ЗАКЛЯТЫЕ ДРУЗЬЯ

Многие теперь могут похвастать, что видели живых китайских шпионов, свободно и косяками разгуливающих по улицам Комсомольска-на-Амуре

ЗАКЛЯТЫЕ ДРУЗЬЯ

Самой волнующей державой нашего детства был Китай.

Отношение к нему было сложное, двойственное, если не тройственное. С одной стороны — все ясно: огромный, страшный... угроза номер один, столь прямая и явная, что даже Солженицын, дальновидец и прозорливец, полагал его единственной силой, от которой может пасть Советский Союз. А какие жуткие были фильмы, вроде «Маоизм — трагедия Китая»! Не было у русских своей полноценной хроники времен культа личности, однако просмотр китайских документальных кадров времен культурной революции вполне восполнял этот пробел. Толпы ученых и студентов, сосланных в грязные, непролазные деревни на принудработы; пропагандистские фильмы о сметливых школьниках, разоблачающих учительницу-интеллигентку; панегирики Мао... Как они не боялись все это показывать, ведь аналогии напрашивались! Разве что ясно было: в наших, даже самых озверелых, дремало на дне что-то человеческое. Хоть трусость, хоть лень — но слабина. В этих же, разбивающих кулаками кирпичи и размахивающих партбилетами на съездах при виде Великого кормчего, — слабина не просматривалась, не прощупывалась. И ясно было: они не остановятся ни перед чем. Стоит только ему протянуть руку с грозным указательным пальцем. А вот он и сам, самодовольно улыбающийся, провозглашающий: «Нам нужна вся земля, а до солнца добираться пока рановато».

И на том тебе спасибо, всемилостивейший.

Но другой нюанс, не менее важный, связывался, верно, с исконнейшим русским свойством: избыток страха очень легко у нас переходит в избыток смеха, в спасительный цинизм. Автотерапия, если угодно. Про Мао и его верный народ рассказывали даже больше анекдотов, чем про Брежнева. «Сегодня состоялся запуск первого искусственного спутника Земли китайского производства. В запуске принимало участие практически все население Китая: двести миллионов держали рогатку, восемьсот натягивали резинку». Это был, пожалуй, единственный способ преодолеть ужас перед великим азиатским соседом, на фоне которого даже Америка казалась свойской и дружелюбной.

А третим аспектом, сводившим воедино смех и страх, как и в случае с Отечеством, было именно глубокое сознание нашего кровного родства или во всяком случае сходства. Такого сходства, которое превращало нас либо в друзей не разлей вода, либо в столь же заклятых врагов. Да и кто не пел в детстве на мотив Городницкого (не сам ли он и переделал, кстати?): «Над Китаем небо сине, меж трибун вожди косые... Хоть похоже на Россию, только все же не Россия». Но похоже ужасно. И потому — «Сталин и Мао слушают нас». Хотя империя Мао оказалась подолговечнее, ибо опиралась на более глубокие и фундаментальные черты народного сознания. Архаичная, чрезвычайно косная империя, из феодализма прыгнувшая в коммунизм, — все это уж очень наше, невзирая на куда меньшую дисциплинированность и куда большее разгвоздяйство нашего веселого и неуправляемого народа.

Сегодня мы с Китаем опять обречены на сотрудничество. Таков ход вещей, ничего не поделаешь — только вместе можем мы противостоять Западу. Некоторые, впрочем, полагают, что можно и не противостоять... Но не получается. Мир соскучился по бинарности, по двуполярности, и вряд ли все глобалисты планеты в состоянии что-нибудь с этим сделать. Спарринга и прессинга хочется всем — вот почему Путин и Буш так хорошо понимают друг друга. И Цзян Цзэминь понимает их обоих.

Поэтому Китай, ставший одной из влиятельнейших сил в современном мире, очень бы не прочь объединиться с Россией и в таком союзе (кто будет главный — разберемся потом) показать Америке, кто тут главный. Только вот в чем странность: дружба с Китаем, к которой все идет семимильными шагами (вон и договор подписали), выглядит... куда более опасной для России, нежели вражда. Китай-друг поглотит и обезволит нас быстрее, чем Китай-враг, который в грозные семидесятые так и не решился по-настоящему нас ущемить. Дружба с таким похожим, но куда более пассионарным соседом грозит нам куда более серьезными неприятностями, чем самая упорная конфронтация.

Подтверждается это и историей нашей взаимной любви-ненависти. С чего и начнем.

1. КИТАЙСКАЯ ГРАМОТА

Россия и Китай впервые встретились в начале XVII века, когда русские казаки-землепроходцы устремились на восток, к Тихому океану. В 1618 г. томский казак Иван Петелин прибыл в Пекин с первым русским посольством. Прожив в китайской столице два месяца, он получил от властей грамоту к русскому царю, но в Москве ее никто не смог прочитать. В общем, в таком примерно русле все оно и шло дальше...

Следующее посольство 1654 г. во главе с дворянским сыном Федором Байковым вернулось ни с чем из-за неуступчивости посла — он отказался девять раз поклониться императору до земли, как требовал протокол. В 1675 г. в путь отправилось новое посольство во главе с греком Николаем Спафарием. К тому времени в Пекин проникли иезуиты, которые вызвались быть переводчиками русского посла и сделали все, чтобы помешать сближению Китая и России. В итоге посольство провалилось, и впечатления Спафария о китайцах были самые отрицательные: «В торгу таких лукавых людей на всем свете нет, и нигде не найдешь таких воров: если не поберечься, то и пуговицы у платья обрежут». Наши современники, побывавшие в Пекине, с удовлетворением замечают, что квалификация воров не утрачена и поныне.

Вскоре китайские власти попытались силой вытеснить русских с берегов Амура. После вялых военных действий российские и китайские представители съехались в Нерчинске и в 1689 г. подписали первый договор о границах и торговых отношениях. По нему Россия уступала Китаю Приамурье и Приморье, зато император разрешил свободную торговлю между двумя странами через город Кяхту. В Москву, а оттуда в Европу рекой потекли восточные диковины: чай, шелк и фарфор. За это китайцы получали русские меха и европейские промышленные изделия, причем официально все это именовалось «дарами от северных варваров». В Пекине обосновалась русская духовная миссия, сотрудники которой должны были обращать китайцев в православие. Однако обращение шло плохо, монахи голодали и тайком продавали церковную утварь.

В 1807 г. главой миссии был назначен энергичный архимандрит Иакинф Бичурин. Прожив в Пекине четырнадцать лет, он досконально изучил язык и обычаи китайцев, написал множество книг и впервые познакомил Европу с китайскими историческими трудами. За всеми этими делами он совсем забыл о пропаганде христианства и был по доносу сослан на Валаам, где в подземной темнице его едва не заели вши. Благодаря заступничеству влиятельных лиц Бичурина вернули в Петербург и назначили экспертом МИДа по Китаю. Среди друзей монаха был Пушкин, который даже собирался вместе с ним в Китай, написал и соответствующее прошение, но выпущен не был. Отец Иакинф умер в 1853 г., на его могиле в Александро-Невской лавре и сейчас можно увидеть надпись иероглифами: «Постоянно и прилежно работал над увековечившими его славу трудами».

Тем временем Китай клонился к упадку. Европейские державы силой оружия вымогали у него уступки, планировали раздел и колонизацию страны. Россия не собиралась оставаться в стороне и в 1858 г. навязала Китаю Айгунский договор, по которому ей доставались Приамурье и Приморье. В конце XIX века царские власти нацелились на Маньчжурию. Газеты уже называли эту область Желтороссией, а министр Витте видел в ней плацдарм для утверждения России в Азии. В 1896 г. в Москву прибыл китайский посланник Ли Хунчжан. Явным результатом его визита стал «чайный дом» на Мясницкой, а тайным — соглашение с Россией о союзе против Японии. Русские получили право на постройку Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) и фактически на полную колонизацию Маньчжурии. В 1900 г. российские войска приняли участие в подавлении восстания ихэтуаней, направленного против иностранцев. Однако Желтороссия так и не была создана после поражения в войне с Японией, от планов русской колонизации Китая пришлось отказаться.

В 1911 г. Цинская династия была свергнута, и Китай надолго распался на отдельные провинции. После захвата красными Дальнего Востока в Маньчжурии обосновались сотни тысяч русских эмигрантов. Чтобы отодвинуть от своих границ эту угрозу, власти СССР сделали ставку на китайских коммунистов, снабжая их оружием и советниками. Советские эмиссары помогли президенту Сунь Ятсену создать современную армию и спланировали поход на север для объединения страны. Однако в начале похода Сунь умер, а его преемник Чан Кайши устроил резню коммунистов, не пощадив и их московских наставников. Отношения двух стран оказались надолго испорченными. В 1929 г. китайские войска захватили КВЖД, но Красная армия быстро отбила дорогу.

Только после начала войны с Японией в 1937 г. Чан Кайши помирился с Советским Союзом и запросил у него помощи. В Китай были направлены пять тысяч советских летчиков, танкистов, инструкторов. Ими командовал будущий предатель Власов, получивший высшую китайскую награду орден Золотого дракона. В 1942 г. Москва прекратила помощь Чану, предпочтя ему коммунистов Мао Цзэдуна. Когда в августе 1945 г. советские войска освободили Маньчжурию, они создали там коммунистическую армию, вооруженную трофейным японским оружием. Благодаря этому коммунисты смогли разбить гоминьдановцев и захватить власть.

Сразу после этого Мао отправился в Москву и в феврале 1950 г. подписал там договор о «дружбе, союзе и взаимной помощи». По нему Китай получал льготный кредит в 300 миллионов долларов на закупку у СССР техники и оборудования. В страну были направлены тысячи советских специалистов, в том числе военных. СССР безвозмездно вернул Китаю КВЖД и военную базу в Порт-Артуре. Советские люди распевали песню «Русский с китайцем братья навек» и с удовольствием покупали китайские термосы и полотенца. Все авторы этих строк пользуются ими и поныне, тогда китайское качество было не чета нынешнему...

Однако вскоре между друзьями пробежала черная кошка. В Пекине были недовольны разоблачением Сталина и чересчур властным тоном советских «друзей», в Москве — строптивостью китайцев и их резкими движениями в политике и экономике. Первые разногласия появились в 1959 г., а два года спустя советские специалисты были отозваны из Китая. Вскоре китайцы предъявили претензии на немалую часть советской территории — весь Дальний Восток и половину Казахстана. Это кончилось военными столкновениями в марте 1969 г. на острове Даманский и в августе в Казахстане.

К 70-м годам от былой «великой дружбы» ничего не осталось. Отношения между двумя государствами были сведены к минимуму. Они не улучшились даже после смерти Мао, когда новое руководство во главе с Дэн Сяопином начало реформы и открыло границы для иностранного капитала. В 1979 г., когда Китай напал на Вьетнам, советские руководители прямо пригрозили ему ядерным ударом и вынудили отступить. Только после прихода к власти Горбачева началось потепление отношений. Хотя визит советского лидера в Пекин в мае 1989 г. оказался свернут из-за студенческих волнений на площади Тяньаньмэнь, удалось договориться о разрешении пограничных споров и возобновлении широкой торговли.

Первый российский президент тоже поторопился наладить отношения с восточным соседом, который становился все более мощным. В декабре 1992 г. во время визита Ельцина в Китай была подписана Декларация об основах отношений России и Китая. Завязалась дружба Ельцина с председателем КНР Цзян Цзэминем, после чего встречи двух лидеров происходили чуть ли не ежегодно. Тем временем дешевые китайские товары заполонили российский рынок, а в городах Дальнего Востока оседало все больше китайцев. Сегодня их там от 100 до 300 тысяч, и край вполне может в перспективе оказаться китайским, если учесть, что его населяют всего 6 миллионов человек, а в приграничных китайских провинциях живут в тесноте более 400 миллионов. Впрочем, китайцев немало и в Москве — около 30 тысяч, хотя некоторые называют цифры до 350 тысяч.

Среди российской элиты нет единства в отношении к Китаю. Одни, особенно пограничные губернаторы, боятся его экспансии, другие собираются дружить с ним против НАТО. За время своего недолгого премьерства Евгений Примаков успел высказать идею создания оси Москва — Дели — Пекин. В 1996 г. Россия, Китай и страны Средней Азии создали «шанхайскую пятерку», которая с тех пор ежегодно собирается и принимает все новые совместные проекты.

Да и Ельцин только что провел там отпуск. Говорят, прекрасно отдохнул...

2. ХАБАРОВСК ЗОВУТ БОЛИ

Россия и Китай уже выступали рука об руку при решении собственных внешнеполитических задач, когда на Шанхайском саммите любезное Отечество добилось поддержки своих действий на Северном Кавказе, а КНР получила подтверждение контактов уйгурских сепаратистов из Синьцзяна с чеченскими боевиками. Единую позицию государства занимают и по вопросу расширения НАТО, и по одинаково острой проблеме целостности: у России — проблема чеченская, у Китая — тибетская и синьцзянская.

Товарооборот между Россией и Китаем сегодня составляет 8 млрд. долларов в год, не так уж много по сравнению с товарооборотом Китая и США (60 млрд.). Но ведь цифра эта ничего не говорит о реальном товарообороте, который, как считают специалисты, развивается куда более успешно. И проигрывает от этого прежде всего именно экономика России. Торгуем-то на границе не МЫ с китайцами, а ОНИ с нами, то есть торгово-экономическая связь развивается фактически в одну сторону и вовсе не в нашу пользу. Первым об этом в 1994 году заговорил еще Станислав Говорухин в редкостно одиозной, однако кое в чем вполне провидческой картине «Великая криминальная революция»: китайцы используют гибельное положение Дальнего Востока. Следствием этого может стать уже не военный захват, а куда более реальная, неофициальная, чисто экономическая аннексия территории.

Как с этим бороться? Возможности России связаны прежде всего с реализацией больших энергопроектов (нефтепроводы, газопроводы, поставка электричества из Сибири в Китай и Южную Корею), продажа оборудования для ГЭС. Может Россия и использовать китайскую рабочую силу, чрезвычайно дешевую (а если кто видел, как работают китайцы — вот хоть на недавнем строительстве новых зданий китайского посольства в Москве, — тому других аргументов не надо, мигранты из СНГ отдыхают). Правда, тут подстерегают свои опасности — эта прекрасная китайская рабсила имеет тенденцию оседать в России, вступать в браки и таким образом опять-таки расширять свое жизненное пространство... не говоря уже о сотрудничестве российской и китайской организованной преступности. Потрясающий материал опубликовал давеча в одной ура-патриотической газете отчаявшийся бизнесмен. То есть материал был проникнут искренним восхищением перед великим восточным соседом, и еще бы не восхищаться! Автор создал какое-то совместное российско-китайское предприятие, пельмени, что ли, они лепили. Сначала на предприятие с потрясающим единством напал российско-китайский рэкет, а потом — такая же совместная, с дивной легкостью объединившаяся российско-китайская бюрократия. Которая в довершение всего объединилась с рэкетом и удавила-таки российско-китайское предприятие, продемонстрировав тем самым модель будущего мирового правительства. Его-то России и Китаю будет чрезвычайно легко создать — с американской или сицилийской мафией наши так легко явно не договорились бы, даром что рыбак рыбака видит издалека...

Китайская угроза выглядит тем более явной, что у мощного в прошлом оборонного комплекса Дальнего Востока отсутствуют гарантированные оборонные заказы, так же как и централизованные инвестиционные программы, подкрепленные реальными средствами. Большая часть китайцев считает Дальний Восток исконно своей территорией. Правда, четко сформулированной и оформленной концепции дальневосточной политики у китайцев нет. Но МИД России давно уже озаботился тем, что в ряде географических карт, выпускаемых в Китае, допущены всякого рода «неточности» и топонимические «вольности». Ну, например: вместо исконно русского «Хабалофусыкэ» на китайской карте можно увидеть чисто китайское название нынешнего Хабаровска — Боли, а вместо «Фуладивосытокэ» — Хайшэньвай. Куда как интересна в этом отношении и статья профессора Хуа Шэнчжао — между прочим, заместителя заведующего отделом Европы Шанхайского института международных отношений. Его слова проливают свет на то, что думают китайцы относительно принадлежности пограничных территорий: «Несмотря на отсутствие публичных заявлений, в Китае всегда считали, что исторически большая часть территории Дальнего Востока принадлежит КНР. В соответствии с нашими взглядами, царская Россия несправедливо захватила эти территории, используя вооруженное насилие. Поэтому в душе китайцы не отказались от претензий на эту территорию...» Кстати, автор статьи принадлежит к шанхайскому научному сообществу, а оно традиционно выражает точку зрения того крыла, которое возглавляет нынешний председатель КНР Цзян Цзэминь.

А вот что думает Александр Шаравин, директор Института политического и военного анализа: «Экономика Китая остается во многом социалистической, то есть экстенсивной и высокозатратной, требующей для дальнейшего развития все больше и больше ресурсов. Тогда как природные ресурсы КНР довольно ограниченны. При этом запасы полезных ископаемых Дальнего Востока и Сибири почти неисчерпаемы. Теория расширения «жизненного пространства», как показала история, популярна практически у всех тоталитарных режимов. К этому надо добавить, что жестко проводимая демографическая политика КНР в целом губительна для нации и не сможет соблюдаться долго».

А когда не сможет?

Тогда — привет...

Прежде всего Москве придется определяться с Дальним Востоком. Вариантов тут два: либо отпустить его на свободу, предоставив ему все возможности для самостоятельного развития, либо, наоборот, ввести там чуть ли не прямое правление центра, чтобы не допустить появления новой Дальневосточной республики. Пока Путин явно склоняется ко второму варианту, но тут одного желания мало — если мы не хотим, чтобы Дальний Восток стал сначала независимым, а потом китайским, надо полностью перестроить экономику этого чуть ли не самого богатого и самого проблемного региона России. Полный крах жилищно-коммунальной системы... массовая безработица... Нет, не выйдет на Дальнем Востоке экономического чуда, даже если случится чудо политическое и Сергей Дарькин вложит в край все свои сбережения. Как ни печально это звучит — без Китая региона не поднять. Тем более что у России пока и внятного плана для Дальнего Востока нет, а вот китайцы уже включились в «осуществление несуществующего плана»: уже сейчас они умело и ненавязчиво латают некоторые дыры в сфере услуг, торговле, общественном питании, сельском хозяйстве... Во многих районах Приморья, Хабаровского края, Амурской и Иркутской областей китайцы становятся неотъемлемой частью местного пейзажа. Не говоря уже о том, что весь восток России ходит в китайских пуховиках, питается китайской тушенкой «Великая стена» и китайскими же супами в стаканчиках, а многие успешно создают семьи все с теми же китайцами, нетребовательными и работящими... Можно, конечно, понадеяться, что мы и их успешно споим. Но они пьют неохотно, главным образом пиво. Что до территориальных споров, то, как показала практика, тактичное замалчивание проблемы лишь оттягивает нелегкое, но неизбежное решение о переделе границ.

Но куда грознее всех этих экономических опасностей может оказаться для мира политический союз России и Китая. Задавшись общей целью, эти веселые друзья запросто могут уничтожить любого соперника, нарушив тем самым политическое равновесие в мире. Впрочем, даже не военный и не агрессивный, а закрытый и двусторонний союз этих стран многие аналитики считают опасным для мирового равновесия.

Вариантов развития тут тоже два: либо Россия заключает договор о стратегическом и военном партнерстве с КНР, либо пока воздерживается. Первый вариант наиболее вероятен, особенно ежели внимательно да между строк почитать новую концепцию внешней политики России. Главной внешнеполитической задачей любезного Отечества является что? Это у нас скоро все солдаты на политзанятиях вызубрят: противодействие созданию однополярного мира. Читай: такого мира, пупом которого будут США. В одиночку Россия с этим сегодня не справится. Мозги-то у нас есть, технологий и опыта хватает — нам бы густонаселенного, работящего и пассионарного союзничка! Даже самые либеральные российские политики предупреждают, что внешняя политика РФ будет переориентирована на Восток, если Запад не продемонстрирует понимания интересов Москвы при расширении НАТО, комментирует «Голос Америки». Пока он его не демонстрирует, прямо скажем...

Но тут напрашивается другой вопрос: да чем сегодня США так уж угрожают России? Даже пресловутая ПРО, к строительству которой США еще и не приступили, усилиями некоторых наших политиков превращена почти в национальную российскую трагедию. Опасность-то для России исходит вовсе не с Запада, которому со своими бы кризисами разобраться... Как пишет все тот же Шаравин, именно КНР стала (наряду с США) основным победителем в «холодной войне». Америка победила напрямую, сломав СССР и идеологически и экономически. Китай же, в соответствии со своей любимой тактикой, наблюдал за схваткой двух тигров с вершины холма. «Чтобы теперь спуститься и занять место одного из них», — полагает Шаравин, и полагает, судя по всему, правильно.

Наша политическая и военная элита по инерции все еще продолжает ждать опасности со стороны США. И готовится ее отражать... Однако в действительности для конфликта России с Китаем гораздо больше причин и поводов: тут тебе и географические, и экономические, и политические, и исторические, и демографические, last but not least... Америка, кажется, на наши территории не претендует, и населению там не тесно. И ситуация — что в Америке, что в Европе — куда благоприятнее, нежели в бурливой Центральной Азии, где нарастающие исподволь этнические, клановые и религиозные противоречия могут уже в ближайшее время выйти на поверхность и взорваться та-а-ак...

Кстати, в 50-х годах у СССР и КНР уже был общий враг — они тогда дружили «против американского империализма и японского милитаризма». Но тогдашняя Россия была не чета нынешней — в сегодняшнем союзе с Китаем она в лидерах ходить уже не будет. «Дружить против» — это теперь не наш вариант: мигом окажемся в вечно вторых. Причем оттеснять Россию на второй план Китай будет куда радикальнее и решительнее, чем Америка. У нее-то хоть принципы есть... У Китая они, конечно, тоже есть — все то же расширение жизненного пространства.

Есть и другой вариант: Россия, испугавшись ссоры с США и Западом, откажется от военно-стратегического договора с Китаем. Но и тут все не безоблачно: Китай, не связанный никаким военным соглашением, может в любую минуту начать расширять пресловутое «жизненное пространство». А ведь в Поднебесной формируется молодая политическая элита, жестко технократическая, не отягощенная воспоминаниями и эмоциями, и для нее былая дружба «великих соседей» — пустой звук. И в этом военном противостоянии у России (судя по чеченской ситуации, в частности) шансов нет. Невзирая на свою пресловутую военно-техническую отсталость, которой мы привычно утешаемся, Китай способен мобилизовать армию, превосходящую по численности все население России. А технологическое превосходство мы сокращаем сами путем постоянных поставок в КНР новейшего военного оборудования.

3. ЛЮБИМЫЙ ГОРОД, СИНИЙ ДЫМ КИТАЯ...

Самая печальная и опасная страница во всем российско-китайском сотрудничестве — военная. Китайцев живо интересуют наши военные технологии — авиационные, ядерные, ракетные, судостроительные, космические. Сегодня сотрудничество осуществляется по линии поставок в КНР боевой авиатехники и военных судов. И уж воздушную мощь Китая мы подкрепили основательно. Еще в 1992 году КНААПО (Комсомольск-на-Амуре) и Иркутский авиазаводы поставили в КНР 24 «Су-27» (приняты на вооружение 9-го истребительного авиаполка 3-й воздушной дивизии ВВС Народно-освободительной армии Китая). В 1996-м китайские «братья навек» получили еще 22 аналогичные машины. В том же году заключен контракт, согласно которому китайцы могут произвести на своем заводе в Шэньяне 200 «Су-27» (хотя кто там будет считать, сколько они их там на самом деле соберут!), получивших наименование J-11. Дополнительную партию «спарок» «Су-27УБК», не менее 20, сейчас вовсю штампуют иркутяне. А по контракту 1999-го КНААПО должен построить для Китая еще не менее 50 двухместных, уже многоцелевых истребителей «Су-30МКК» (новейшая модификация «Су-27»). Так что ВВС нашего дальневосточного соседа будут иметь на своем вооружении более трех сотен подобных игрушек — это официально. Впрочем, статистика тут приблизительная: реальные цифры поставок не афишируются. Наши источники в МО подтвердили, что КНР уже сейчас имеет более сотни таких машин нашего производства, хотя публично пока признана поставка 46.

А теперь вот такая небольшая справка: на вооружении российских ВВС сейчас числится 340 «Су-27» и «Су-27УБ», а «Су-30» — всего пять. Но все без исключения эти машины выпущены много-много лет назад: не старье, но и не свежак. А вот китайские ВВС оперируют «сушками» совсем свеженькими. И, заметим, на нашем Дальнем Востоке дислоцирован один-единственный авиаполк, оснащенный «Су-27» (примерно 40 самолетов), — на аэродроме Дземги, Комсомольск-на-Амуре.

В переводе на нормальный язык это означает: уже сейчас Китай имеет близ наших границ самолетов такого класса в два-три раза больше, чем мы.

Радеющие за еще более тесное сотрудничество с Пекином стратеги Кремля и Арбатской площади стыдливо умалчивают: для чего, собственно, красным китайцам нужно столь стремительно и основательно наращивать свою мощь в такие сжатые сроки? С кем воевать собрались, «друзья»? Наши справочники, называя некоторые места дислокации китайских «Су», намекают, что в функции вероятного противника выступает Тайвань. Источники же западные на сей счет более откровенны: с российской помощью Пекин получает ход к недоступной сейчас ему современной авиатехнологии. Тайваньская проблема таким способом может быть решена очень быстро, а там можно подумать и о присоединении Северной Маньчжурии. Это, если кто не знает, китайское наименование Дальнего Востока... Просто их агитпроп пока эту тему не раскручивает: куда спешить, если сибирско-дальневосточное яблочко и так само к тебе катится? Да и зачем тратить бумагу, убеждая обитателей Поднебесной, которые и так никогда не сомневались, что это их земля?

Сейчас китайцам хотят впарить едва ли не новейшую нашу авиаразработку — многоцелевой истребитель «Су-35». Откроем рекламный проспект: «При оптимальном и высокоэффективном сочетании ракет малой и средней дальности, мощной встроенной пушке истребитель «Су-35» без дозаправки в воздухе может успешно выполнять задачу завоевания превосходства в воздухе над площадью, включающей, например, Южно-Китайское, Желтое и Восточно-Китайское моря, а также над значительной площадью континентальной части... «Су-35» обеспечивает... эффективный контроль за пространством от Татарского до Тайваньского пролива». Такой вот спецпроект для китайских ВВС!

Только вот незадача: если верить картам, Татарский пролив вроде как совсем не КНР принадлежит. Пока, по крайней мере. «Су-35» открывает перед любой страной много скрытых возможностей... «Су-35» по своим потенциальным возможностям обладает всеми необходимыми качествами для завоевания превосходства над любым потенциальным противником в ХХI веке». В том числе над таким, как наши ВВС, оснащенные каким угодно старьем, но уж точно не «Су-35»!

Во время поездки на Дальний Восток осенью прошлого года один из нас побеседовал с довольно известным генералом морской авиации, чье имя мы раскрывать не будем. Но это опытный морской ас, спец по корабельным вариантам «Су-27». Сейчас генерал как раз занимается лоббированием идеи усиления сотрудничества с КНР. Каково же было наше изумление, когда после официального банкета авиатор, прекрасно зная, что говорит с журналистом, зло бросил:

— С китайцами нельзя торговать военной техникой. Они наши враги...

— В смысле?

— Да, сейчас я вынужден «дружить» с ними, поскольку китайские деньги — единственное, на чем еще держатся наши авиазаводы и КБ. Однако как военный, неплохо знакомый с закрытой, в том числе и разведывательной, информацией, знаю, что это — враги. И рано или поздно, но мы будем воевать друг с другом. Так зачем же мы своими руками создаем им ту военную мощь, которая завтра будет молотить нас?!

— Но ваши коллеги так не считают.

— Эти... — генерал пренебрежительно махнул рукой в сторону заводчан. — А что они вообще знают о соседе? Что они знают о его военной доктрине, о долгосрочных планах, о масштабности китайского шпионажа?

— Но те же заводчане твердо уверены, что в торговле оружием нет ничего плохого: не продадим мы его китайцам, продадут другие, например французы или американцы.

— Чушь! В том-то и дело, что не продадут. Где вы слышали о том, что Франция готова продать КНР современную авионику или новейшие «миражи», которых и в своих ВВС еще нет? Или вы слышали, что США готовы продать — нет, не «стеллсы», не F-111, а формально устаревшие F-14, F-15, F-16 и F-18?! И не продадут никогда, даже и с устаревшей авионикой. Израиль? Но китайские танки вряд ли когда дойдут до Тель-Авива, равно как и до Парижа. На Потомаке китайских танкистов тоже вряд ли увидят, а вот до Москвы китайским танкам добираться куда как проще, а уж до Урала... Будь моя воля, я бы им ни одного винтика не поставил: китайцы всегда были и в обозримом будущем останутся нашими вероятнейшими противниками. Они и сами добывают наши новейшие разработки: воруют, покупают через третьих лиц и подставные фирмы. Они так стремительно развиваются, что лет через десять вполне могут выйти на тот научно-технический уровень, когда, опираясь на наши разработки, создадут нечто превосходящее. Один раз мы уже круто прокололись, когда передали им ядерные технологии. Без той нашей помощи Китай вряд ли пришел бы к созданию ядерного оружия раньше чем в середине 1970-х.

Правда, самого нового китайцам пока не отдают. Но они и сами не дремлют. Вот что рассказал один дальневосточный чекист:

— Они тут не первый год рыщут. Предлагают солдатам и офицерам выламывать блоки из самолетов, хорошие деньги предлагают, очень хорошие. Потом разбирают и смотрят, чем новые отличаются от старых. Мы их постоянно на этом ловим...

— Прямо тут разбирают и смотрят?

— Нет, вывозят в Китай.

— Выходит, плохо ловим?

— Ловим, да не все же попадаются...

— Пойманных судят?

Этот вопрос остался без ответа. Но молчание красноречиво свидетельствовало: китайским шпионам тут живется не просто хорошо, а даже очень.

Вы можете себе представить, например, чтобы китайский разведчик среди бела дня (или даже во мраке ночи) подкатил к морпеху, стерегущему авиабазу в Калифорнии, и вопросил бы: «Мужик, а мужик! Будь добр, выломай-ка мне пару блочков во-он из того F-15. Хорошо заплачу, на бутылку хватит, а то и на видак...» Да там такое поднимется, туши лампаду! А у нас одно: «Тс-с! Партнеры!»

Китайцами с военной выправкой и прекрасно говорящими по-русски (хотя они усиленно и делают вид, что, кроме «здравствуйте» и «холосо», ничего не рубят) заселен целый этаж заводской гостиницы: это специалисты, которые, пользуясь официальной терминологией, «следят за выполнением контракта». Военпреды, военная приемка — это официально, реально — все это офицеры китайской военной разведки (хотя, несомненно, есть среди них и товарищи из разведки МГБ). Не исключено (и очень даже вероятно), это как раз те мастера плаща и кинжала, которые в свободное от основной приемки время охотятся за теми самыми злосчастными блоками. Много еще за чем охотятся!

Несколько раз особисты отлавливали взломщиков самолетов и их заказчиков. Первых тихо-мирно, без огласки судят: не за шпионаж и помощь иностранной разведке — за воровство казенного имущества. Пойманных же с поличным офицеров китайской разведки без огласки выпускают, чуть ли не принося им извинения за доставленное беспокойство. И все. Причем часто пойманные с поличным раскосые джеймсы бонды даже не депортируются, а продолжают спокойно трудиться в миссии по «приемке»: миллиардный контракт дороже национальной безопасности. Многие теперь могут похвастать, что видели живых китайских шпионов, свободно и косяками разгуливающих по улицам Комсомольска-на-Амуре. И кто скажет, что это преувеличение?

О массе аналогичных случаев рассказывал приятель, работающий в некоем НИИ, связанном с ядерными разработками. Приезжающие в их институт по обмену китайские «ученые» без особого стеснения делают то, что на профсленге именуется «вербовочный подход»: предлагают ядерщикам поделиться информацией. За баксы, вестимо. Вербуемые в ужасе бегут за помощью к товарищам из компетентных органов, там обещают разобраться, берут подписку о негласном сотрудничестве и неразглашении, но на другой день все те же вербовщики спокойно продолжают свой кропотливый труд. Ибо у контрразведчиков, как поясняют наиболее настырным ученым, есть директива: китайцев не беспокоить. Так ли это? Факты говорят сами за себя: за последние десять лет у нас официально не разоблачен ни один китайский резидент и ни один китайский агент пока еще не попал на скамью подсудимых...

Выходит, прав был Солженицын. Звездно-полосатая опасность для нас куда менее грозна, чем желтая. Враждовать с Китаем мы не можем — силенки не те. Но дружить — себе дороже: схарчит нас этот друг, причем еще быстрее, чем в случае прямого противостояния. Дружить мы с ним сможем, лишь оказавшись на равных... а сравняться с Поднебесной в отношении трудовой дисциплины, фанатизма, законопослушания и, простите, патриотизма нам пока не светит. Слишком мы для этого Европа. Вся надежда на то, что в процессе общения китайцы хоть немного уподобятся нам (в смысле европейцам) и не захотят расширять за наш счет свое жизненное пространство. Надоело, честное слово, все время ощущать себя объектом чьих-то аппетитов. Хочется любви, дружбы, равноправия и веры в людей. Хотя бы конфуцианцев...

Вадим ЭРЛИХМАН, Ирина РОЛДУГИНА, Владимир ВОРОНОВ