Через несколько дней Латвию ожидает референдум о вступлении в Евросоюз. Событие историческое. Но встречают его в Латвии как-то вяло, без энтузиазма
РИЖСКИЙ ХЛЕБ
Красные майки с надписью «СССР» — писк молодежной моды прошедшего сезона. Их начали продавать и в Риге, но продавали недолго. Для того чтобы изъять идеологически неправильный товар из рижских бутиков, была проведена целая полицейская операция. В Латвии подобная мода невозможна. Борьба с модой становится, таким образом, проявлением национального духа.
Но есть, с другой стороны, вещи, которые невозможны в Москве. Например «Дом Черноголовых». Это здание восстановлено по чертежам. Его вообще не было — при раскопках нашли «останки» дома XIV века. Здание древнее, необычайно красивое. Оно стало как бы символом восстановления Риги, вернее, ее обновления после распада Союза. Денег на восстановление не хватало, и тогда власти объявили в газетах и по ТВ, что каждый рижанин может купить один кирпич за 10 долларов. Огромная очередь выстраивалась чуть ли не с ночи. Десять долларов — немаленькие деньги в то время, в эпоху кризиса.
Я стоял на родной улице Йомас, в центре Юрмалы, и с грустью смотрел на окна бывшего ресторана «Узбекистан». Ресторана этого больше нет, как нет и многого другого. Вдруг кто-то хлопнул меня по плечу.
— Друг! — сказал он на странном русском языке: слова вроде все наши, говор правильный, акцента нет, но звучит все равно как иностранный. — Друг! Не надо грустить! Откуда приехал, друг?
— Ну ты меня напугал! — грустно ответил я. — Из Москвы!
— Москва! — обрадовался он. — О! Я там был в последний раз, знаешь когда, в 91-м году! Тогда приезжали АС/ДС, «Пантера», «Металлика». Говорят, было пятьсот тысяч человек... С тех пор не был у вас. Я всю Европу объездил, везде побывал. Но говорят, что в Москве сейчас опять настоящие дела, все круто, я опять к вам собираюсь. Ну пока, друг!
— Пока! Приезжай! — сказал я ему в спину.
Дочка моих знакомых учится в одном рижском институте. В каком, не скажу. Преподавание там, естественно, на латышском. Учебники тоже. Русские учебники, конечно, изъяли. Тем не менее родители достали ей учебник на русском, привезли из Москвы. Его тайком отксерили, и теперь полкурса учится по этим ксероксам. Хотя для детей, родившихся в Латвии, выучить латышский, сдать экзамен на гражданство, разговаривать, читать и писать на латышском совсем не проблема. Для них вообще нет проблем. Просто тот, старый, учебник лучше, понятнее. Не в смысле языка, на котором написан, а в смысле предмета.
Есть еще две вещи, о которых российское общество знать просто обязано, а вот знает ли — для меня большой вопрос. Марши латвийских ветеранов Третьего рейха (ветеранов «с той стороны»), которые наделали столько шума в Европе, все-таки уже запрещены. И еще. Вике-Фрейберга почтила своим присутствием открытие мемориала рижским евреям, погибшим от рук зондеркоманды латышей-нацистов. По сути, она, хотя и без официальных заявлений, принесла свои извинения еврейскому народу.
Почему, кстати, латыши, чуть ли не последними в Европе, не желали признавать свою вину перед евреями за геноцид во Второй мировой? Тут все непросто. С европейским признанием холокоста латыши в такт не попали, опоздали... От советского понимания Второй мировой резко отказались, для них это оккупация. Вот и получается, что признать свою вину — значит для них оправдать «оккупацию». Национальный дух требует однозначной правды. Без двойных толкований. Вся новейшая история Восточной Европы состоит из таких вот неразвязанных узелков.
«В советское время 9 Мая у нас отмечали... ну, как везде, — рассказывал мне русский рижанин. — А сейчас возле этой стелы, которую когда-то иронически называли «коньяк пять звездочек», 9 мая просто море цветов. Настоящее огромное море! Люди несут и несут цветы. Мне кажется, и в Москве такого нет».
Могу подтвердить, в Москве такого нет. В Риге этот праздник имеет совсем другое звучание. Это праздник всей русской общины.
Раньше было «нацменьшинство». «Угнетенное нацменьшинство». И так далее. Абсолютно беспросветная терминология. В слове «община» маячит выход, надежда. Ведь есть опыт двухобщинных (или трехобщинных) стран в Европе и мире. И отношения между ними непростые. И говорят они иногда на разных языках. Пример? Пожалуйста: Канада, ЮАР, Швейцария, Бельгия. Но есть при этом общегосударственные интересы. Есть равноправие. Да и вообще «община» — это уважительно. Как-то очень серьезно, солидно и не жалко звучит. Кто додумался вбросить в обиход (хотя бы в русскую часть Латвии) эту идеологию, не знаю. Президент? Ее советники? Евросоюз? Кто бы это ни был, этот новый язык гораздо лучше, чем старый.
Приехав в Юрмалу, отдохнуть на недельку с женой и ребенком, я даже и не думал, что попаду сюда в такой важный момент: вот-вот грядет референдум о вступлении в Евросоюз.
Кстати, я сразу бросился покупать русские газеты: «Час», «Телеграф», «Вести», рижский «Коммерсантъ». Думал, что вот сейчас-то окунусь в самое пекло политических страстей.
Развернул газеты. Огромная статья о человеке, который построил дом из бутылок. Тревожные сообщения об укусах гадюк (оба укушенных были на пикнике в нетрезвом виде, сами стали выяснять отношения с гадюками). Грибная охота (грибов пропасть). Парусная регата (не спортивных яхт, а настоящих парусников, по узким улочкам дня два ходили белоснежные капитаны, иностранные матросы, словом, кино). Спортивная страница. Костиков о Путине и олигархах. («Так их!» — витийствует Костиков.) Но это уже российская политика. А латвийская-то где?
Ах вот: какой-то чиновник запретил демонстрацию против нового закона о русских школах на такой-то площади и перенес ее в такой-то сквер. Негодяй!
Скандал: два депутата пришли выяснять отношения к министру на предмет того, зачем он взял на работу правозащитников. Министр смело им сказал... Молодец!
Вроде то, но совершенно нет накала. Все как-то очень обыденно, лениво, иронично. Ага, вот. Подсчет, на сколько вырастут цены после вступления Латвии в Евросоюз. Вот здесь накал уже чувствуется. Подъем цен ожидается на процентов 15 — 20... Тем не менее, кроме текста, есть в статье и подтекст — русские в референдуме практически не участвуют. Ожидают этого события крайне спокойно. Политика, вроде бы вынесенная вперед, на самом деле в этих газетах на втором, третьем, даже на пятом месте.
Главенствует настроение... ну, как бы это сказать — настроение общего уюта. Ну, мол, как-то само все устроится. Перемелется. Мука будет. «Было ощущение, что мы куда-то провалились, в какую-то дыру. Что мы на задворках одновременно и России, и Европы... — сказал мне русский рижанин. — А теперь стало как-то все возвращаться».
Впрочем, чтение между строк всегда занятие неблагодарное. Чтобы что-то понять, надо, как известно, остановиться, оглянуться. Я это и сделал.
За последние годы Рига очевидно похорошела. Летом стала похожа на Прагу. На маленькую Прагу. Чудесные маленькие гостиницы. Разношерстная веселая толпа на площадях. Громадные причудливые гипермаркеты.
...Юрмала всегда похожа только сама на себя. Тихие пустынные пляжи, белые барашки на свинцовой воде, температура воды и воздуха плюс девятнадцать, «на Рижском взморье воздух свеж», в кафешках холодный борщ и солянка, тихие официанты, скороговорка русских радиостанций, кино на английском с латышскими и русскими субтитрами (фильм сразу на трех языках, каково?), девушки в шортах заманчиво, но отрешенно ездят на велосипедах, довоенные отреставрированные дачи, шикарные не как в Жуковке, а по-европейски — стильно, башенки, колонны, словом, архитектура... Если честно, мне тоже в нынешней Юрмале как-то уютнее (хоть и жалко ту, советскую, с ее многолюдьем, с шахтерами, маленькими небритыми грузинами, крепко обнимающими загорелых блондинок, с шумными киевлянами и тихими питерцами, с писателями и киношниками, с ее маленькими радостями: янтарь, кофе с бальзамом, трикотаж, концерт классики, хлебный суп, желе, пирожные, сухарики, пейте пиво «Алдарис», будете, как Балдерис...). Ну что ж! Здравствуй, новая Юрмала!
Я живу в бывшем доме отдыха издательства «Правда», рядом со мной почему-то чета итальянцев (от жары, что ли, спасаются), рядом русские израильтяне, москвичи, питерцы, англичане, всех понемножку, рядом какие-то странные люди, которые приезжают прямо на своих автофургонах или на мотоциклах «харлеях» (а я-то, все как раньше, на поезде с Рижского вокзала), словом, рядом со мной чужая, хорошо организованная, подробная и совершенно неизвестная жизнь.
Я бы сказал самодостаточная.
Рига с прилегающей к ней Юрмалой по-прежнему остается чрезвычайно модным местом. Только в августе в ней побывали фестиваль «Новая волна», «Городок», Михаил Задорнов с друзьями, Боря Моисеев, великий скрипач Гидон Кремер. А в сентябре приедут русские театры, приедут на фестиваль самой популярной здесь русской телепрограммы «Бальзам для души» Александр Гордон, Новоженов, «Принцип домино»... Понятно, почему обида на русский язык: чей язык вытесняется и находится на периферии — это еще большой вопрос.
Однако огромный интерес к России — это отнюдь не признак провинциальности. Русские за границей (не только в Латвии) давно стали особой нацией. Их по всему миру десятки миллионов. Они давно ничего не ждут от государства, но в них наша будущая сила. Если с ними разговаривать. Если видеть их. Различать в мировом пространстве. После вступления Латвии в Евросоюз эти русские «негры» (это у них в паспорте так написано — негражданин) хлынут в Европу на разные заработки. А европейцы приедут, должно быть, к ним. На сезонные и постоянные работы. То есть в смысле «общего дома» они будут первыми. Примерно то же самое лет еще через десять ожидает, наверное, и нас. И тогда стена рухнет во второй раз...
Перед отъездом прошелся по рынку. Купил хлеба рижского, особого, с орехами и курагой, бальзама три бутылки, конфет «Красный мак» (правда, теперь по-другому как-то называются, по-латышски). Миног не стал. «Вся свежая минога ушла на дно, — сказала продавщица, — из-за шторма». А жаль. Миноги с горчицей хороши.
...Да и рынок изменился, скажу я вам. Не то чтобы роскошь или там коммунистическое изобилие, как ожидал дедушка Хрущев. Но кое-что можно купить в дорогу.
Борис МИНАЕВ
На фотографиях:
- ВОТ ОН, «ДОМ ЧЕРНОГОЛОВЫХ». ГОРДОСТЬ НОВОЙ РИГИ. КАЖДЫЙ РИЖАНИН МОГ КУПИТЬ СВОЙ КИРПИЧ ДЛЯ ЭТОГО ЗДАНИЯ, КОГДА БЫЛ КРИЗИС И НЕ ХВАТАЛО ДЕНЕГ. И БЫЛИ ОЧЕРЕДИ...
- НЕКОТОРЫЕ СОВЕТСКИЕ ТРАДИЦИИ В ЛАТВИИ СОХРАНЯЮТСЯ — ПОЧЕТНЫЙ КАРАУЛ У ПАМЯТНИКА СВОБОДЫ. КАК БЫ НОВЫЕ ЛАТВИЙСКИЕ ПИОНЕРЫ. ВЛАДЕЛЬЦЫ САМОГО КРУПНОГО БАНКА («ПАРЕКС-БАНКА») ЛАТВИИ, САМЫЕ ВЛИЯТЕЛЬНЫЕ РУССКИЕ БИЗНЕСМЕНЫ — ВАЛЕРИЙ КАРГИН И ВИКТОР КРАСОВИЦКИЙ. ПРАЗДНИК ПЕСНИ ХОРОШ В ЛЮБУЮ ЭПОХУ
- ПОСЛЕ ПРИСЯГИ ЭТОГО ПАРНЯ ОЖИДАЕТ В АРМИИ ДОВОЛЬНО СПОКОЙНАЯ, СЫТАЯ ЖИЗНЬ. ЭТО, НАВЕРНОЕ, ГЛАВНОЕ ЗАВОЕВАНИЕ ДЕМОКРАТИИ.
- ЯНТАРНАЯ ТЕЛЕЖКА ДЛЯ НОВОЙ ЕВРОПЫ
- В материале использованы фотографии: Вильгельма МИХАЙЛОВСКОГО