Но не раньше, чем в семь лет
РЕБЕНКА НАДО САЖАТЬ!
Детская акселерация — это миф. Дошкольное образование — всего лишь формулировка в чиновничьих инструкциях. Подготовка к школе сегодня категорически вредна для детского здоровья — 87% нынешних первоклашек серьезно больны
Я ДАВЕЧА ПОНЯЛА, КАК СИЛЬНО ОТСТАЛА ОТ ЖИЗНИ.
Дочурке моей Софьюшке стукнуло шесть лет, и я решила заблаговременно заняться устройством ее светлого будущего, а именно поисками достойного учебного заведения. Школ в Москве, что клопов в дешевой провинциальной гостинице, все не обзвонишь. Но мне повезло. Причем не однажды.
Везение первое. Чисто случайно я обнаружила в Интернете номер телефона психологической консультации, всего за сто рублей делающей выборку из своей базы данных по вашим параметрам и в итоге подыскивающей ту самую единственную и неповторимую, вашу школу. Психоконсультантам я честно призналась, что готова платить за обучение чада разумные деньги, но, как выяснилось, школ для родителей со средним достатком в Москве нет. Либо иди в бесплатную в соседнем дворе, либо в частную — от $ 500 в месяц.
Везение второе. Детсадовская воспитательница, девушка не равнодушная к судьбам своих выпускников, узнав о моем горе, посвятила меня в состояние рынка школьных услуг. Этот ликбез поверг меня в ужас неменьший, чем окончание строительства коммунизма — его строителей. Но все-таки мы с воспитательницей из предоставленного психологическими консультантами списка смогли выделить одну, зато хорошую школу: с двумя специализациями, двумя языками, гимназическими классами — и все это почти задаром.
Везение третье. Наш разговор с воспитательницей невольно подслушала мама одного из дочкиных соучеников, преподающая, вообразите, в этой самой школе иностранный язык. Прекрасная школа, заверила она, однако, чтобы туда попасть, нужно пройти нехилый конкурсный отбор. Причем преимущество отдается детям, окончившим предгимназию (многие в ней уже отучились два года), — это сегодня обычное дело.
Везение четвертое. Стыдно признаться, но эта мама, то ли проникшись ко мне сочувствием, то ли превратно истолковав наши отношения с воспитательницей (в смысле, решив, что мы близкие подруги), ходатайствовала за меня, то есть Софьюшку, перед директором своей прекрасной школы.
Так нам с дочкой повезло попасть в предгимназию.
Тут я и поняла, насколько отстала от жизни, — мягко говоря, безнадежно. Я бы еще смирилась с тем, что господа предгимназисты, многим из которых нет и шести, делают в классе доклады о прочитанном и постигают основы логики. Я бы смолчала в тряпочку, если бы процесс грызни гранита науки молочными зубами заканчивался на геометрии и чистописании — младая поросль пишет упражнения по русскому каллиграфическим почерком (правда, в прописях). Но когда я заглянула в Софьюшкину тетрадь по математике, схватилась обеими руками за «крышу»:
7+X-1 = X+4+2
Как вам это понравится? И ведь это было только начало.
Не успело дитя запомнить учителей по именам, подошло время тестирования. Для отставших от жизни, вроде меня: тестирование — противозаконное мероприятие, проводимое во всех приличных (или считающих себя таковыми) школах в юном месяце апреле. Детей проверяют похуже чем на вшивость — на готовность к школе. Вот раньше более чем достаточным аргументом в пользу готовности к школе считалось достижение ребенком семи лет — какие еще нужны аргументы... Что же произошло с нынешними детишками? А еще говорят, акселерация!
За неделю до тестирования прошло родительское собрание. Директриса школы в своей вступительной речи сделала упор на обязательном и абсолютном здоровье претендентов и попросила не настраивать детей на победу — а то, говорит, потом приводят ко мне бьющегося в истерике ребенка: «Смотрите, что вы наделали!» Одна из будущих классных дам огласила цифры конкурса: в класс по системе «1-- 3» (начальная трехлетняя школа) — 90 человек, по системе «1-- 4» (начальная четырехлетняя) — более шестидесяти.
Веря, что яблочко от яблони далеко не падает, я, наивная, записала чадо на тестирование по системе «1-- 3». Как тут все на меня набросились! Мама-педагог сказала, что девочка — не мальчик, будущий защитник Отечества, спешить Соне поступать в вуз до призыва в армию ни к чему. Детсадовская воспитательница на пальцах прикинула шансы: 90 человек на 20 мест, из которых три забито особо отличившимися в предгимназии, а четыре — железно спонсорские. Коллега на работе мрачно заметил, что предпочел, чтобы я писала заметки, а не решала уравнения с иксами. Глава семейства как последняя инстанция весь вечер массировал голову, ночь не спал, а наутро велел переписать ребенка в другой класс.
Я восприняла это как личное оскорбление, но ослушаться не посмела.
После выполнения письменных заданий мы заняли более чем почетное шестое место и настроились на триумф. Наивные! Жить нам осталось всего неделю. Главное в тестировании — совсем не красивые прописи и правильно решенные задачки, а собеседование. Не могу сказать, что не готовились к нему. Зубрили географические названия и имена писателей. Тетечка, специализирующаяся на подготовке нормальных детей к поступлению в нерядовые школы, отдрессировала дочку на все сто. Тетечка поведала нам, что при тестировании психологи часто задают вопрос: «А скажи-ка, Васенька, в какую школу ты хотел бы ходить — в ту, где больше играют, или в ту, в которой больше учатся?» Или: «Не хочешь ли ты, Машенька, приносить с собой в школу игрушки?» Дочка знала, как реагировать на подобные провокации, и шла на свою маленькую голгофу с четкой установкой: там будут выяснять не то, что ты знаешь, а то, чего ты не знаешь.
Мы недооценили коварство наших мучителей. Назначать собеседование с детьми на 14.30, скажем так, не совсем педагогически грамотно. Любой опоссум знает, что во второй половине дня ребенок соображает хуже него, то есть опоссума. Поэтому в школьном расписании математика и химия стоят первыми уроками, а последними — физкультура и труд. И когда мы наконец дождались своей очереди, Софьюшка не помнила, как меня зовут.
Первым делом будущие дочкины учителя попросили ее посчитать на слух буквы в словах, пересказать последнюю прочитанную книжку и описать характеры ее героев. Потом девочке пришлось доказать (естественно, вербально), что она не мальчик. Потом ей стали задавать задачи, последняя из которых меня просто убила: «На катке катаются три девочки и пять мальчиков. Когда они станут в пары, сколько будет пар?» Я, само собой, подумала, что четыре. К моему ужасу, дочка сказала: «Три». Во мне все оборвалось, но тетечки заулыбались: «Умница! Правильно!» Задачка оказалась феминистическая: два мальчика приговорены кататься поодиночке.
Сил на психолога уже не осталось. У меня. Что касается дочери — Софья как орехи разгрызла все логические задачи, воспроизвела рассказ из тридцати слов, заявила, что терпеть не может игрушек, мечтая сидеть на уроках от рассвета до заката.
На вопрос: «Какие уроки тебе понравились больше всего?» — был дан ответ: «Логика». Покинув кабинет, чадо с гордостью заявило: «Я знаю эту тетю. Она не психолог, она у нас логику вела...»
Отлично, доченька! Врать мы уже научились!
Наталья ФЕДОСОВА
|