылу». Хм... — «потрясены»! Да кто? Двести миллионов американцев, что ли?

Поймите, надо выйти из поля общепринятых суждений — мол, «мыло» — это плохо, а «высокое» искусство — хорошо. Это бесперспективно. И к ТВ не имеет ни малейшего отношения. А имеет отношение к каким-то очень личным, узким пристрастиям, когда человек говорит — это люблю, а это не люблю. То, что устраивает сто миллионов человек, имеет право на существование. Вот и все.

— Разве сто миллионов — такой уж критерий?

— Но это не для вас делается! Если это сделано по своим законам, по законам сказки — это хорошо! А для вас сделан «Твин Пикс», не сомневаюсь, что вам он нравится...

— Да, конечно. Еще бы!

— Или «Скорая помощь»... Но это уже многосерийный фильм... И потом, это все равно что сказать — а я не люблю сыр «Камамбер», он воняет. Но другие-то любят! Так вот — почему они его любят? Задумайтесь над этим.

— Так я для этого и пришла, чтобы выяснить, почему они его любят. Вы вот что мне скажите — ведь это сравнительно новое явление, сериалы? Раньше ведь этого не было? И прекрасно человечество обходилось без них... И вот вдруг — кошмар какой-то! — сто миллионов помешались на этих сериалах! Как будто в наше время в корне изменились само существо человека и человечество в целом, изменилось само коллективное подсознательное! В сторону сериалов, что ли, оно изменилось?

— Если принять за аксиому, что ТВ играет сегодня в жизни человека значительную роль, то — подумайте сами! — те, кто его придумали, наверно, искали какую-то новую форму коммуникации для всего человечества?

— Предположим...

— ...Искали эти новые формы — новости, аналитические программы, развлекательные. И вот в какой-то момент этот самый сериал — как способ контакта со зрителем, растянутый на годы, — стал таким средством зеркального существования, что ли. Возможностью прожить с кем-то долгие годы. Параллельной реальностью, с какой люди связывают свои надежды. Ведь это знаменитый пример, когда один киновед спросил женщину, которая в восьмой (!) раз пришла на индийский фильм, — что, мол, вас так привлекает в этом кино? И она ответила, что это все о ней. Вот эта абсолютно неправдоподобная сказка! Я думаю, что телевидение просто нащупывает пути к зрителю всеми возможными способами. Существует, конечно, циничная сторона дела: ТВ на это живет. Чем успешнее продукт, тем дороже реклама и, следовательно, тем дороже можно его продать, чтобы потом жить на эти деньги. Но эта сторона, цинично-финансовая, не единственная. Есть множество иных функций — социологических, психотерапевтических... вплоть до воспитательных — элементарных, конечно, изначальных... Я, разумеется, не социолог и не телевизионщик, а киношный человек, который любит снимать, продюсировать, производить кино и прочее. Но мое столкновение с ТВ чему-то и меня научило. Без ТВ никуда не денешься... Причем оно будет развиваться все более и более бурно. Другое дело, что появятся новые жанры, новые возможности, — надо же и дальше поражать, затягивать зрителя. И уровень будет расти...

— В Америке он растет, это точно. Взять хотя бы «Секретные материалы», высокотехнологичный, отлично сработанный сериал...

— Этот сериал изначально сделан для Америки. А как выяснилось, мы сильно отличаемся от американцев. То, что у них становится суперхитами, у нас почему-то проваливается... У них «Секретные материалы» — культовый сериал, у нас же — не совсем, хотя рейтинг тоже высокий. Но вообще-то никто никогда не знает, что станет культовым, а что нет. Запуская проект, никогда не знаешь, что из этого выйдет.

— Вот видите, успех все-таки просчитать нельзя, что бы там ни говорили...

— Можно. Но процентов на 70 — 80. И даже на 90. Зато оставшиеся десять всегда неизвестны. Вон в Америке запускаются в год сотни сериальных проектов, а в эфир реально идут единицы.

— ...Даже «Семнадцать мгновений весны» не был, насколько я знаю, заранее рассчитан на тотальный успех...

— Да это и не сериал вовсе! А многосерийный художественный фильм. Если бы Лиознова могла снять этот фильм полуторачасовым, она бы так и сделала. Это не тот случай, когда пришлось искусственно растягивать. Понимаете? Кайф же настоящих сериалов именно в подробностях, в том, что можно медленно, в деталях рассказывать историю. И режиссер, который приходит его снимать, должен это осознать. И радоваться, что у него есть такая редкостная возможность рассказать подробную историю, а не переживать из-за того, что он хотел бы короче, а ему приходится так нудно и долго работать.

— Вас, как человека, пришедшего из кино, не раздражает в сериалах упрощенная, плоская картинка? Ведь такое изображение воспроизвести дешевле?

— Вы опять смешали две проблемы. Финансы и картинка — это не одно и то же. На телевидении снимают на видео не потому что это дешевле, а потому что на пленке медленнее, такова специфика. Что касается меня лично, то, если честно, сначала смущала, но сейчас операторы научились и на «Бетакаме» снимать почти так же качественно, как на кинопленке. А потом, есть сериалы, которые просто нельзя снимать на пленку, ибо тогда они приобретут незаслуженный вес. Да и зритель в отличие от нас с вами кино от «Бетакама» не отличает.

— Как это? Это что, доказано в ходе медицинских исследований?

— В ходе социологических. «Простой», ненатренированный глаз разницы просто не увидит: зритель за другим наблюдает. Конечно, есть сериалы, которые необходимо снимать на пленку, где качество входит в художественную задачу. Но есть, повторяю, и те, которые даже опасно снимать на пленку. Ибо они должны быть легкими и необязательными. И ТВ-техника, «Бетакам» этот, дает ощущение этой легкости и необязательности. Люди смотрят и не понимают, то ли это фильм, то ли телепередача...

— В таком репортажном духе?

— Ну да! Где нет выспренности большого искусства, которую в данном случае зритель может и отвергнуть, как что-то чужое и иностранное. А вот «Секретные материалы» нельзя снимать на «Бетакаме», ибо дорогое кино со спецэффектами должно нести отпечаток качества, глубины и достоверности. Вот почему это вопрос не только финансовый. Но и финансовый, конечно, ибо на «Бетакаме» гораздо дешевле, а для нас сейчас это существенно. Ибо мы снимаем за очень маленькие деньги — не только по сравнению с Америкой, но и с Европой, по сравнению с Польшей даже! Отчего и возможности ограничены. А деньги — это же не только пленка там и прочее, но еще и скорость.

— Если в одно и то же время идут, предположим, «Крестный отец» Копполы и «Менты». Кто кого?

— В каждом отдельном случае — по-разному. Однако тенденция такова: успешный руский сериал перешибает все. И «Крестного отца» в том числе...

— Это плохо...

— Я не понимаю, что вы имеете в виду? Что значит — «плохо»?

— Сейчас объясню. Плохо потому, что вот так, год за годом, без конца понижая критерии, мы в конце концов своего добьемся.

— Да вы поймите, что люди, которые смотрят сериалы, в большинстве своем вообще ничего другого не смотрят ! С другой стороны, в каком-то смысле вкусы совершенствуются — сегодня то, что люди смотрели три года назад, смотреть вряд ли будут. Три года назад любой русский сериал побивал все рейтинги. Просто потому, что свой, потому что герои говорят по-русски. Сегодня этого уже недостаточно. Сегодня ждут чего-то иного — любимых актеров, качества. Те же, кто любит высокое искусство, они и будут его смотреть, как и раньше смотрели. Просто это разные аудитории. И одно другому не мешает. Но вы знаете, сериалы тоже приучают к культуре смотрения. И хорошего кино в том числе... Именно кино, а не, скажем, «Поля чудес»...

— Это каким же образом? Неужели на сериалах глаз может развиться?

— Да, есть такое понятие — культура проживания историй...

— Где надо хоть какие-то мозги включать по сравнению с телеигрой?

— ...где перед тобой появляются какие-то персонажи, которые разыгрывают для тебя какую-то историю...

— Прямо как в комедии масок — примитивные герои, Арлекино, Пульчинелла, пинающие друг друга к вящему удовольствию простого люда, собравшегося на площади...

— М-да... Вы знаете, мы с вами настолько с разных планет, что мне иногда очень тяжело говорить.

— Для интервью — в самый раз. Появляется нерв беседы.

— В последнее время меня все больше и больше раздражают люди, которые не желают считаться с реальностью. Вот как вы. Живете в реальности и при этом ее не замечаете. А ведь для начала ее надо бы признать. А уж потом сформировать к ней отношение. А уж потом спросить себя — как бы я хотел ее изменить? И в моих ли это силах?.. Я, например, могу изменить ее, сняв несколько хороших фильмов. То, что мы сейчас делаем, — лучше, мне кажется, чем то, что делали до сих пор. Что толку ставить под сомнение сериалы вообще? Их смотрели, смотрят и будут смотреть. А что до качества... Уверяю вас, очень скоро появятся сериалы класса «Семнадцати мгновений» и «Места встречи». И профессионалы придут. Но при этом и «мыло» будет. Появляется поле выбора, вот что! И на аудиторию в сто миллионов, повторяю. Это нормальный, здоровый процесс в стране, которая заново создается. Которая, в частности, помимо всего прочего нуждается в создании новых мифов.

— Так-так! Вот это интересно!

— Нет, ничего навязывать, конечно, не надо. Но подсознательно сериалы могут дать людям ощущение, что герой есть, что жизнь неоднозначна, что что-то все-таки в твоей власти. Что не только серый пейзаж за окном... Я не про утешительность сейчас говорю...

— Я понимаю.

— Вот эта новая русская мифология должна создаваться всем миром, скопом — и кино, и литературой, и телевидением. Да и просто разговорами на кухне. И анекдотами тоже. Так-то.

— Вы считаете, что это в принципе возможно — создание идеологии? Разве она не формируется сама собой, естественным путем?

— Нет. В Америке она создана Голливудом, и это всем известно. Никакой искусственной цели никто себе и не ставит. Это живой процесс, невольный. Да вы поймите, человек, который два года служит в армии, должен же повесить себе на стенку портрет девушки, олицетворяющей сегодня тип русской красавицы! И кто это на сегодняшний день у нас? В Америке-то понятно кто — Бритни Спирс, к примеру. А у нас? И каждому пацану нужно иметь кого-то, кто был бы для него идеалом, — какого-нибудь классного, смешного, сильного чувака. Эту нишу как-то пыталась заполнить попса, но она по определению не может сделать этого до конца. Ибо в кино и на ТВ персонажи реализуются в поступках и в действии. В общем, мифология творится невольно, сама собой. Специально ничего не выйдет.

— Да это и невозможно. Как упорные поиски «положительного героя», время от времени героически предпринимаемые Никитой Сергеевичем Михалковым.

— Невозможно, это правда. Но бессознательно мы идем к этому. И ТВ здесь обладает огромными возможностями.

— И с чем связан успех чекистских сериалов, так?

— Ну, скажем, популярность «Ментов» основана на том, что там герои — люди из толпы, как мы с вами, но у них есть и героизм и прочее. Кроме того, их успех связан с новизной — не забывайте, что до них у нас целых 10 лет ничего не было. Правда, сейчас этого уже недостаточно. Сейчас нужны новый язык, новые герои, новые темы.

— Вы, как человек творческий, не чувствуете себя заложником, вынужденным продюсировать сериалы?

— Да здесь для творчества столько возможностей, что я как раз чувствую себя очень востребованным. Другое дело, что меня тяготит необходимость разбрасываться. Два-три сериала в год — вот так бы работать! Прелесть, конфетка просто! Но так как их 18...

— О боже...

— ...то меня угнетает невозможность объять необъятное. Я ведь каждый раз пытаюсь вникнуть глубоко, а глубоко вникнуть в 18 проектов нельзя. Вот это и угнетает.

— Ну и последнее. Я тут намедни посмотрела британский фильм «Тайм-код», сделанный при помощи ТАКИХ изощренных технологий, — сдохнуть от зависти! Будет ли у нас в ближайшем обозримом будущем что-нибудь подобное, как вы думаете? Лет через 10 хотя бы?

— Да раньше будет! Гораздо раньше! И новые технологии, и эксперименты, новые проекты и прочее. Все будет.

Диляра ТАСБУЛАТОВА