Неполные десять лет новой экономической политики не дали миру более-менее известных нэпмановских фамилий. Просто не успели. Но в стране имена крупных нэпманов были на слуху. В безопасности себя никто из них не чувствовал. Все помнили слова Ленина: «Величайшая ошибка думать, что нэп положил конец террору. Мы еще вернемся к террору и к террору экономическому».
КАК РОССИЯ НЭПОВСКАЯ СТАНОВИЛАСЬ РОССИЕЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ
Бывший до революции крупным металлопромышленником и миллионером, а после 1921-го - частным предпринимателем Семен Пляцкий проходил во время нэпа действующим лицом по восемнадцати судебным процессам. И по всем восемнадцати был осужден. О нем писали: «По всем делам осужден, но по всем делам жив и здоров. Два раза сидел в ЧК, и оба раза возрождался, как феникс». Годовой оборот предприятий Пляцкого составлял 3 млн рублей, он обеспечивал крупными заказами более тридцати госпредприятий, причем их директора единодушно заявляли, что им более выгодно иметь дело с Пляцким, чем выполнять микроскопические госзаказы. В последний раз его посадили в 1927 году. Во время его отсидки предприятие Пляцкого было преобразовано в трест, который быстро перешел под управление государства. Судьба самого Семена после освобождения неизвестна.
В середине 20-х годов на всю Сибирь прогремело дело так называемой инициативной группы. В группу входили частный золотопромышленник Марков, геолог Савельев, бывший купец первой гильдии, судовладелец и домовладелец Гадалов, бывший фабрикант Зотов, бывший финансист, купец и революционер Метт и медик Иорданский. Члены группы объединили свои капиталы и создали акционерное общество для разработки золотоносных площадей в енисейской тайге. Они хотели привлечь как отечественный капитал, так и иностранный. За контакты с иностранцами и «продажу» информации о полезных ископаемых Сибири их и судили. Капиталы и предприятия были конфискованы в пользу государства.
Крупнейший из нэпманов города Новониколаевска Самуил Давидович Шегал, бывший домовладелец и совладелец Южно-Алтайской мукомольной компании, а во время нэпа - владелец оптического магазина, член правления Новосибирского общества взаимного кредита, хозяин риелторской конторы и валютный спекулянт отошел от дел сам. После того как его задавили налогами (сначала подоходным, потом прогрессивным и, под занавес, дополнительным), он закрыл (читай - «передал государству») все свои предприятия. После нэпа работал товароведом в отделе снабжения завода «Электросталь».
Выходец из воронежской крестьянской семьи Василий Павлович Мамычев к 1926 году стал одним из крупнейших российских нэпманов. Он владел крупным кожевенным заводом, махорочной фабрикой, был совладельцем галантерейно-меховой компании, крупнейшей в Сибири торговой фирмы «Унион». Кроме того, он был известным ростовщиком, заметной фигурой на черном рынке и валютным спекулянтом. В 1926 году его арестовали за валютные операции. Приговор - три года ссылки на Урал. В 1927 году Мамычев по амнистии был освобожден, однако наученный горьким опытом, в бизнес не вернулся. Василий поступил в Томский музыкальный техникум и стал оперным певцом. В 30-е годы он успешно работал на этом поприще, а кроме того, активно занимался общественной работой.
Бывший эстонский пастух Мартош Александрович Поррес во время нэпа превратился в крупного предпринимателя. Он стал главным совладельцем коммерческого товарищества «Оборот». После того как ОГПУ в 1926 году арестовало его по обвинению в незаконном обороте золотых изделий, он был сослан, а товарищество превращено сначала в трест, а потом в главк. В ссылке Мартош Поррес выучился на маляра и поступил работать на государственное предприятие. В 30-е годы Поррес стал ударником труда и активным общественником.
С национализацией тоже не все и не всегда обстояло просто. Так, рабочие химических заводов миллионера Николая Александровича Второва были категорически против изгнания с предприятия любимого хозяина, а сам Второв добровольно отдать заводы не соглашался. В результате, в мае 1918 года он был убит в собственном кабинете неизвестным молодым человеком, который сразу после этого акта застрелился.
Банкир, председатель правления «Московского торгового банка» Александр Николаевич Найденов после революции 1917 года не уехал из России. Желая сохранить репутацию честного банкира, он остался в Москве, а когда правительство большевиков «национализировало» его банк, а затем и вовсе его ликвидировало, выплатил вкладчикам из собственных средств более 300 тысяч рублей.