Говорят, что западным профессионалам трудно работать в России. Якобы их умения зачастую тут оказываются бесполезными, а знания — невостребованными.
ПОДОБНЫ ФЛЮСУ
Однако трудно предположить, что отечественные профессионалы знают меньше, а умеют хуже. В конце концов сейчас, когда глобализация властно берет свое, все учатся по одним и тем же учебникам, проходят одну и ту же практику. Иными словами, в определенных областях — в управлении, экономике, информационных технологиях, а уж тем более в академических точных и естественных науках — разница меж профессионалами заключена не в умениях и знаниях. Она в более тонких вещах, в том, что иногда трудно увидеть сразу. Она в том, что принято называть отношением к делу, к самому себе? Возможно, хотя в последнее время отечественные профи и по самоотдаче и по самоподаче уже догнали и перегнали зарубежных. Она в том, что принято называть национальной спецификой? Возможно, но тогда Россия вовсе не исключение из правил, потому что между профи, скажем, американским и профи японским разница не меньшая, чем между теми же американцем и русским. Что, только в России профессионалы в управлении и бизнесе должны учитывать всю сложнейшую систему взаимных интересов, в которой огромную роль играют те силы, про которые учебники стыдливо умалчивают? Как говорил один известный британский бизнесмен: «Бизнес вообще насквозь пронизан стремлением обмануть. Обмануть государство, конкурента, партнера, потребителя, самого себя, только мы выработали способ делать это как джентльмены, с вежливой улыбкой!»
Дело, пожалуй, в другом. В том, что профессионализм — это некий необходимый, но отнюдь не достаточный уровень. Помимо него многое что еще требуется, много еще чем требуется овладеть. Но что говорить, если даже по поводу этого среднего уровня идет так много споров!
В связи с этим вспоминается история, приключившаяся с одной моей знакомой. Она, выйдя замуж за голландского профессора-археолога, некоторое время побыла домохозяйкой, а потом решила вернуться к своей основной профессии, а именно профессии преподавателя рисунка. Отправилась она, благо Нидерланды — страна сравнительно небольшая, в ближайший университет, предложила свои услуги. Там посмотрели ее работы, поинтересовались ее карьерой и, так как у университета имелись средства, предложили набрать свой класс: мол, придут к ней студенты — хорошо, не придут — значит, и разговаривать не о чем. Студенты пришли. И тут моя знакомая с удивлением выяснила, что рисовать-то студенты не могут. То есть художников готовят уже не как людей, владеющих сугубо профессиональным навыком, а как якобы мыслителей-перформеров, создателей инсталляций да композиций. Она же с истинно русской настойчивостью решила гнуть свою линию: нашла покрытые слоем пыли гипсы, отмыла их да предложила студентам выполнить те задания, которыми ее саму мучили в годы обучения. Потом еще приехала на родину, заказала всяких гипсовых «кондотьеров гатамелатов» да «юлиев цезарей» в московском скульптурном комбинате и привезла их в Страну тюльпанов. Теперь на ее классы приезжают посмотреть даже из других стран. Профессионалы вроде бы состоявшиеся спорят — стоит ли учить профессионалов будущих такому, казалось бы совершенно необходимому прежде, умению, как академический рисунк, или это шаг назад? Шаг назад от свободы и раскрепощения. А студентам обрастать «кондовым» профессионализмом нравится. Желающих не вмещает
аудитория. Очередь выстроилась к странной русской: будущие профессионалы не забивают себе голову сомнениями профессионалов состоявшихся, знай себе осваивают профессиональный уровень. То бишь первую ступень.
Дмитрий СТАХОВ
В материале использованы фотографии: Reuters