Дефолт в Америке невозможен
МИРОВАЯ «ЗЕЛЕНЬ»
|
|
|
Последние три года нас — тех, кто говорил о крушении доллара и падении экономики США, считали городскими сумасшедшими. Люди, определяющие экономическую политику в России, считали, что это все чушь. Теперь, когда доллар начал стремительное и неуклонное падение, выяснилось, что мы, к сожалению, оказались правы.
Если доллар падает на 1% в день, если за последние годы американская валюта обесценилась на треть, это катастрофа. Но это еще не предел падения. Успехи американской экономики связаны не с заслугами американских производителей, а с долгом, который постоянно растет. На Таймс-сквер стоит электронное табло, которое показывает общий долг США и удельный, то есть долг в расчете на каждую американскую семью. Цифры эти все время меняются. Табло поставили довольно давно, когда-то это был демократический способ напоминания правительству о том, что нужно вести разумную экономическую политику. И теперь это историческое табло снять уже невозможно, а цифры там уже совершенно фантастические — каждая американская семья должна миру 70 000 долларов.
Американская империя в этом смысле уникальна. В истории была только одна подобная империя-должник — царская Россия. Чем она кончила, известно. Тем же самым закончат и США. Долговая экономика может работать только тогда, когда люди этой экономике доверяют. США исчерпали кредит доверия. Почему так резко стал падать курс доллара? Мне кажется, потому что европейцы стали потихоньку сбрасывать доллары.
Сейчас говорят, что американская экономика вот-вот начнет расти. С чего бы ей расти? Обычно падение национальной валюты укрепляет промышленность страны, делает ее товары более конкурентоспособными на внешнем рынке. Но экономике США уже не помогает даже это.
И беда не приходит одна. В такое сложное время у власти в США стоит самая... неинтеллектуальная администрация из всех возможных. Для того чтобы спасти страну, нужно еще больше девальвировать доллар, согласиться на 30-процентное сокращение производства. Но это выходит за рамки политического согласия, поэтому бушевская администрация никогда на это не согласится. Ее вообще не интересует экономика. Подобное в истории США уже случалось, но тогда была североатлантическая солидарность и не было евро. Поэтому все сходило с рук. Теперь не сойдет. Сегодня даже две главные газеты США — «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост» — стоят в оппозиции, как у нас сказали бы, «к правящему режиму». А такого в истории США еще никогда не было.
Проблемы американской экономики не решаются кратным увеличением военного бюджета и бомбардировками Ирака. С тем же успехом можно бомбить Нью-Йоркскую биржу. Тем не менее американцы раздувают военный бюджет, да еще Буш хочет, чтобы его военные потуги оплатили союзники — Европа, Япония.
Падение доллара кончится тем, что, ничем не обеспеченный, он перестанет быть резервной мировой валютой. А США как суверенная страна вполне могут объявить дефолт, чтобы спастись от нахлынувшей бумаги. Кстати, с вновь выпущенными цветными долларами это технически сделать гораздо проще. Объявив дефолт, США тем самым сразу же покончат со своей гегемонией.
Нынешний мировой экономический кризис не обычный циклический кризис. Это кризис исчерпания технологий. Появляющиеся новые технологии каждый раз «заводят» экономику, обеспечивая рост на десятилетия вперед. Эпоху пара и угля сменила эпоха автомобиля и нефти, потом появились компьютеры. Но они со своей ролью не справились, только раздули экономику. Из всех технологических революций эта была самой фальшивой. Именно эта раздутость и спровоцировала кризис. Компьютер, конечно, полезная вещь, как и стол со стулом. Но если стул раздут так, что он в 20 раз больше квартиры, то кому он такой нужен?.. А самое печальное, что пока не предвидится технологического прорыва.
Любопытно, что одной из причин краха США послужил крах СССР. Раньше была устойчивая двухполюсная система, в которой один полюс рухнул. И однополюсность мира США восприняли как свою викторию. Это все равно как если бы существовала несущая конструкция из двух напряженных балок, а потом одна балка рухнула, а вторая восприняла ее обрушение как свою победу.
Для России крах империи США также выйдет боком. Потому что вторая напряженная балка — США — рухнет на обломки первой — на нас. Ведь мы задница США, наша экономика целиком долларизированная. Уж не знаю, почему люди, отвечающие за российскую экономическую политику, так держатся за доллар. Почему мы меняем свои реальные ценности, скажем нефть, на пустые американские бумажки? Почему не продаем свою нефть за рубли, ведь тогда рубль стал бы полноценной мировой валютой?.. А сейчас рубль — просто сертификат, выданный вам в обмен на имеющиеся у вас доллары. Рубль — это чек на доллар, а не валюта. Поэтому нам будет очень больно, когда все случится...
Михаил ЛЕОНТЬЕВ
Экономический спад стал реальностью. И в Европе, и в США снижается объем промышленного производства, сокращаются инвестиции в новые технологии, растет безработица. Но циклические колебания в рыночной экономике — это нормальная практика.
Разумеется, любой кризис имеет свои особенности. В 1929 г., например, резкий спад был спровоцирован обвальным падением котировок на фондовых биржах, в 1973-м — беспрецедентным ростом цен на энергоносители и сырье. Но всякий раз в основе кризиса оставалась проблема перепроизводства товаров и услуг в условиях ограниченного спроса. То же происходит и сегодня, причем наиболее масштабное перепроизводство имеет место в секторе высоких технологий: средний пользователь персонального компьютера загружает память его жесткого диска на 6 — 8 процентов, а линии оптоволоконной связи, проложенные в США в 90-е годы, используются лишь на 2 — 3 процента.
Открытые технологической революцией возможности оказались не только практически неограниченными, но и сравнительно легко достижимыми; поэтому восстановление докризисного уровня спроса представляется делом довольно-таки отдаленного будущего. Соответственно и преодоление нынешнего депрессивного состояния экономик США, европейских стран и Японии станет возможным не раньше чем через 1,5 — 2 года.
В принципе любой кризис опасен, а его последствия никогда не известны заранее. Но я сказал бы, что если нынешний кризис и станет разрушительнее прежних, то только по причине несовершенных методов борьбы с ним. Исчерпанность антикризисного регулирования — вот что наиболее выпукло проявляется в наши дни. Первые приметы спада стали заметны три года назад, и в то время наиболее удачным решением было бы не тормозить его течение. Снижение темпов развития сектора высоких технологий было очевидным, но общая экономическая ситуация позволяла сохранить хозяйственный динамизм в условиях резкого замедления в одной из отраслей. Вместо этого правительства и финансовые власти западных стран пошли по пути снижения процентных ставок и сокращения налогов — фактически боролись с кризисом без учета его структурной природы. Инвесторы и предприниматели восприняли сигнал «сверху» как свидетельство необходимости готовиться к масштабному затяжному спаду. Инвестиции начали сокращаться. Потребители стали осторожничать и меньше тратить. В результате острый структурный кризис, который мог бы стать отрезвлением для некоторых, обернулся тяжелым похмельем для всех.
Первые признаки кризиса появились еще пятнадцать лет назад, а начало хозяйственного спада в Японии в 1991 г. подтвердило это как нельзя лучше. По сути, был нарушен принцип «разумной достаточности», когда электроника — отрасль, крайне зависимая от колебаний спроса, — задавала все экономическое развитие страны, сориентированное на безгранично растущие, как тогда казалось, потребности в соответствующей продукции... Когда проблемы стали явными, японцы пошли практически тем же путем, каким сейчас идут американцы. Процентные ставки упали до нуля, вместо снижения налогов были предложены программы государственных дотаций. Но это не принесло ожидаемого результата. Население не хотело увеличивать потребительские расходы на фоне всеобщей неуверенности. Цены стали снижаться. Началась дефляция, в условиях которой большинство рыночных регуляторов вообще не могут действовать.
Десять лет стагнации скрашиваются все более одиозными мерами государства по консервированию ситуации, пока еще находящейся под контролем. Повторение японского сценария в мировом масштабе пока еще маловероятно, но саму такую возможность следует иметь в виду. Поэтому нужно подчеркнуть, что кризис в секторе высоких технологий начался не вчера и уже сегодня с ним следует бороться как с глобальным феноменом, а не проблемой, стоящей перед какой-то одной страной.
Часто спрашивают, не возникнут ли в условиях кризиса противоречия между Соединенными Штатами и Европой и как это отразится на валютных курсах? Выдержит ли мировая валютная система такие перегрузки?.. Здесь как раз опасений быть не должно. Мировая валютная система в ее современном виде «по определению» не может разрушиться. Ведущие страны давно отказались от обеспечения своих валют золотом или иным национальным достоянием. Евро вообще не является валютой какого-либо одного государства. Сегодня возможно лишь увеличение диапазона колебаний одной валюты относительно другой, но не более того.
Наибольшие колебания возможны на направлении «доллар — евро». Причина тому банальна. На протяжении пятидесяти лет доллар был валютой, в которой осуществлялось от 75 до 90 процентов всех международных расчетов. Спрос на зеленые бумажки за рубежом позволял американцам финансировать все возраставший дефицит их торгового баланса практически за счет эмиссии. Это открывало возможность для более рискованных хозяйственных экспериментов внутри страны, включая и ускоренное развитие сектора высоких технологий. Последнее, в свою очередь, повышало привлекательность экономики и порождало рост инвестиций, для чего иностранцам вновь приходилось покупать доллары. Будучи своего рода «губкой», бесконечно впитывавшей товары и капиталы из «внешнего» мира, США поддерживали привлекательность своей валюты.
Сегодня положение меняется. Конкуренция со стороны евро и осознание инвесторами того факта, что американский дефицит достиг опасного предела, приводят к падению котировок доллара. Но это выглядит трагедией только для российских нуворишей, не более того. Для самой же американской экономики это спасение. Американские товары становятся на мировых рынках более дешевыми и продаются успешнее. Выручая за них подорожавшие евро или иены, американцы, по сути, дисконтируют свой внешний долг. Все эти тенденции вызывают лично у меня уверенность в будущем американской хозяйственной системы...
Возвращаясь к Японии, скажу, что я не вижу иного выхода из кризиса, кроме резкого снижения курса иены к доллару, которое могло бы сделать японские товары более привлекательными. Но японские бюрократы препятствуют реализации такого сценария. Американские рыночники более гибки.
Что же касается американского дефолта, которым у нас все друг друга пугают, то сам этот вопрос говорит об уровне отечественных экономических дискуссий... Что такое дефолт? Это отказ заемщика — повторю, заемщика — от выполнения своих обязательств. Какие обязательства могут существовать у США? Только одни: выплатить, например, через три года 110 долларов за взятые в долг 100. И что же может помешать правительству страны, валюта которой является международным платежным средством, выполнить это обязательство? Ничто не может. Эти 110 долларов могут, конечно, стоить всего 80 евро, хотя три года назад за прежние 100 долларов давали 130 евро. И инвестор окажется в некоем виртуальном убытке. Но этот убыток не имеет к дефолту никакого отношения.
Проблемы дефолта возникают там и только там, где правительство занимает в иностранной валюте, а получает доходы в отечественной. Если курс местной валюты к доллару падает, у правительства не хватает средств, чтобы купить необходимые для выплат доллары. Или же выброс на рынок огромных сумм отечественной валюты, которая, по сути, является лишь инструментом для покупки тех же долларов, разбалансирует валютную систему и вгонит экономику в штопор.
Повторю еще раз: дефолт страны, валюта которой является международным платежным средством, невозможен. Посмотрите на Америку: доллар падает, дефицит растет, а процентные ставки на 40-летнем минимуме. И все сегодня хотят дать ей денег, а не потребовать назад. Потому что денег много, а возможностей надежно их вложить мало. А тот, кто рисует доллары, всегда нарисует их немного больше, чем взял у кого-то. Так что хотя бы на этот счет можно не волноваться.
Судя по экономической динамике США, Европы и Японии, по ситуации с их платежными балансами, я мог бы предположить, что к концу текущего года доллар снизится до 0,73 — 0,76 евро и 100 — 105 иен за доллар. Дальнейшее его снижение, если оно и произойдет, будет, на мой взгляд, носить лишь кратковременный и сугубо спекулятивный характер.
Я не хочу выступать с прогнозами относительно курса доллара на российском рынке. Учитывая нынешние цены на энергоносители и масштабный приток твердой валюты в страну, можно утверждать, что динамику котировок в сегодняшней ситуации всецело определяет Центральный банк. При этом в последнее время он явно стремится не дать доллару ослабнуть, полагая, что повышение курса национальной валюты откроет дополнительные возможности перед импортерами и ослабит конкурентные позиции отечественных производителей. Поэтому курс рубля к доллару в ближайшее время будет зависеть прежде всего от политических факторов, оценка которых не входит в мои задачи.
Что же касается того, нужно ли продавать российскую нефть и наши товары за рубли и тем самым превращать рубль в полноценную конвертируемую валюту, то здесь мы снова возвращаемся к тому, что обсуждали выше. Разумеется, практически все экспортные цены в США номинированы в долларах, а в странах-участницах зоны евро — в единой европейской валюте, но, как ни странно, этим кругом стран и исчерпывается «очевидная» закономерность. Большинство государств с более слабой экономикой, а к их числу принадлежит и Россия, предпочитают номинировать свой экспорт в долларах или евро. Например, страны Юго-Восточной Азии, продающие свои товары за доллары и обладающие самыми крупными в мире валютными резервами. Большинство экспертов уверены, что именно быстрое развитие этих государств резко увеличило долю доллара в международных расчетах в 70 — 80-е годы. Ни одна из «новых индустриальных стран» не ставила перед собой цели превратить свою валюту в международное платежное средство, и это понятно: если, например, цены российского экспорта будут номинированы в рублях, возникнет мощный спрос на рубль, причем не только на контролируемом Центральным банком внутреннем рынке, но и за рубежом. Следствием станут неизбежное усиление рубля и, следовательно, снижение конкурентоспособности российских производителей. Сегодня в «твердом» рубле нет потребности. И можно лишь удивляться, что к полной конвертируемости рубля призывает в своем недавнем послании к парламентариям президент В. Путин, а предостерегает от нее в недавно вышедшей книге лидер российских коммунистов Г. Зюганов.
Выводы... Во-первых, нынешний спад не отличается принципиально от большинства депрессий последних пятидесяти лет; залогом успешного его преодоления я считаю отказ от искусственного сдерживания кризиса, быстрое достижение «нижней точки», а затем — реализацию традиционной кейнсианской программы оживления экономики.
Во-вторых, я призвал бы коллег не увлекаться апокалиптическими прогнозами краха международной финансовой системы или дефолта, якобы грозящего Соединенным Штатам — ни то ни другое в нынешней ситуации принципиально невозможно.
В-третьих, падение доллара к евро и иене продолжится, минимальные значения не достигнуты.
И, наконец, в-четвертых, я глубоко убежден, что вне всесторонней хозяйственной интеграции между отдельными странами политика жесткой привязки валюты одной страны к валюте другой по меньшей мере бессмысленна: курсы должны колебаться, будучи как объективным следствием изменений хозяйственной конъюнктуры, так и инструментом воздействия государства на экономический рост.
Владислав ИНОЗЕМЦЕВ
|
В материале использованы фотографии: Александра БАСАЛАЕВА, Юрия ФЕКЛИСТОВА, Ларисы КУДРЯВЦЕВОЙ, Александра ЛУКАМИНА