ФРУКТОВЫЙ ПУТЬ

Лето — единственная пора, когда фрукты, выращенные на территории бывшего СССР, могут конкурировать на столичных рынках с апельсинами из Марокко или клубникой из Израиля. Но конкурируют ли? Корреспондент «Огонька» попытался ответить на вопрос

ФРУКТОВЫЙ ПУТЬ

Москва, Теплый Стан. 7.00

На улицах еще пусто, в вагоне метро, кроме меня, никого — да, еще девушка, клеящая объявления на двери вагона: «Муж на час». Я еду в Теплый Стан — на оптовый рынок овощей и фруктов. Именно туда меня направили торговцы с рынка. Они сами отправляются в Стан каждое утро, чтобы закупить партию плодов на продажу.

Обычный розничный рынок еще закрыт. Прилавки голы, под ними отдыхают рыжие собаки. Дядьки в синих халатах и вязаных шапках что-то едят у забора — завтракают. На меня смотрят с подозрением — чего пришла? Приходится долго блуждать между железными конструкциями, стоянками, горами ящиков и коробок, и вот, ура! — я на правильном пути. Это понятно по шуму и крикам, доносящимся с площади позади базара. На площади идет оживленная торговля, все заставлено грузовыми машинами, наполнено людьми. Но сюда не приходят бабушки с корзинками и тетушки с сумками приобрести огурчиков для салата. Самая маленькая тара тут — железная телега. Самый маленький и растерявшийся человек — я...

Оказывается, пробки бывают не только на дорогах и не только из машин. Я пытаюсь протиснуться вдоль рядов оптового рынка (или «грузового», как это написано на вывеске), но это сделать безумно сложно: отовсюду катят металлические телеги, нагруженные мешками картошки, свеклы, огурцов, клубники, черешни... Мне кричат: «Побэрэгись!», «С дороги!», и еще: «Красавыца, мне продавщица нужна, я сэрьезно, иды сюда». Кругом — люди, телеги, машины, мешки с продуктами, все это двигается и — что еще страшнее — двигается прямо на тебя.

Кажется, что я попала на восточный базар. Важно ступают женщины в красных бархатных халатах, сверху прикрытых тряпичными жилетами, на головах намотаны платки. Некоторые носят в руках железные плошки, в которых горит какая-то трава, выпуская едкий дым.

Мужчины с выразительными носами и жгучими взглядами грузят овощи и фрукты, большими компаниями горячо спорят о ценах. На мои попытки расспросить, как и откуда они довозят скоропортящиеся клубнику и черешню, отвечают примерно одно и то же: «Холодильник нужно, дорогая, холодильник! Дэвушка, иди сюда, хочешь клубнику?» «Как везем, как везем? В машине везем, сладкая клубника, вкусный. Пятьдесят рублей отдам — сколько хочешь?» Я подбираюсь к машине, нагруженной корзинками с ягодами, — худой белобрысый парень отвечает, что их везут из Краснодара. «Да, дорога трудная. Куда деваем, если испортится? Да выкидываем. А что поделать. Жизнь такая», — рассказывает мне Олег, последние слова договаривая уже спиной ко мне. Некогда — нужно работать.

Тут я вижу удивительную картину: в ряд сидят человек пять женщин, похожих друг на друга, как матрешки, по-восточному нарядных. Рядом с каждой — мешок с каким-то зеленым порошком. Я подхожу поближе, чтобы разглядеть, как они этот порошок быстро-быстро раскладывают по маленьким пакетикам. «Что это? Специи? Травы?» — «Табак, чтобы жевать», — улыбается женщина на мой вопрос. «Между зубами вот так делаешь, табак жуешь, потом плюешь», — объясняет она, живописно изображая табачный плевок.

Именно с этого рынка начинаются многие московские базары. Галя, родом из Молдавии, встает в шесть утра, чтобы к семи поспеть в Стан за клубникой. Покупает по оптовой цене, а наценку делает десять — двадцать рублей на килограмм. Денег она зарабатывает здесь больше, чем на родине. «Там моя зарплата шестьсот рублей, а за квартиру платить нужно тысячу двести». С оптового рынка я решаю поехать вместе с Галей — на обычный. Она раскладывает ягоды и вдруг говорит удивительную вещь: «Хорошую клубнику голландцы вырастили». — «Какие еще голландцы? — я в шоке. — Это же из Краснодарского края!» — «Ну да, оттуда. Так голландцы землю закупили, наладили свое хозяйство — ягодка к ягодке растет! Аккуратно все так. У них и закупают наши». А мне-то казалось, что я уже знаю о клубнике все...

Даниловский рынок. 15.00

Три часа дня на рынке уже считается вечером. Поэтому продукты заметно дешевеют — клубника, утром продававшаяся по сто пятьдесят рублей, на вечернем рынке оценивается в шестьдесят. Лично я видела, как продают подмятую ягоду по совсем невероятной цене — десять рублей за плошку. «Клубника не фрукт, а ягода», — наставительно поправил меня директор Даниловского рынка Валерий Темников. Путин и Лужков, ласково и строго глядящие со стен его кабинета, казалось, молчаливо подтвердили этот известный и неизменный факт.

Удивительное дело, но постепенно эта история фруктов превратилась в историю людей.

Арастун — здесь его зовут Руслан — приехал из Азербайджана. В Москве у него небольшой вагончик, с которого он торгует фруктами, овощами и орехами. Я покупаю у него яблоки, рассказываю, что пишу статью, и Арастун приглашает меня «в гости» — внутрь вагончика. Там я усаживаюсь на почетное место — ящик, покрытый мягким зеленым покрывалом. Рядом — холодильник с клубникой, черно-белый телевизор показывает новости. Проблему скоропортящихся фруктов Арастун решил по-своему: как только яблоко или груша, банан или помидор немного перезревают или залеживаются, он откладывает их в отдельный лоток. А потом отдает местным бабушкам, которым не хватает денег на дорогие лакомства, а полакомиться хочется. Я узнаю, что в Азербайджане черешня продается — семь рублей за целое ведро. «А бывает, и скажут — вот дерево, иди собирай сколько хочешь», — рассказывает продавец фруктов (а по образованию — учитель математики). По дороге до Москвы фрукты проходят несколько таможен: азербайджанскую, потом — российскую, потом — украинскую, потом — еще одну российскую. Любая задержка в пути опасна: фрукты начинают портиться. Неожиданно Арастун в сердцах начинает возмущаться: «Почему хотят убрать Ленина из Мавзолея? Ленин — это же как флаг российский. К тому же на нем столько лет деньги зарабатывали, все на него ходили посмотреть». Я прощаюсь с Арастуном, размышляя о таинственной связи Ленина и фруктов...

«Приходите вечером, часов в восемь», — пригласил меня Андрей из Ростова-на-Дону. Он торгует на рынке тем, что выращивает сам. «Тут точно будет поспокойнее, тогда и отвечу на ваши вопросы», — обещает Андрей.

Супермаркет. 19.00

Пока есть время, я иду в ближайший супермаркет — посмотреть, что за фрукты продают там и откуда они берутся?

...Жизнь фруктов коротка. Самая короткая — у тех, что выращиваются на территории бывшего СССР. Оптовые предприятия отзываются о «наших» фруктах снисходительно — они некрасивы, быстро портятся, плохо хранятся и неправильно транспортируются. Поэтому фрукты поставляют в основном из-за рубежа, и соответственно стоят они дорого.

Так, средняя цена за килограмм аргентинских яблок, которую предлагают оптовые склады, — 30 рублей. Из этой цены целых 6 рублей составляет пошлина. С августа по сентябрь она повышается до 12 рублей, чтобы стимулировать закупку отечественных фруктов. На рынке яблоки стоят уже 45 — 50 рублей, в магазинах цена вырастает до 60. «Фрукты — продукт скоропортящийся, поэтому мы, как правило, делаем на них наценку в 50 процентов», — объясняет Ирина, владелица частного магазина. То есть покупая оптом яблоки, владелец супермаркета идет на определенный риск: а вдруг мы не возьмем эти яблоки и они сгниют? Риск оплачиваем мы с вами.

Для сравнения: на хлеб наценка обычно — 10 — 12 процентов, на алкоголь — 30 — 40. Фрукты определенно на первом месте.

Cезон для яблок и груш сейчас наступил в Аргентине, Чили, ЮАР и Перу, именно оттуда ввозят новый урожай. Он дороже. Старый урожай подешевле — его поставляют Италия и Франция. Говорят, яблоки оттуда до сих пор хранят товарный вид и витамины. Заметим, что наши яблоки старого урожая давно пребывают в яблочном раю. У заграничных же яблок и груш срок хранения достигает 200 — 300 дней — почти год. По словам Игоря Хабарова, менеджера «Фруктовой компании Фларус», около 30 процентов — примерно одна треть от стоимости фруктов — это цена за качественную упаковку. Но, конечно, дело не только в упаковке — западные фрукты подвергаются специальной обработке.

Здесь возникает вопрос: насколько съедобны яблоки и груши, обработанные для длительного хранения? «Если вы банан из Гондураса, то как вы доедете до Москвы? Испортитесь на второй день. Чтобы такого не случилось, существует общепринятая мировая технология сохранения фруктов. Это серьезная наука, и никто никого не отравляет, как это кругом заявляют журналисты», — сообщил мне Константин Эллер, руководитель лаборатории Института питания РАМН. «Элементарное правило — мыть фрукты, не делать цукаты из апельсиновых корок. Обычно фрукты обрабатываются сернистым газом или фунгицидами, которые предотвращают появление плесени. Все это для жизни не опасно».

Кстати, если фрукты и поступают к нам не в своем девственно чистом виде, то это происходит не только в России, а во всем мире. Как поведал Игорь Хабаров, мнения вроде «нам всегда везут все самое плохое» безосновательны. Как правило, оптовые фирмы по торговле фруктами и овощами из разных стран Европы не напрямую скупают плоды у производителя, а едут в Голландию или Бельгию на «фруктовые аукционы» (они проходят по средам и четвергам — информация на тот случай, если вы решите приобрести сто тонн яблок для сидения на яблочной диете или разведения мушки-дрозофилы). Никогда не угадаешь, в какую именно страну уедет партия груш или апельсинов.

Даниловский рынок. 20.00

На базаре в восемь вечера никого не осталось — почти. Андрей с зятем ночуют прямо здесь, в машине. Когда я пришла, зять жарил картошку на керогазе, а мой знакомый все еще работал — аккуратно складывал картонные коробки. «Вы спрашивайте, а я буду рассказывать. Ничего, что я с коробками повожусь? А то ложимся поздно, в двенадцать — пока подметем, пока все уберем, поедим... А вставать нужно рано, в пять. Так что можно я буду, как Юлий Цезарь, — сразу несколько дел делать?» Андрей говорит, смягчая «г», его манера рассказывать — спокойная, былинная, он похож на русского богатыря, величавого и неторопливого: «Мы сами ведем свое хозяйство. В Ростове многие так делают. Свой огород, там теплицы, вот и растим всего понемногу. Пока больше овощи идут, скоро фрукты будут поспевать. И на дорогах нас не трогают. Видят — мы же колхозники, крестьяне, своим трудом все растим. Гаишники это понимают... ну почти всегда.

Проблемы? Импортные фрукты и овощи давят, вытесняют наши своей дешевизной. Вот помидоры мы продаем по 60 рублей, а турецкие стоят 40. Продавцы-то не говорят, что они турецкие, — пишут «Ростов» или «Краснодар». Всем ведь хочется своего, натурального, свеженького с грядки».

Андрей крошит салат из своих овощей, картошка уже готова — время ужинать. «Эй, ростовчане, приятного аппетита», — улыбается мужчина из соседней машины с яблоками. «Мы здесь, на рынке, как одна большая семья, — смеется Андрей. — Все друг друга знаем». Андрей ведет свое хозяйство уже пять лет. Три-четыре дня идет продажа на рынке. Шестнадцать часов уходит на дорогу, Андрей с зятем ведут машину посменно. Они начинают возить овощи-фрукты с мая и заканчивают поздней осенью, с первыми холодами. Хотя холодная погода и сейчас донимает: «У нас-то там жарко, еще как (улыбается). Мы вот и приехали в шортах да майках, даже спальные мешки не взяли. А тут — холодно, дождь... Ладно, хоть, за день так устаешь, что никакая непогода не помешает выспаться хорошенько».

Самая же досадная вещь для Андрея в дороге, оказывается, даже не пошлина и не задержки, а... москвичи, отправляющиеся летом на море. «Сейчас уже начали выезжать, сезон наступил, и все, спокойная жизнь кончилась. Правила они соблюдать не любят, скорее хотят на отдых попасть — и гонят, как бешеные. Вот и сталкиваются машины по их вине. Осторожнее надо, внимательнее. Вы так и напишите, вас, может, послушают».

Елена РОДИНА